Вот так и получилось, что жители еврейского квартала в Праге получили наконец долгожданного защитника. И только три человека знали, кто он такой и благодаря чему имеет свою исключительную силу.
Благодаря службе голема люди жили теперь спокойно. Враги поняли, что затевать что-то бесполезно: им всегда противостояла мощная сила. Работы у голема стало гораздо меньше. Он обходил улицы только по ночам, а днем сидел в своей каморке без дела. Жена ребе очень много работала по дому, все хозяйство лежало на ней. И, хотя муж запретил ей привлекать голема для исполнения повседневных дел, она однажды не выдержала и велела тому наносить в дом воды, пока она сходит на рынок.
Голем послушно кивнул, взял ведра и побежал во двор к колодцу. Жена ребе Перл спокойно ушла за продуктами к трапезе. Но когда вернулась, увидела двор, полный народа. Люди кричали: «Потоп! Потоп начался!» И действительно: из дверей дома лился поток воды.
В это время раздался спокойный голос ребе, вернувшегося домой к обеду:
– Это не потоп. Успокойтесь. Потоп наслал Господь людям за их грехи. А тут всего лишь наказание за непослушание моей жены.
В этот момент все увидели голема с двумя полными ведрами. Он был мокрый с головы до пят. Вбежал в дом, вылил оба ведра на лестницу и снова побежал к колодцу, немедленно набрал воды и с полными ведрами опять бросился к дверям.
– Йозеф! Перестань носить воду! – приказал ребе.
Голем немедленно повиновался. Он поставил ведра и уселся на свое обычное место как ни в чем не бывало. Люди разошлись. А ребе повторил жене свой запрет использовать голема для домашних дел.
Некоторое время жена не смела ослушаться ребе, но потом ей снова стало казаться несправедливым, что все в доме работают не покладая рук, а служка Йозеф сидит в своей каморке без дела. И вот однажды она дала ему очень простое поручение: сходить к рыбаку за рыбой, а потом на базар за яблоками. Голем взял деньги, пошел к рыбаку. Тот дал ему огромную рыбину. Голем взвалил ее на плечо и понес. Люди удивлялись размеру рыбы и силе голема. Но вернулся он домой с пустыми руками. Оказалось, что рыба очень билась у него на плече, и он решил расправиться с ней как с врагом: бросил ее во Влтаву. Пришлось Перл самой бежать к рыбаку за новой рыбой. А голем побежал исполнять второе задание хозяйки. Он примчался за яблоками, торговка дала ему кошелку, но Йозеф не уходил. Ему показалось, что кошелки яблок мало, разве жена ребе будет довольна таким количеством?
– Чего ты ждешь? – пошутила торговка. – Никак всю повозку с яблоками хочешь унести?
Тут-то голем и догадался, что именно так и должен поступить, чтобы Перл была довольна! Он схватил торговку, усадил ее на повозку, полную яблок, взгромоздил все это себе на плечи и стремглав побежал к дому ребе. Во дворе дома он гордо поставил повозку на землю и встал, озираясь, явно ожидая похвалы.
С тех пор, конечно, Перл никогда и не помышляла, чтобы что-то приказать голему. Так он и сидел в своем углу сложа руки.
Со временем жизнь в еврейском квартале стала очень спокойной. Никаких вражеских нападок не происходило. Ребе решил, что в големе больше нет нужды. Тогда он призвал к себе зятя и ученика – тех, кто вместе с ним участвовал в сотворении голема. Пришла пора обратить голема в глину, из которой он был создан.
Они действовали, как в первый раз, только в обратном порядке. Ребе вынул изо рта голема пергаментный листок с непроизносимым Божьим именем, каждый из собравшихся обошел голема семь раз в направлении, противоположном тому, как это делалось при его оживлении. Таким образом силы огня, воды и воздуха оставили голема. Только мертвая глина напоминала о нем.
Наутро ребе объявил, что его слуга Йозеф покинул Прагу.
И вроде бы все забыли о незадачливом прислужнике. Но слухи расползались, разрастались, набирали силу. И вот же – дожили до наших дней, никуда не делись!
Что-то в этом было, а?
Из-за выдумок рождаются люди. Юкио
Это, конечно же, легенда. А как иначе? Какой-такой голем? И как можно из глины слепить могучего народного защитника и оживить его с помощью заклинаний? Сказка есть сказка. Мало ли у каких народов какие сказки? И Зевс – сказка, и Афродита – миф, и Илья Муромец с Соловьем-разбойником – небылица.
Но как-то так выходит, что из-за выдумок рождаются люди, живые, настоящие, со своими судьбами и неясным будущим.
Марико как раз и родилась из-за голема.
Жил-был в Осаке юноша по имени Юкио. Родился он у пожилых родителей. Матери на момент рождения сына было сорок шесть лет, а отцу на десять лет больше, и был это их первый ребенок, хотя и не единственный, через полтора года появился в семье еще один младенец, младший брат.
По материнской линии в роду Юкио имелись богатые промышленники. Дед владел огромными предприятиями, банками и отелями. Благодаря огромным финансовым возможностям своего отца маме мальчика в молодости довелось много попутешествовать в поисках красоты такой разнообразной планеты, на которой она имела счастье появиться. А в те далекие времена кругосветные путешествия для японцев еще не вошли в привычку. Конечно, в ранней юности она мечтала о большой любви. Ей было что предложить любимому человеку, если таковой найдется, для их общего счастья. Однако счастью ее препятствовало серьезное обстоятельство. Девушка совсем не отличалась красотой. У них в роду почему-то не появлялись красивые люди. Никакого соответствия вековым эталонам не наблюдалось в ее чертах, только вопиющие отклонения от них. Правда, внешняя некрасивость компенсировалась безупречными манерами, тихим голосом, умением незаметно и непринужденно поддержать беседу, а также удивительной неброской элегантностью, за которой стоят огромные деньги и словно нашептывают, во сколько сотен тысяч иен обходится подобная неброскость.
В Европе или в Америке Аири могла бы легко найти себе пару, поскольку гайджины (чужаки) ничего не понимали в японских канонах женской красоты и готовы были на все, смутно догадываясь, какие материальные тылы прикрывают все эти путешествия по миру сладкоголосой японки. Да, с гайджином возможны были любовь и супружество. Но отец поставил твердое условие: никаких иностранцев в их роду не будет. Это исключено. Средства семьи не растекутся по миру, не окажутся в чужих жадных руках. Аири или выйдет замуж за добропорядочного японца из достойной семьи, или не выйдет совсем.
Ну, насчет «не выйдет совсем» – это он, конечно, просто припугнул, чтобы показать всю серьезность своего основного требования. Однако слова его, как это всегда и бывает, обрели материальную форму. Много лет девушке не попадался приличный японский жених. Не обращали на нее внимания, и все тут. Несколько раз родные пытались ее сосватать, но предлагаемые женихи хоть и устраивали ее родителей, представлялись ей просто ужасными. Один из них даже оказался по-настоящему нездоровым, попросту выражаясь, умственно отсталым. Лучшие специалисты в области воспитания научили его говорить, пользоваться палочками за едой и вытирать пальцы влажными салфетками. И это были все его умения. Чтение и письмо он так и не освоил. Однако он очень хотел жениться и, увидев Аири, готов был тут же играть свадьбу. Доводом в пользу этого матримониального плана являлось состояние его родителей, которое было вполне сопоставимо с состоянием семьи невесты.
Но тут мать Аири сама вступилась за любимую дочь. Вернувшись домой после смотрин, она тихо, но очень настойчиво произнесла свое «нет».
– Мы же о внуках мечтаем, – произнесла она, – но какие тут могут быть внуки? И зачем нам средства этой уважаемой семьи? Разве нам не хватает своих? И разве нельзя положиться на судьбу? До сих пор она была к нам благосклонна.
С этим доводом нельзя было не согласиться. Родители смирились и мужественно ждали еще несколько лет. И вот нашелся наконец вполне достойный кандидат в мужья для Аири. Его порекомендовала маме давняя подруга семьи, дружившая также с родителями возможного жениха. Происхождение возможного претендента на руку и состояние девушки оказалось выше всяких ожиданий, попросту безукоризненным. Он мог гордиться родством с самим Накаэ Тёмином![2]
Сам кандидат в мужья известностью похвастаться не мог. Его знаменитый, но обедневший род довольствовался в настоящее время малым. Однако он преподавал историю Японии в университете, чем вполне обеспечивал свои скромные потребности. Но на состояние жениха уже никто в тот момент не смотрел. Сроки совсем поджимали, возраст невесты был критическим! Главное было – успеть родить продолжателя рода. Аири сама появилась на белый свет отнюдь не ранним ребенком: матери при ее рождении было сорок три, а отцу сорок пять. Родителям ее удалось успеть. Успели и Нагата с Аири. В свои сорок пять стала она женой порядочного и приятного ей человека. Через девять месяцев появился у пары сын. А через полтора года судьба, словно решив подстраховать дальнейшее существование славного рода, подарила семье еще одного мальчика.
Так вышло, что как только Юкио подрос настолько, чтобы понимать обращенные к нему речи и самостоятельно передвигаться на собственных ногах, бо́льшую часть времени он проводил со своим отцом. Тем более к этому периоду сердце матери оказалось всецело принадлежащим младшему ребенку. Именно с появлением второго сына Аири поняла и распробовала вкус материнства. Она готова была наслаждаться своим младшеньким все двадцать четыре часа. Даже опытную няньку подпускала она к ребенку с неохотой, в то время как младенчество Юкио как раз прошло в обществе нянек. Мать находила вполне справедливым, что к одному из детей особо привязан отец, а к другому – мать.
– Хорошо, что их двое, – щебетала она, показывая внуков своей матери.
Счастливой бабушке к тому времени было уже за девяносто, но она еще была полна сил и надежд на будущее. Ей хотелось посмотреть на подросших внуков, благословить их на взрослую жизнь.
Аири с появлением на свет отпрысков полностью приняла жесткую установку своей семьи. Она осознала прочно и глубоко, насколько прав был отец, запрещая ей даже мечтать о браке с чужеземцем. Нет, нет и нет! Все достояние семьи имеет отношение только к Японии. Оно создано японцами, приумножено японцами, их усердием, трудом, усилиями. И именно поэтому никуда оно не имеет права уплыть из японских рук. Это же просто и ясно! И разве можно думать иначе?