Он слышал:
– Одного не могу понять: почему так быстро изменилось положение? Неделю или две назад, казалось, можно было договориться, а теперь все вернулось к прошлому и стало еще хуже.
Он слышал:
– Я всегда говорил, что всю эту историю с мутантами выдумали красные. Уверен, все идет оттуда.
Он слышал:
– Это невозможно. Вчера война была в тысячах миль от нас, и мы жили спокойно и мирно. А завтра…
А завтра, а завтра, а завтра…
Он слышал:
– Если бы все зависело от меня, я бы договорился с этими мутантами.
Он слышал:
– Я бы не церемонился с ними ни минуты, черт меня подери. Я бы набрал побольше бомб и показал им.
Он слушал их разговоры и сознавал, что за ними нет и намека на компромисс и взаимопонимание, в них не чувствовалось никакой надежды на то, что войну можно предотвратить.
– Если не сейчас, – говорили они, – то через пять или десять лет она разразится все равно. Так уж чем раньше, тем лучше. Надо только напасть первыми…
И он ясно понимал, что неуемная ненависть ощущалась даже здесь, в сердце страны, на этих мирных фермах, в маленьких мирных деревеньках, в придорожных ресторанчиках. «И это, – сказал он себе, – не что иное, как крах цивилизации, основанной на ненависти, чудовищном себялюбии и недоверии к каждому, кто говорит на другом языке, ест иную пищу и носит отличную от него одежду».
Это была односторонняя механическая цивилизация грохочущих машин, мир технологии, которая обеспечивала комфорт, но не могла дать человеку ощущения справедливости и безопасности. Это была цивилизация, которая обрабатывала металл, расщепляла атом, создала мощную химию и понастроила сложные и опасные машины. Она сосредоточила свое внимание на технике, совсем забыв о личности, и теперь ничего не стоило нажать кнопку и уничтожить далекий город, не зная и не желая узнать жизни и обычаев, мыслей и надежд, устремлений народа, который ты уничтожал.
Он вел машину, останавливался перекусить и снова садился за руль. Он глядел на кукурузные поля и краснеющие яблоки в садах, слушал шум косилок, вдыхал запах клевера, но стоило ему взглянуть на небо, как он ощущал всю тяжесть нависшей опасности, и он понимал, что Фландерс был прав: в любой момент могла разразиться роковая буря.
Но не только новости о приближающейся войне заполняли колонки ежедневных газет и звучали в пятнадцатиминутных комментариях. Непрестанно говорилось об угрозе со стороны мутантов, и народу постоянно внушалась необходимость быть бдительным по отношению к ним. А еще продолжались бунты, еще линчевали мутантов, еще громили магазины технических новинок.
Но появилось и нечто новое.
По всей стране расползались слухи – и в ресторанах, и в магазинах, и в ночных барах больших городов можно было услышать о существовании другого мира, нового мира, где можно начать жизнь заново, куда можно скрыться от тысячелетий неустроенности нынешнего мира.
Вначале пресса отнеслась к этим слухам недоверчиво, потом появились осторожные статьи со скромными заголовками, а радиокомментаторы, поначалу не менее осторожные, скоро отбросили всякую сдержанность. И через несколько дней сообщения о другом мире и о странных людях с лучистыми глазами, которые разговаривали с кем-то (всегда с кем-то) и утверждали, что явились оттуда, занимали столько же места, сколько сообщения о войне и мутантах.
В мире ощущалась тревога, какая возникает у человека, когда в тишине ночи вдруг раздается резкий звонок телефона.
Глава 44
Вечерний Клиффвуд был напоен ароматами, в нем ощущалось что-то домашнее, и, проезжая по улицам городка, Виккерс чувствовал, как его сердце наполняется горечью: это было именно то место, где ему хотелось бы осесть и жить, занимаясь писательством, перенося на бумагу рождавшиеся в мозгу мысли.
Его дом вместе с рукописями, с полочкой любимых книг по-прежнему стоял на своем месте, но он уже не принадлежал ему и никогда больше не будет принадлежать. «Отныне все пойдет иначе, – подумал он. – Земля, исконная Земля человека, Земля с большой буквы недолго служила мне домом и уже никогда не будет им».
Он решил прежде всего навестить Эба, а потом заехать в свой бывший дом за рукописью. «Ее можно передать Энн», – подумал он, но тут же засомневался. Он уверял себя, что ему не хочется встречаться с Энн, но на самом деле это было не совсем так. Он хотел встретиться с ней, но знал, что лучше этого не делать, ибо почти смирился с мыслью, что и он, и она были частями одной жизни.
Он остановил машину напротив дома Эба. И, как всегда не без удивления, отметил, как ухожены дом и дворик. Ведь Эб жил один, без жены и детей, а нечасто встретишь холостяка в роли столь рачительного хозяина.
Виккерс рассчитывал на минутку заскочить к Эбу, поставить его в известность о происшедшем, о сложившейся ситуации, договориться о порядке встреч и, в свою очередь, узнать здешние новости.
Захлопнув дверцу машины, он пересек тротуар и открыл калитку во двор, с трудом справившись с защелкой. Лунный свет, пробивавшийся сквозь листву, пятнами ложился на дорожку. Виккерс приблизился к двери и только тут обратил внимание: в доме ни огонька.
Он постучал в дверь, помня по прежним редким визитам – они иногда играли в покер, – что у Эба не было звонка.
Никто не ответил. Он подождал, постучал еще раз и направился к выходу. Быть может, Эб возился в гараже с какой-нибудь срочной работой или выпивал с приятелями в кабачке.
Он решил подождать Эба в машине. Было бы неосторожно ехать в центр, где его могли узнать.
Кто-то спросил:
– Вы ищете Эба?
Виккерс повернулся на голос. У изгороди стоял сосед.
– Да, – ответил Виккерс. – Я хотел повидать его.
Он пытался вспомнить, кто жил рядом с Эбом, кем мог быть этот человек, мог ли он узнать его.
– Я его старый друг, – сказал Виккерс. – Ехал мимо, решил заглянуть, передать привет.
Человек протиснулся через пролом в изгороди и, приблизившись, спросил:
– А вы его хорошо знаете?
– Да не очень, – ответил Виккерс. – Я виделся с ним лет десять-пятнадцать назад. Еще мальчишкой.
– Эба нет в живых, – сказал сосед.
– Как нет в живых?
Сосед сплюнул:
– Он оказался одним из этих паршивых мутантов.
– Да нет, – запротестовал Виккерс. – Быть того не может!
– Он им был. Был тут и еще один, но тот успел смыться. Его, наверно, предупредил Эб.
Злоба и ненависть, звучавшие в словах соседа, наполнили Виккерса ужасом.
Толпа убила Эба, как убила бы и его, узнай, что он возвратился в городок. И жители городка очень скоро могут узнать, что он вернулся. Стоит этому человеку приглядеться – теперь он вспомнил его: этот здоровяк заведовал мясным отделом в городском магазине. Его звали… впрочем, какое значение имело его имя?
– Нет-нет, – сказал человек, – я вас видел где-то.
– Вы ошибаетесь. Я здесь впервые.
– И ваш голос…
Виккерс нанес сильный удар снизу вверх, вложив в него весь свой вес. Удар пришелся прямо в подбородок и прозвучал словно хлопок бича. Человек рухнул наземь.
Виккерс не стал ждать, повернулся и бросился к изгороди. Он чуть не сорвал дверцу автомобиля. Резко нажал на стартер, до отказа выжал акселератор, и машина, швырнув гравий из-под задних колес, рванулась вперед.
Рука его ныла от сильного удара, а в слабом свете приборного щитка он увидел, что из пальцев сочится кровь.
У него было всего несколько минут – от момента, когда мясник очнется, до момента, когда он сообразит, что произошло. Как только он встанет на ноги и доберется до телефона, за Виккерсом начнется охота, и в ночь, визжа на поворотах, рванутся машины, набитые людьми с ружьями, пистолетами и веревками.
Он должен удрать от них. И рассчитывать отныне только на себя.
Эб умер – на него напали внезапно, подло, так что он не имел возможности ускользнуть на другую Землю. Эба убили, или повесили, или затоптали ногами. А Эб был его единственным связным.
Теперь в живых остались только они с Энн.
И Энн, конечно, не подозревала, что она мутант.
Он выскочил на автостраду и понесся, до отказа выжимая акселератор.
Он вспомнил, что милях в десяти к автостраде подходит старая, заброшенная дорога. Там можно было спрятать машину и выждать момент – он мог и не наступить, – чтобы продолжить свой путь. Или лучше скрыться в холмах и дождаться, чтобы все утихло? «Нет, – сказал он себе. – Это опасно». И время будет потеряно.
Следовало скорее встретиться с Крофордом и помешать осуществлению его планов. И совершить все в одиночку.
Показалась заброшенная дорога, терявшаяся на середине крутого склона. Он свернул, футов тридцать трясся на выбоинах, а потом выехал на дорогу.
Спрятавшись за деревьями, он смотрел на проносившиеся автомобили, не зная, были ли в них его преследователи.
Затем показался старенький грузовичок, с пыхтеньем взбиравшийся на холм. Виккерс успел заметить, что задний борт у него невысокий. Он выбежал на автостраду, догнал грузовичок, подпрыгнул, ухватился сзади и, с силой оттолкнувшись ногами, перелетел через борт. Он прополз между ящиками, которыми был заполнен кузов, и сжался в уголке, глядя на убегающую назад дорогу.
«Как загнанное животное, – подумал он. – А охотятся за мной люди, считавшиеся некогда моими друзьями».
Миль через десять кто-то остановил грузовичок.
Раздался голос:
– Вы никого не видели на дороге? Какого-нибудь пешехода?
– Никого, – ответил шофер. – Ни единой души.
– Мы ищем мутанта. Он, наверно, бросил свою машину.
– Я думал, мы уже со всеми расправились, – сказал шофер.
– Нет еще. Может, он скрылся в холмах. Тогда его песенка спета.
– Вас будут останавливать еще, – произнес другой голос. – Мы предупредили в обоих направлениях. Нам обещали перекрыть дорогу.
– Ладно, открою глаза пошире, – сказал шофер.
– У вас есть ружье?
– Нет.
– Будьте осторожней.
Когда грузовик тронулся, Виккерс увидел на дороге двоих людей. В лунном свете поблескивали дула их винтовок.