– Люди хотели идеального мира, – говорил он. – Вот мой отец. Всю жизнь верил в коммунизм. И что? Деда сослали, а батя застрелился, когда Союзу пришли кранты. Он в Организацию не верил, называл всех поехавшими фашистами, а зря. Организация дает миру главное. Идею. Идеал. Понимаешь, о чем я?
Агент не понимал, но помалкивал.
– Все доктрины, все эти идеальные общества… они никуда не годились. А почему? – Дядь Вася делал паузу, будто ожидая, что Агент ответит. – А потому, что люди во главе оказывались не те. Недостаточно сильные. Так что в конце концов все эти идеальные общества превращались обратно… в обычный бардак. Но были ведь правильные люди. Те самые, с горящими сердцами. Им куда было деваться? Многие погибли. А вот кто не погиб – те примкнули к «Нойе Орднунг». Потому что «Нойе Орднунг» – единственный! – Тут куратор вынул из кармана фляжку и с жадностью несколько раз глотнул. – Единственная организация, которой по силам навести в мире порядок. Тут тебе светлого будущего никто не пообещает. Потому что не бывает его, светлого-то. Зато сильный может навести порядок.
Получалось так, будто дядь Вася и его считает сильным, и Агент раздувался от гордости.
Агент открывал один файл за другим. В файлах – скопированные из интернета статьи вперемешку на немецком, английском и других языках. Агент знал почти все, что там написано, но проглатывал страницы с интересом. Наверное, потому, что сейчас можно было лазить по всему компьютеру и никто над ним не стоял. В учебном классе ему давали только «разрешенную информацию». Как-то раз он попытался со своего планшета подключиться к серверу лаборатории. Конечно, ничего не получилось – но попытку заметили. Агент передернул плечами, вспомнив о наказании.
Бенджамин, наверное, наказывать не будет. Сразу убьет, если Агент себя раскроет.
Как выяснилось из другой статьи, дед доктора Бюхер тоже работал в лаборатории «Нойе Орднунг», только в концлагере. Точно – как-то раз она сказала, что происходит из династии врачей. Агент ее тогда – единственный раз – пожалел.
Тут были и фотографии его экспериментов. Черно-белые, старые. На одну из них Агент смотрел долго. Мальчишка, снятый в профиль, наверное, чуть постарше его самого, только в неудовлетворительном состоянии. Очень худой, на вид – дисфункциональный, как его куратор допустил такое. Под снимком была надпись: «Один из подопытных при исследовании эффекта. Подопытный не выжил, но записи наблюдений были не раз использованы другими специалистами». Мальчишка на фото напомнил о Двенадцатом. Агент думал, что давно забыл о нем, потому что куратор так приказал – а приказы не обсуждаются. Но теперь он как будто на самом деле увидел Двенадцатого. У него был такой же взгляд, как у подопытного на снимке. Как будто его только что наказали.
Агент решительно закрыл файл, но от мыслей отделаться не удалось. Если его завершат – результаты эксперимента тоже кто-то там использует? Почему-то это было неприятно. Хотя ему и следовало бы радоваться, что и после завершения он послужит Организации.
Он повертел головой и сосредоточился на главном. Главное – то, что Бенджамин интересуется «Нойе Орднунг». И то, что стоящей информации пока не отыскал.
В записях радиообмена не нашлось ничего интересного. Агент долго изучал личные дела. В конце концов снова пришлось спешно отскочить: принесли обед.
После обеда он решил проверить отходные пути. Ковылял на костылях, пока был в пределах видимости, а после взял их под мышки и поскакал вперед сам. Солнце жарило. Пахло теплой хвоей, нагретыми травами, чем-то еще приятным – ему показалось, что запах идет от коры сосен, и он, не удержавшись, обнюхал ствол – так и есть…
Он сбавил шаг, оказавшись на знакомом уже месте – недалеко от ямы с пленными. Он узнал не голос даже – он звучал очень тихо, – а ленивую интонацию. Удивился: столько народа в лагере, а ротацию часовых не делают?
Как и вчера, Агент подобрался поближе.
– …с вас брать-то. Какие у вас деньги.
– А ты, брат, не говори, пока не видел. Вот дай мне бумагу и ручку, я письмо напишу, скажу, когда отнести. Или тебе деньги лишние, что ли?
– Да и мокруху зачем на себя брать, – поддержал второй пленный. Из ямы голоса слышались глухо. – Банду эту все равно скоро переловят, оно тебе надо?
– Что мне надо, – сказал парень, – я сам разберусь, у вас не спрашивал. Поставят меня дежурить – принесу бумагу. Посмотрим, что у вас там.
– Спасибо, брат, не пожалеешь, – стали благодарить из ямы.
Агент на секунду потерял бдительность и выпустил один из костылей. Детина обернулся на шум. Непростительно. Агент успел бы исчезнуть, если бы захотел, но не стал. Он выбрался из-за деревьев и пошел к яме…
Детина медленно осклабился, увидев его.
– Гляди. Пацан. Ты что здесь делаешь?
– Я играл, – сказал Агент, демонстрируя пистолет.
– Не ушибся там? – Так же замедленно на лице образовалась озабоченность. – Лапка не болит?
– Нет, спасибо, – ответил Агент. Эта забота была такой же фальшивой, как ласка доктора Бюхер. Он кивнул на яму: – А кто там сидит?
На толковый ответ он, правда, не рассчитывал – вряд ли у такого будет много информации.
Не ошибся.
– Там плохие дяди, – сказал детина.
Агент улыбнулся изо всех сил:
– А можно мне посмотреть?
– Ну, если только одним глазком…
Агент подошел к яме. Оттуда глянули на него два бледных заострившихся лица. Незнакомых.
Он еле подавил рефлекс, когда за пояс его ухватила тяжелая рука.
– Я держу, – объяснил детина, плотно прижав Агента к себе. – Чтоб ты не упал.
– Спасибо. – Он осторожно выбрался из хватки, отступил от края.
– Ты не бойся. Я за тобой присмотрю.
– Спасибо, – сдавленно поблагодарил Агент. Под взглядом этого человека он чувствовал себя неуютно. Но позволил себя разглядывать, потому что прислушивался к шепоту из ямы.
– Ты смотри, и у этих пацан. Они что, тоже для завода набирают? А чего тогда всю эту бучу…
– Да заткнись уже! Договорился!
Второй послушно затих.
– А ты, значит, командира нашего. Как он только умудрился, а. Все о тебе говорят, а я и не видел. Папаша твой гоняет. А ты вон какой… Будешь со мной дружить?
– Буду.
Детина взял Агента за плечо. У него были плотные, слишком горячие пальцы.
– Вон какой, – повторил он с явным удовольствием, и тут за деревьями захрустело. Появился незнакомый боец.
– Люка-то скрутило совсем, – сказал он озабоченно. – Не дай боже вирус. Спасибо, что посмотрел. Пойди доложи, что он болен и из караула вышел, пусть кого пришлют.
– Доложу. – Парень облизнул губы и снова посмотрел на Агента. – Пойдем со мной, пацан, проводишь до папки?
– Что ты к пацану пристал, он только сюда дохромал, охота ему с тобой возвращаться. А ты брысь. Что ты тут забыл?
– Я играл, – снова сказал Агент.
– Ну вот… иди, дальше играй. А к ямам не подходи, нечего.
Агент ушел. Зайдя еще поглубже в лес, он бросил костыли и охотничьим ножом отрезал ветку от ближайшего дерева.
Хороший нож. Агент спрятал его в гольфе. А нечего было подходить сзади…
Он оставил костыли за толстым трухлявым стволом и пошел дальше налегке, лишь слегка припадая на больную ногу. Он помахивал перед собой веткой просто так. Лес был немного похож на джунгли из книжки. Агент невольно стал представлять, что с какой-нибудь ветки сейчас соскочит Багира. Или еще лучше – придет Шер-Хан: не зря же у Агента теперь есть нож. Агент даже немножко повыл по-волчьи, но потом устыдился и прекратил.
Про бывшего владельца ножа думать совсем не хотелось. Он был чем-то похож на агента Бернса, только непонятно чем.
Интересно, у Маугли были ответственные взрослые или его тоже сделали в лаборатории? И, если сделали, как он оказался в лесу, неужели сбежал?
Агенту почему-то снова вспомнилась та черно-белая фотография. Интересно, тот подопытный тоже был агентом? Первый раз сыворотка сработала по-настоящему на Воине. Выходит, тот проект тоже завершили.
И мальчишка на фотографии с самого начала был неудачным экспериментом.
Агент сам не заметил, как добрался до поста часовых и миновал его без особого труда. Когда миссия будет выполнена, легче всего будет уйти этим путем. Тут был крутой спуск с горы – может, поэтому его охраняли вполсилы. У Агента, когда он посмотрел вниз, захватило дух. Он немного боялся туда лезть – из-за ноги, – но хотелось ужасно.
А еще, глядя на светлые камни, поросшие мхом и мелкими фиолетовыми цветами, Агент подумал, что мог бы уйти.
Совсем.
Взять рюкзак, лошадку и чертика и только что отвоеванный нож – и уйти, как он мечтал по ночам в лаборатории.
Никаких больше экспериментов.
Никакого провода. Никаких врачей.
И завершать его не станут – просто не найдут. На куртке и на рюкзаке у него были «следилки», но куратор отпорол их, прежде чем выпустил его на миссию.
«Нечего надеяться на дядю. Разбирайся сам».
И теперь можно…
Ага, сказал себе Агент. Провалить первую самостоятельную миссию. Подвести куратора.
Может, он не слишком удачный проект, но он уж точно не предатель. И не враг Организации.
И потом, – Агент закусил губу, – все равно ведь найдут. И о трусливых этих мыслях узнают – даже если он сжульничает и не станет по возвращении записывать их в дневнике. Куратор всегда знает, о чем Агент не захотел или побоялся написать.
Может, потому его и выпустили одного. Потому что знали, о чем он подумает.
И те пленные, что никак не сбегут, – может, они тоже за ним наблюдают. Нарушит ли агент Джей-Би-четырнадцать свою присягу. Сбежит ли.
Агент решительно отвернулся от обрыва и зашагал обратно.
Придумал тоже – сбежать от Организации. Даже если бы и хотел…
Это бы ни у кого не получилось.
Если только…
Агент запнулся о корягу, сбился с шага, едва не упал.
Только у Бенджамина?
Да нет, чушь. Не стали бы они столько ждать, прежде чем послать за ним Агента.