и и ночных кошмарах.
– Поэтому ты мой любимый ценный кадр! Ты просто притягиваешь к себе всякую чертовщину.
– Тогда я требую премию, страховку и отпуск.
– Не настолько любимый. Иди работай.
Якоб забрал опустевший кофейник и, лишь когда уже вышел из кабинета шефа, вспомнил, что так и не спросил, как звали практикантку.
Подтянулись другие сотрудники, зашелестели разговоры, застучали клавиши клавиатур. В воздухе запахло кофе. Фингал Яши стал темой дня – никто не упустил возможность пройтись по больному, хоть и беззлобно.
Время наконец-то доползло до полудня, а значит, можно было звонить Стоуну и назначать встречу. «Эх, была не была!» Якоб сунул руку в карман толстовки, зажал кольцо в кулак, ухватившись за него, как за спасительный круг. Борька всё ещё молчал.
Покрутив в руках визитку Карнагана, Якоб набрал номер. После третьего гудка ответила ассистентка.
– Доброе утро, вас беспокоит Якоб Войник, журналист, помните? Мы вчера с вами разговаривали. Возможно ли будет встретиться с сэром Стоуном? Это очень важно.
– Боюсь, что нет. – Голос на той стороне дрогнул.
– Он уже покинул Россию? – с надеждой и досадой спросил Якоб.
С одной стороны, иррациональное желание оставить себе кольцо было сильно, но с другой – он понимал, что должен вернуть.
– Нет, – еле слышно ответила девушка.
– Я готов подъехать в любое место. Мне надо кое-что передать лорду, – не сдавался Якоб. – Я не отниму много времени.
– Вы не понимаете, господин Войник, это попросту невозможно. Артура Стоуна, лорда Карнагана… больше нет.
Связь оборвалась.
Нехорошее предчувствие отозвалось зудом в затылке. Войник вбил в поисковик имя Карнагана, и высветившиеся новости заставили его застонать.
– Келпи вас дери.
«Убийство лорда Карнагана» было опубликовано полчаса назад и по просмотрам обошло материалы «Хроников» о выставке.
Войник пробежался взглядом по тексту – подробностей не было, лишь сам факт и краткая биография именитого коллекционера.
Запустив статью на принтер, Якоб подхватил листок и подошёл к ведущему «мокрушной» рубрики Святославу. Святослав был в редакции главным по маньякам, психам и загадочным смертям с привлечением третьих сил из иных пластов бытия. Коренастый мужчина средних лет с выправкой военного и тяжёлым взглядом бывшего работника спецслужб напоминал медведя, которого зачем-то заставили носить шкуру человека.
– Свят, дело есть… Можешь узнать подробности у своих? – Якоб положил листок перед коллегой.
Свят держал контакт со всеми патологоанатомами, проводившими судебную экспертизу – как-никак раньше сам судмедэкспертом был.
– Это не с ним ты вчера метрополил? – добродушно пробасил Свят.
– Да-да, с ним. И приложили меня на этом же бранче, будь он неладен.
– Ок. По крупным жмурам у нас обычно Светик-Семицветик. Ей всю элитку хладную сплавляют.
Свят достал кнопочный телефон – новомодной технике он не доверял – и вышел в переговорную-курилку. Через минут пятнадцать он вернулся.
– Мутное дело, Войник. Светик еле сдалась, и то только благодаря моему обаянию, – Свят выдал смешок, напоминавший рёв горного водопада. – Но пересылать фотки отказалась. Может тебе лично бумажку передать – так, чтоб без электронного следа. Короче, сам всё понимаешь. Вот место встречи.
Медведь Свят подсунул Якобу вчетверо сложенный листок с адресом кафе, временем и номером столика.
– Бывай. Никаких имён. И да, она любит большой ванильный латте с сахаром и карамельным сиропом. Говорит, после него «пациенты» уже не кажутся такими мерзкими.
Якоб поблагодарил «шпиона в отставке», взглянул на часы и решил, что если выйти сейчас, то можно без спешки попасть на «место встречи». Сан Саныч, как назло, куда-то запропастился.
«Ладно, отчитаюсь по факту», – подумал Войник.
Якоб наблюдал, как за стеклом кафе прямо перед его лицом летала пчела. Насекомое скользило лапками по прозрачной преграде, отлетало и старалось взять тараном, совершая все новые и новые попытки.
– Рано ты сезон открыла, полосатая. Ещё и цветов почти нет, – обратился Якоб к бесполому существу с миллионами лет эволюции за пушистой спиной.
Светлана пришла ровно в означенное время. Она оказалась хрупкой привлекательной блондинкой, можно даже сказать, миниатюрной. Такие вне зависимости от возраста всегда выглядят фарфоровыми куколками, принцессами, которых подсознательно, на каком-то инстинктивном уровне хочется защищать и носить на руках. Она была одета в обтягивающие джинсы, укороченное пальто и ботинки на огромном каблуке. И не подумаешь на первый взгляд, что в основном уже общается с не самой оживлённой клиентурой.
Якоб привстал, ответил приветствием на улыбку и, подозвав официантку, заказал латте и американо для себя.
– Смотрю, Медведь сдал секрет поганого кофе? – рассмеялась Светлана.
Голос её был словно перелив горного ручейка. «Вот ведь пара была бы – Свет и Свят», – искренне восхитился про себя Якоб.
Светлана передала тоненькую папку с копией некоторых материалов из отчёта, выпила кофе и распрощалась.
Повторив порцию американо, Войник раскрыл папку, пробежал взглядом по строчкам… и изменился в лице, увидев приложенные фото. Сомнений не оставалось: перед ним действительно был Карнаган, но не тот добродушный мужчина и приятный собеседник, а лицо из жуткого видения. Левый глаз был залит воском с отпечатком египетского символа Уаджет, а вместо правого зиял провал. Судя по отчёту, с лордом расправились жёстко: ослепили ещё живым.
В произошедшее верилось с трудом. От того, что видение оказалось предвестником настоящей беды, было и вовсе не по себе. Сознание милосердно выставило блок: «это всё творится не со мной», и Якоб оставался неестественно спокойным. Не сводя взгляд с фото, он потянулся к кружке, и тут руку пронзила боль. Настырная пчела всё-таки нашла лазейку и теперь, оставив жало в пальце журналиста, лежала на столике, дергая лапками в предсмертной агонии.
Якоб расплатился, свернул папку и спрятал во внутренний карман куртки. Борька не отвечал. Кольцо лежало в кармане, Карнаган – в морге. Где-то по центру гулял безумный бомж, в редакции сидел (а может, ещё и не вернулся) рассерженный шеф. Дело явно приняло дурной оборот. И Якоб выбрал единственно правильное направление – домой. Что ему было нужно – так это погулять Жорку, закинуться пирожками и посмотреть по телевизору что-нибудь бодрое и без мумий. Да, так он и сделает.
Якоб не стал переодеваться – благо сегодня был не при параде. Да и бегать желания не было. Хотелось ленивой релаксирующей прогулки. Он только закинул домой папку от Светланы с материалами по «делу Ока Хора», спрятав её под ноутбуком, и пошёл за псом.
Солнце клонилось к закату, удлиняя тени. Чёрные стволы деревьев отливали золотом. Войник прошёл в глубь парка, где обычно было мало прохожих, и отпустил Жорку «в свободное плавание». Ротвейлер не замедлил навернуть пару кругов, смешно закидывая задние лапы, как кролик-мутант из постапа, а потом принёс палку, приглашая поиграть. Животные обладали удивительным умением отгонять даже самые мрачные мысли. Лучшие психологи и борцы с хандрой! С горящими глазами, высунутым языком и пляшущим обрубком хвоста суровый пёс резвился, как щенок. Временами он прислушивался и оглядывался, потом возвращался к игре. Якоб уже привык к этому, знал – Машку ищет.
– Скоро вернётся твоя хозяйка, братан, – Войник потрепал чёрный загривок. – Работа у неё такая, разъездная.
Жорик скульнул, словно жалуясь, и побежал за брошенной палкой. Возвращаться он не спешил – видимо, нашёл более интересные забавы. Якоб поднял воротник. С наступлением сумерек заметно похолодало.
«Жаль перчатки не взял», – подумал он и зашагал по сухой прошлогодней траве.
Гуляли они долго – когда пикнул смартфон, уже стемнело. Якоб проверил почту и обнаружил письмо от Борьки. «Ну наконец-то!»
Друг начал без всяких вступлений:
«Яшка, откуда оно у тебя?! Блин, я же предупреждал…
Это её. Было на ней, когда нашли. Нынешний хозяин коллекции снял, носил сам. Золото и электрум[29], Семнадцатая династия.
Набери, как сможешь!»
Сзади едва слышно хрустнула ветка. Не успел Якоб оглянуться, как сильный удар сбил его с ног.
Глава 6. Кости брошены
Темнота мягким коконом окутала сознание, притупив восприятие. Якоб огляделся – ничего, лишь тьма: жидкая, струящаяся, словно масляное пятно в осенней луже. Он не чувствовал своего тела.
Войник уже помнил это состояние: тогда, в коме, он бесконечно долго блуждал в вязкой пустоте, без надежды на выход, без единого ориентира…
– Анх-Джесер…
Это был даже не голос – скорее вибрация, но очень настойчивая. Как будто наждачной бумагой царапнуло сознание.
Якоб не понимал этих слов. Они пробуждали в нём страх, но вместе с тем манили, гипнотизировали, вызывали желание узнать, что, а главное, кто стоит за ними.
– Анх-Джесер!..
На этот раз громко – почти крик, заставивший его восприятие включиться, как от воздействия дефибриллятора.
Якоб вдруг увидел свои руки – как в некоторых снах, близко, но вместе с тем словно послойно, когда за привычным, реальным открывалось что-то ещё. Правый мизинец светился мягким светом. Тепло от пальца пошло вверх по руке. Кольцо?.. Якоб зажмурился, стараясь рассмотреть через всё разгорающееся золотое свечение маленький золотистый перстень. Тепло дошло до плеча, растеклось по всему телу и пронзающей болью ударило в голову.
Белый свет залил всё вокруг, разорвав тьму на сотни маленьких лоскутков и поглотив в одно мгновение.
Сначала вернулись запахи. Якоб почувствовал сырость земли и привкус металла во рту. Затем вернулся слух. Незнакомая речь, шум, рычание. Тело отозвалось болью. И лишь после ему удалось разлепить веки. Со стороны всё это заняло меньше минуты. Но в такие моменты время имеет обыкновение растягиваться, как липкая тягучая жвачка с дурацким привкусом ментола.