— Ну и выдумали же! — Это все, что Ааду может сказать. Карта переходит из рук в руки.
— И никакого письма вместе с бутылкой ты не нашла? — допытывается Хиллар у девочки.
Она трясет головой:
— Нет!
Все вместе снова подходят к засохшему дереву. Только Пеэтер сосредоточенно трет переносицу и продолжает изучать карту. Насмотревшись на нее, он снимает очки и начинает механически протирать стекла. Так он поступает всегда, когда находит какое-нибудь незнакомое растение или оказывается в трудном положении во время шахматной партии.
— Ну, гроссмейстер ботаники, какой ход ты теперь сделаешь? — ехидничает Яан, когда они отходят от дерева.
Лучший шахматист школы водружает очки на переносицу, но тут же снова снимает их. Он ничего не отвечает.
— Вот ведь выдумали! — снова качает головой Ааду.
— Да, это вам не «айпрыайгай айтри айшаайга айна ай-одайной айноайге…» — соглашается Яан. — Это явно придумали более умные головы, чем те, с которыми я имел дело, когда еще был пионером в звене у Ааду Весмеса.
— Единица, деленная на два, плюс семьдесят, минус восемьдесят равняется двум иксам, — читает Сальме. — Таких уравнений мы точно не проходили.
— Конечно, нет! — подтверждает Урмас. — Да таких уравнений и не бывает… Это просто глупая шутка…
— А ты что скажешь, Хиллар? — спрашивает Ааду.
— Надо пошевелить мозгами, — говорит Хиллар. — Что касается уравнения, то… то такого типа уравнений действительно нет… Но это безусловно ключ к разгадке карты.
— Вот именно! — сухо подтверждает Пеэтер и складывает очки. — В этом «уравнении» столько же математики, сколько, скажем, остроумия в болтовне Яана. А ключ к карте имеется. Так что попробуем отпереть замок…
Вздев снова очки на нос, Пеэтер старательно складывает платок и сует в нагрудный карман. Взгляды всех устремлены на него, но когда дело идет о серьезных вещах, Пеэтер не торопится. Наконец, когда терпение остальных уже на исходе, он говорит:
— Итак, прежде всего: где место, на котором мы сейчас находимся?
— Как это — где?
Ребята с ходу не улавливают мысль Пеэтера. А Яан огрызается:
— Сними очки, сам увидишь, и спрашивать не придется.
— Наше местонахождение — здесь, — продолжает Пеэтер, не обращая внимания на задиристое настроение остальных, и тычет пальцем в верхний левый угол карты. — Иначе говоря, мы находимся на границе болота.
— Подумать только, какое потрясающее открытие! — иронизирует Яан.
— Итак, на границе болота, — продолжает Пеэтер. — Но напротив болота стоят, видите, хвойные и лиственные деревья.
— Обычное обозначение смешанного леса, — сдержанно замечает Яан.
— А вот и нет! — Пеэтер поднимает палец. — Не обычное, и это надо иметь в виду! Обычно на картах деревья ставят не рядышком, а по диагонали. Здесь же, по-моему, имелись в виду конкретные деревья, допустим, вот эта сосна и береза с разбитой молнией верхушкой. Обе они находятся на краю болота, почти на одной линии — сосна слева, береза справа, как и на карте. Погодите, я вам нарисую… — Пеэтер достает из кармана листок бумаги и набрасывает на нем схему поляны. Дополняя схему деталями, он продолжает рассуждения: — Ель расположена слева от сосны, и к тому же слишком далеко, поэтому ее можно не принимать во внимание. Вот так…
— Очень правдоподобное предположение, — кивает Хиллар заинтересованно. — А дальше?
— А дальше возьмем так называемое уравнение. Какое здесь первое действие? Единица, деленная на два. Но что нам тут делить? Естественно, расстояние между деревьями.
— Верно! — одобряет Ааду.
— Дальше следующее действие. Семьдесят минус восемьдесят. Я сказал минус. Но почему минус? Может быть, вовсе тире! До! От семидесяти до восьмидесяти, скажем, шагов. Вот так.
Пионеры потрясенно молчат.
— Дальше: равняется двум иксам. Хе-хе, но почему иксам? Может быть, вовсе… — и он рисует на своей карте, — два креста! Вот эти самые, тут, внизу карты, где начинается пунктир. Пунктиром, само собой, обозначен маршрут.
— Черт возьми, ведь он прав! — восхищается Ааду.
— Да что там — настоящий следопыт! — Яан покровительственно похлопывает Пеэтера по плечу.
— Итак, отмеряем правильное место, — решает звеньевой.
Пеэтер измеряет шагами расстояние от сосны до березы.
Получилось четыреста двадцать семь шагов.
— Значит, половина… двести… тринадцать с половиной шагов, — высчитывает Ааду. — Но к какой половине прибавить эти семьдесят — восемьдесят шагов?
— Да, наверное… Поскольку бутылка была на поляне, следовательно, надо начинать отсчет от сосны, — считает Пеэтер. И вдруг разражается смехом: — Знаете, ребята, а все-таки это почти уравнение… Короче, двести тринадцать плюс примерно семьдесят пять, получается… двести восемьдесят восемь… А четыреста двадцать семь минус двести восемьдесят восемь, получается…
— Сто тридцать пять! — выкрикивает Урмас.
— Итак, примерно в ста тридцати пяти шагах от березы к сосне и должно находиться искомое неизвестное, — подводит итог Пеэтер.
Считая шаги, снова начинают двигаться от березы. Сделав сто тридцать пятый шаг, все останавливаются. Вокруг березняк, поднимающийся выше головы.
— Ну? — спрашивает Яан.
И чего тут спрашивать? Пользоваться картой в березняке невозможно. Ничего не меняется и тогда, когда ребята, на всякий случай, продвигаются на двадцать — тридцать шагов в сторону сосны. Вокруг одинаковый густой березняк.
— Странная, очень странная история… — бормочет Пеэтер себе под нос. — Действительно, странно…
— Знаете что, ребята? Попробуем эти сто тридцать пять шагов отсчитать от ели, — предлагает Хиллар.
— Это же не логично! — Пеэтер качает головой. Он не идет вместе со всеми остальными, а движется прямо перпендикулярно воображаемой линии между сосной и березой.
Попытка ребят сориентироваться по карте возле сосны тоже не дает результата. И здесь край кустарника остается между болотом и пионерами. Но в это время с болота слышится зов Пеэтера.
Березняк остается позади. Впереди чахлое болото, на котором растут отдельные хилые сосны.
— Дайте карту! — просит Пеэтер Он бросает на нее беглый взгляд. — Видите? Крестики на карте расположены по отношению к нашему местонахождению под небольшим углом. Если теперь взглянуть на местность, то… — Он указывает рукой на болото. — Видите те две ели, они выше других. И если смотреть отсюда, стоят не рядом, а под тем же углом, что и крестики на карте. Значит…
— Ну да, — присоединяется Ааду. — Если двигаться к этим елям и если они находятся на… указанной линии… указанной другими ориентирами…
— Да чего там «попробуем»! — не терпится Яану. — Вообще это крайне захватывающая история. Прямо-таки настоящая ориентировка на местности, а не то что «записка тут, там, в лесу и на горе»…
Хиллар сравнивает местность с картой и помалкивает. Молчит так долго, что пионеры становятся сосредоточенными и в свою очередь молча, внимательно наблюдают за ним.
— Ну, что ты выдумал? — спрашивает Ааду.
— Что ты тут выдумаешь… Давно известно, что такое болото… Попробуй тут найди…
— Болото?.. Болото — это болото, — замечает Яан. — Тетки каждую весну ходят сюда клюкву собирать…
— Во время войны на этом болоте прятались партизаны, — напоминает Сальме.
Хиллар искоса поглядывает на всех поочередно. Пионеры оживились. Только Урмас сел на свой рюкзак и ни на кого не смотрит.
— Ну чего там!.. Это ведь недалеко. Проверим гипотезу Пеэтера, — решает Хиллар.
Звено торопливо пускается в путь. Под ногами кочковатая топь, заросшая багульником и кустиками голубики. Между кочками разных размеров гладкие заплаты мха. Их покрывают густой сетью черные нити стеблей клюквы.
Бросок через болото удается. Оказавшись уже довольно близко от двух сосен, Пеэтер, несмотря на увещевания руководителя отряда, бросается бежать по пружинящей болотной почве. Возле сосен он останавливается и стоит, словно столб, боком к приближающимся ребятам. Когда остальные подходят к нему, он без слов вытягивает вперед руку. На некотором расстоянии за одиноко стоящей сосной виднеется такая же одинокая, ярко-зеленая, тонкая и длинная береза — карта точна.
Пионеры радостны и взволнованы.
Только Хиллар помалкивает.
— Видите? Посмотрите туда, немного правее, — объясняет Пеэтер. — Там виднеется какой-то остров среди болота.
Точно, как на карте. Справа от него должна быть какая-то возвышенность с одинокой сосной, хотя сейчас она не слишком видна.
Пионеры глядят на горизонт. Болото и небо сливаются на горизонте в широкую грязную полосу. Но наличие отмеченного на карте островка все же угадывается без труда. И наверное, действительно где-то там и возвышенность с сосной.
— М-да-а… — протяжно произносит Хиллар.
— В конце концов, мудрить нечего, — говорит Ааду, словно угадывая мысли других. — Карта нам дана, ориентиры проверены — надо идти. Ведь надо?
— В этом ты, конечно, прав, — констатирует Хиллар как-то неохотно. — Придется идти…
И они пускаются в путь.
Тропа через болото
Через болото движется чудная колонна. Впереди всех, словно охотничья собака, учуявшая дичь, идет Хиллар. Он нащупывает глазами тропу и то и дело оборачивается назад, к ребятам.
За Хилларом шагает звеньевой Ааду. На голове у него вместо шапки носовой платок с завязанными уголками, большие пальцы рук просунуты под ремни рюкзака. Вскинув голову, он, как на параде, уставился в затылок впереди идущего. И весь он — воплощенная готовность шагать хоть на край света. Следом за Ааду семенит Сальме. Глаза ее ненасытно вглядываются в однообразное, но при этом необъяснимо чарующее болото.
Шапка за поясом штанов, рубашка на груди расстегнута, руки в карманах, Яан, насвистывая, ступает широко и уверенно.
То водружая очки на нос, то снова снимая их, оглядываясь налево-направо, назад, старается не отставать от Яана Пеэтер.
Пыхтя, вздыхая и поправляя на каждом шагу рюкзак, замыкает шествие Урмас. Он горбится, спотыкается, и выражение лица у него такое, словно его подстерегает тысяча и одна опасность.