– А всё ж не прошли даром мои уроки – хоть что-то в твоей голове осело, – удовлетворённо улыбнулся Борька.
– В общем, раз уж египтяне так чтили своих предков, то она тоже вполне могла взять с них пример. С Сенусерта. И вот ещё, посмотри… Лорд Джонатан называл её Таа Нефертари. Посмотри на иероглифическую запись – похоже?
Борька поправил очки, присмотрелся. Его губы беззвучно шевелились.
– Первая часть имени – одно из имён Секененра. Та же запись. Вторая часть – как у жены Рамсеса Великого, – подтвердил Борька. – Но Тронтон никогда не использовал её имя – говорил, недостаточно доказательств. И я тоже скажу, что эти дневники ещё ничего не подтверждают. Мы не нашли гробницу повторно, не изучили археологический контекст… а на её саркофаге имени нет. Либо хоронили тайком, либо саркофаг был изначально сделан для кого-то другого.
– Ладно, Джонатан её так называл. Может, на спиритическом сеансе услышал, – не стал спорить Войник. Борька скептически хмыкнул. – Он был ею буквально одержим.
– Да, это мы знаем, – со вздохом подтвердил египтолог. – Артур Стоун рассказал в частной беседе, что его предок даже в гроб лёг с её кольцом. Вот с этим самым.
Якоб поморщился:
– А сам Артур носить его не брезговал. Постой, а достал из склепа тоже сам? Или родня помогла?
– Фамильная память, что тут скажешь. Так вот, кольцо было утеряно, да и часть дневников тоже. Их позже по тайникам потомки собирали, что-то в личной библиотеке, что-то в подполе. А самое интересное нашли уже в фамильном склепе при реставрации. Там какая-то тёмная история с эксгумацией была – то ли саркофаг лорда Джонатана треснул, то ли что, и его перезахоронили. Уже, правда, без кольца. И без последних дневников.
– Кольцо его последний потомок забрал себе. Носил на виду, – добавил Якоб и невольно вспомнил слова самого Стоуна: «Проклятие – вещь упрямая… и я зря дразнил змей…»
Кому и что хотел доказать Артур Стоун? С какими демонами боролся?
– Так, – потёр руки Войник. – Теперь давай перейдём к самому интересному – к участи вот этих несчастных, к которым я совсем не хочу присоединиться.
Борька помрачнел, вздохнул:
– Ещё одна тёмная история. Это была секта, культ, связанный с чёрным рынком древностей. Всех подробностей я не знаю, но они наказывали тех, кто перешёл им дорогу, вот таким способом. Ослепляли заживо…
– Как Меретсегер? – уточнил Яшка.
– Типа того, – кивнул Борька. – Но как могли. И оставляли печать. Знак, который на самом деле имеет прежде всего защитную функцию. Око Хора – не символ зла.
– Я не могу понять. Сет выбил Хору левый глаз, что бы это ни значило…
– Да, и так египтяне объясняли фазы луны. Луна – левый глаз Хора. Когда её нет на небе в новолуние – божество слепо.
– «…Правый глаз Его – Солнце, и левый – Луна. И когда ослеплён Он, то карает друзей своих, принимая их за врагов…» – процитировал Яша по-английски.
– Это ты тут же вычитал?
– Ага. Так вот, значит, эти сектанты или кто они там – они последователи Сета, что ли? Потому что, по логике той же легенды, будь они за Хора, калечили б своих жертв иначе.
Борька поморщился.
– Я не знаю, может, причинные места им тоже отрезали – тут, как видишь, зарисовок нет.
– Не могу понять, как наш лорд Джонни связан с культом. Умер-то он хоть своей смертью?
– Про его глаза Артур Стоун ничего не говорил.
– «…Меретсегер, ослепи моих врагов…» Что, если он сам стоял за этими убийствами? Неясно, по какой причине… но мало ли?..
– Даже если так… сейчас-то его судить уже поздно.
– Но тогда почему его потомок погиб так же?
– Да откуда я знаю! – взорвался Борька. – Что знаю – то говорю. Эти разборки все – не нашего с тобой калибра, Яшка. Я хочу разобраться во всём, но ещё больше я хочу, чтоб мы с тобой остались целы и невредимы. С двумя глазами, руками, ногами и… В полном комплекте, одним словом!
– Полегче, дружище! Я тоже всеми руками, ногами, глазами – за!
Борька вздохнул:
– Может, кто-то хотел сыграть со Стоуном злую шутку, узнал про дневники, скопировал такую смерть…
– Либо культ всё ещё существует, – задумчиво произнёс Войник, глядя на записи. – И мы просто не знаем о других подобных убийствах. Ведь чёрный рынок древностей всё ещё процветает…
– Увы, да. Но даже некоторые музейные экспонаты мировых коллекций попадали в музей совсем не с раскопок, – Борька развёл руками. – Дело прибыльное и мутное. Всё как всегда.
Некоторое время они молчали, каждый в своих мрачных мыслях. Египтолог перебирал старинные тетради, но ничего не комментировал. Яша листал свой блокнот, где пытался хоть как-то систематизировать полученные скудные знания. Тишина затягивалась и, если б не мирное похрапывание Пластика, казалась бы зловещей.
– Во я ещё чего нашёл, – сказал Войник. – Ну, помимо собак… до собак лорд Джонатан тоже больной был.
– Собачьих божеств в Египте хватало, да, – подхватил Борька, которому явно тоже уже надоело гнетущее молчание. – Помимо популярного Анубиса, ну и Сета добавим к псовым… есть ещё Упуат, Открывающий пути… и Дуамутеф… и…
– Как ты сказал? Упуат? – переспросил Яшка.
Память услужливо подбросила ему обрывок чужой жизни. Последний бой с осквернителями гробницы. Молитва собачьему богу… Этим богом ведь был Упуат!
– Ага, Упуат. Воинственное божество, известное ещё с раннединастического периода. Покровитель одного из регионов. Он, строго говоря, не совсем пёс, а чаще волк, чёрный. Но тоже из семейства собачьих. В эпоху Птолемеев его город назывался Ликополь. В Верхнем Египте.
– Ликополь. Ликополис. Волкоград же! – Яша не выдержал, рассмеялся. – В Верхнем Египте у нас Волкоград, а в Нижнем – Нижний Кошгород! Ну этот, как его…
– Бубастис, – подсказал Борька. – Хватит ржать. В общем, Упуат – один из богов загробного мира. И он открывает все пути – пути к победе… пути в другие пространства. Должность у него такая.
– Извини, нервы, – Войник попытался быть серьёзным, но веселиться было проще – и полезнее для психики. Он добавил несколько заметок в блокнот и нарисовал рядом косматого пса. Рисовал он, конечно, не так здорово, как Джонатан, но зверюга получилась симпатичная. – Как много в этой истории псов… Но спросить я хотел не про них, – добавил он, задумчиво дорисовывая рядом второго пса, двухвостого. – Про пчёл расскажи. Пчёлы тут тоже встречались в немалом количестве.
Якоб вспомнил тот невообразимо уже далёкий весенний день в Москве, когда ждал патологоанатома Светочку в кафе. Пчела билось в стекло, а потом всё-таки нашла лазейку внутрь и зачем-то укусила Войника. Хочешь не хочешь, а сложно не принять знак во внимание – все знают, пчёлы не врут.
А потом ещё и Фарук, добродушный торговец, рассказывавший ему про джиннов и фараонов, подарил пчелу из золотисто-медового стекла.
– О, пчёлы в Египте – священные. Символ рождения и смерти, подательница жизни.
– Ну почему я не удивлён, а? Всё священное.
– Потому что египтяне, дуралей, не отделяли религию от науки, и для них все божественные названия и обозначения были связаны с разными проявлениями мира. И даже в царской титулатуре есть пчела. Несу-бити – «Тот, кто от тростника и пчелы». Неб-тауи, «Владыка Обеих Земель». Пчёлы принадлежали одной из древнейших богинь Египта, Нейт, которая тоже покровительствовала царской власти, между прочим. И до объединения была символом тамошних царей. Нижнеегипетских.
– А я думал, им больше тростник подходит, Дельта же. Ты же вроде говорил – папирус в Нижнем, лотос – в Верхнем! А теперь ещё пчела…
Борька страдальчески возвёл взгляд к потолку.
– Просто запомни, Яша. Потом книжек умных дам почитать.
– Не надо – мне бы с этими разобраться, – Войник многозначительно кивнул на дневники Карнагана. – Так. Если пчела – из Нижнего Египта, а царевна – из Верхнего, то что-то у нас не складывается опять.
«Но она стала царицей Нижнего Египта, – напомнил внутренний голос. – Когда царицей Верхнего была её мать, Яххотеп».
Яша устало вздохнул и обхватил голову ладонями.
– Я сегодня уже не могу на всё это смотреть… Вчера ещё весь день провозился… Когда там, говоришь, Тронтон вернётся?
– Я пока ничего об этом не знаю. У него симпозиум в Англии, а потом командировка в Штаты. Учитывая скорбные вести о лорде Карнагане, в Англии он мог и задержаться.
– Ну, значит, ещё какое-то время у нас с тобой есть. Ещё б в шифре разобраться… Слушай, а если я отсниму всё это на смартфон, а бумаги мы вернём? Или это совсем плохая идея?
– Плохая, – нахмурился Борька. – Если хоть где-то всплывёт…
– Да где оно всплывёт-то?
– Большой брат следит, – наставительно заметил египтолог. – В наш век технологий даже в сортир уже приватно не сходишь.
Яша с тоской посмотрел на дневники, примиряясь с мыслью, что весь архив отснять всё равно долго и муторно. И в конце концов необязательно же говорить Борьке всё? Если б он каждый раз не фотографировал там, где было запрещёно фотографировать, – он бы не преуспел в своей карьере журналиста.
Так и быть, отснимет не на смартфон, а на свой верный фотоаппарат. И только самое важное. Посмотрит на ноуте и быстренько удалит.
Хотелось не открывать глаза до самого полудня, но Якобу не спалось. Да и снился какой-то бред – чёрные псы обмахивались опахалами из тростника и бегали наперегонки с пчёлами. Какая-то женщина в высоком венце и с луком наперевес, скрытая в тенях, объясняла, почему пчёлы – её священные избранники. Видимо, богиня Нейт пожаловала – Войник бы уже ничему не удивился. Она вроде как раз хорошо стреляла из лука.
Старенький кондиционер справлялся на славу, и даже на миг показалось, что он откроет глаза и окажется в грязной, вонючей, но родной Москве. А дальше фантазия разветвлялась. С одной стороны маячил стол в редакции и физиономия «на лицо ужасного, но доброго внутри» Сан Саныча. С другой – тянуло ароматным кофе из кофеварки, которую когда-то дарила Нил. С третьей – в зеркалах серванта отражалась улыбка бабы Глаши и нестерпимо пахло её фирменными пирожками.