и или двух, но иногда такое случается, что и произошло.
Грохнуло будь здоров, с клубами пурпурного пламени и брызгами горящей ПКЖ.
Как только третий бронеход в строю взорвался, на меня из дыма и пламени выкатился, стреляя прямо вперед перед собой, пылающий замыкающий. Но я уже укатываюсь с дороги в заросли на другой стороне, замыкающий проносится мимо по прямой, не разбирая дороги. Горит на самом деле не бронеход, а полимерно-кольцевая жидкость из взорвавшегося бака его ведущего, но пилот явно в шоке и растерянности.
Стреляю в него сбоку и чуть вдогон. Его левая рука, держащая цевье оружия, вытянута немного вперед, что открывает бок корпуса. Именно там, под руками, у «Мародера» самая тонкая броня кабины водителя, поразить эту уязвимую часть с такой короткой дистанции труда не составило. Кажется, пилот готов, металлические руки взмахивают по воле агонизирующего мозга, но бронеход продолжает катиться вперед на автоходе.
Оказываюсь в лесу и перехожу на бег, перезаряжаясь на ходу. Лес горит, да так, что прямо на глазах исчезает растительность: с ПКЖ шутки плохи.
В наушниках крики и хаос: мало намалевать эмблему на машинах и повязать на руки повязки, чтобы стать настоящими солдатами. Вчерашние шахтеры и фермеры галдят и матерятся, никакого порядка, и я даже не могу уловить, как там у них обстоят дела с головными машинами. Ладно, хрен с ними, у меня еще два противника.
Когда я выскочил обратно на дорогу, оказалось, что последняя пара приняла довольно правильное решение и стали спина к спине, при этом один развернулся налево и вел огонь по моему отряду, а второй повернулся примерно в ту сторону, откуда появился из огня и дыма я.
Я опередил противника и начал стрелять первым, он ответил почти сразу. Неопытный новичок, он принялся бить в геометрический центр цели, то бишь в нагрудную броню, где она самая толстая и «тринадцаткой» не берется, даже подкалиберными в упор. Я всадил несколько коротких очередей в правую руку противника, чуть пониже наплечника, и почти что оторвал ее, затем чуть сместился в сторону и перенес огонь на того, что стрелял по моему отряду. Но он успел каким-то образом развернуться и принял мой огонь на левую руку и нагрудник, причем с доворотом.
Как раз в этот момент у меня снова кончился магазин. Бросаю оружие и несусь вперед. Проскакиваю мимо первого, который как раз пытается достать левой рукой из-за спины запасное оружие, и точным ударом ломаю автомат второго ударом по затвору. Быстрый размен ударами, а потом я отрываю ему поврежденную левую руку и сбиваю с ног.
Разворот к первому. Он уже достал укороченный автомат, но я хватаю его за руку, не давая навестись на меня, а сам выхватываю левой свой запасник и стреляю во второго, который как раз пытался подняться и уже сидел на асфальте. Поскольку я стреляю сверху вниз, то мои пули легко находят слабое место рядом с бронекуполом кабины. Перебита подача ПКЖ к его единственной руке, бронеход вспыхивает. Разворачиваюсь к последнему, который пытается вырвать свою руку из моей, роняю оружие и четким ударом ломаю плечевой сустав, почти вырвав руку, после чего отнимаю его «запаску» из уже безвольных пальцев.
Один взгляд вдоль колонны — и мой взгляд успевает зацепить скрывающуюся за поворотом бронемашину.
— Докладывайте! — ору в рацию.
— Головные броневики удрали, бросили грузовики и просто смылись! — орет в ответ Хуан, перекрикивая шум и гам.
— Вылезай, — скомандовал я через динамик внешней связи последнему противнику, уже лишенному рук.
Как раз в этот момент его горящий напарник взорвался изнутри, да так, что бронекупол кабины сорвался и улетел ввысь метров на десять.
Ну, победа. С почином меня.
18. Передышка
Когда пилот спустился по «аварийной» веревочной лестнице вниз, я велел Хуану его покараулить, а сам проверил отнятое у него оружие. Вопреки ожиданиям, в магазине обнаружились только бронебойные и противопехотные осколочные пули, но ничего зажигательного. Проверка его основного оружия и запасного боекомплекта дала тот же результат. Хм.
Я выслушал доклад Хуана. Победа далась нам не задаром: отряд потерял пять человек. Трое погибли в самом начале, когда отряд открыл огонь по бронемашинам во главе колонны, а те принялись стрелять в ответ. Расклад был не в пользу восставших, потому что они стреляли по бронированным целям, а по ним била пара крупнокалиберных пулеметов. Тем не менее, они убили обоих стрелков, а затем, когда командир конвоя понял, что они атакованы бронеходом и их собственные бронеходы внезапно начали взрываться, бронемашины бросили грузовики и удрали.
Что до самих грузовиков, то их водителей, скрывающихся в кустах, быстро переловили. Оказалось, один из них погиб от шальной пули. Еще паре партизаны уже набили морду как штрейкбрехерам, но в целом особой злобы к ним я не заметил. Интересно девки пляшут, полный абзац.
— Господа водилы, у меня для вас есть очень плохая новость, — сказал я через динамик. — Законы войны таковы, что невоенная цель под охраной военных — тоже военная.
Водители принялись возмущаться, дескать, а они-то тут при чем? Просто работу свою делают и все такое.
Я издал смешок.
— Еще раз повторяю. Любая невоенная цель в сопровождении военных — военная цель, и ее можно уничтожать. Любое мирное здание, в котором находится хотя бы один солдат — военное, и его можно бомбить… Чтоб вам было понятнее, вот реальный случай. Один капитан уничтожил вражеское мирное судно, на борту которого было одиннадцать тысяч человек, в основном, женщин, раненых и детей. Угадайте, что ему за это было?
— Э-э… Судили? — предположил какой-то водила.
— Ему дали высочайший орден, а атаку назвали «атакой века». Дело в том, что «мирный корабль» сопровождался истребителем, а значит, был законной целью. И я знаю не один такой случай. С вами та же фигня: любой транспорт в военной колонне — законная цель. Его можно расстреливать и взрывать, и мы будем это делать. Если военная машина едет впереди в сотне метров или позади в сотне метров — вы законная военная цель и будете уничтожены. Расскажите это другим водилам. Если Саламанка хочет возить грузы — пускай сажает в машины своих военнослужащих. Сядете вы — ну, пеняйте на себя, больше коллаборационизма мы не потерпим. Все, проваливайте. — Затем я указал стальным пальцем на пленного пилота: — а теперь у меня есть пара вопросов к тебе. Кто именно управляет бронеходом с номером «ноль-один»?
Мне в оптику хорошо видно, как он сглотнул.
— Я не знаю.
— А если подумать? У меня очень серьезные претензии к пилоту «нольпервого», и лично тебе не обязательно за него отдуваться.
— Да не знаю я! Первые четыре, с «нольпервого» по «нольчетвертый», закреплены за «старой гвардией», но никто не знает, какой за кем, их вообще пять человек на четыре машины, и ходит слух, что они умышленно «тасуются». Их ангар находится прямо в резиденции, потому посторонние не могут знать, кто в какой борт садится.
— Старая гвардия?
— Первые пять пилотов, «старики». Им всем основательно за сорок.
— Их пять, не шесть?
— Шестой давно ушел по состоянию здоровья, ему сейчас под шестьдесят с гаком.
— Вот оно как… Ну что ж. Раз они, как ты говоришь, «тасуются» — значит, разделяют ответственность. Передай «старой гвардии», что «нольпервый», пройдясь по мирняку на бронеходе, обгадил репутацию каждого порядочного бронеходчика в этой галактике, а это самое ценное, что у нас, порядочных бронеходчиков, есть, и потому я, «Призрак» Ковач, считаю и «нольпервого», и всю «старую гвардию» своими личными врагами. А также передай Саламанке, что он на весь Млечный Путь один-единственный такой гениальный уникум, который додумался вывести против мирной демонстрации бронеходы. Пусть радуется своей уникальности, ему недолго осталось. Запомнил?
Пленник поспешно закивал: ну еще бы ему не радоваться, раз я его отпускаю.
— Все, пшелвон, — сказал я, посмотрел, как он бежит следом за водителями, и ткнул пальцем в переключатель рации. — «Призрак» вызывает «Замок», прием.
— На связи, — протрещал Кастильо в отдельный канал.
— Я там с последним пилотом отправил привет Саламанке, предупреди своих, он и водилы сейчас будут мимо тебя проходить.
— Ага, я слышал в общем канале. Сильно сказано.
Тут в рации затрещала Дани:
— А это для красного словца было сказано про личную вражду или от души?
Я хмыкнул.
— Дани, а ты помнишь, что есть лицо бронеходчика? Его бронеход. Как ты думаешь, как уважаемый бронеходчик, выходящий в бой на узнаваемой машине, относится к безликой мерзости, которая к тому же еще и «тасуется»?
Нашими трофеями стало некоторое количество боеприпасов и пара уцелевших «тринадцаток», а также потерявший обе руки трофейный бронеход. Через десять минут появилась Дани, чтобы отвести его в безопасное место.
— А где четвертый? — спросила она по рации.
— Вон, двести метров по дороге дальше, догорает.
Бронеход, которого я сделал вторым, укатил на автоходе дальше по дороге после гибели пилота, затем слетел в канаву, а потом просто сгорел: при крушении он где-то как-то повредился, или же пулевые попадания сделали течь, и его ПКЖ, вытекая наружу, загорелась от догорающей ПКЖ, которой машину облило при взрыве его ведущего. В итоге из четырех бронеходов не сгорел только один, да и то битый. На детали пойдет.
Что до грузовиков, то их тоже сожгли: руда в кузове не представляет ценности для того, кто не может ее продать, а сами машины не представляют особой ценности для восставших, в них еще и жучки почти наверняка есть.
Верней, жучок точно оказался в трофейном бронеходе, причем в том же месте, где они были и у трофейных. Да, механики Саламанки ничему не учатся.
Несмотря на потери, в лагере ударную группу встречали торжественно, даже с ликованием: шутка ли, наконец-то первая убедительная и сокрушительная победа, у врага сразу минус четыре бронехода, и остается всего пятнадцать.