Ошер пожал плечами:
– Люк на заправку уехал.
Джон мысленно выругался. Из-за возни с ребенком он совсем запустил в отряде дисциплину. И ведь его предупреждали – а он не нашел времени поговорить с Питом, прощупать по-настоящему…
«Вот и третий», – невольно подумал Джон. Надо же – нахватался от Хантера. Но он чувствовал подловатое облегчение оттого, что это новичок, а не кто-то из его гвардейцев.
Смерть бедняги была нелепой, похороны – еще более нелепыми, торопливыми. Его закопали в том же овраге, в котором и нашли. Джон зажег свечу и прочитал молитву, но камней Питу класть не стали. Да и кладбище пришлось замаскировать, чтобы не отыскали и не разрыли, и отправленные на это дело ребята ворчали, что теперь им покоя не будет.
Он сам пришел к яме с пленными. Достал пистолет.
– Не надо, – тихонько попросил охранник. – Мы же можем деньги. Мы же…
Второй пленный молчал. Где-то в ветвях запела поздняя птица, и он поднял голову, словно надеясь ее рассмотреть.
– Денег я у вас не просил, – сказал Джон. – Мне нужно связаться с вашими хозяевами. А вы мне помочь не хотите.
– Мы же вам все уже сказали!
Тут машинист сипло заговорил:
– Они мне денег должны. Обещали, в эту ходку заплатят. Только платить-то не за что, поезд вы того…
– Дальше, – сказал Джон.
– Мы с тем парнем вроде как встречались в баре. Он хоть что-то знает. А мы что.
– Сразу сказать не мог?
Ребята выдернули машиниста из ямы. После нескольких дней «в погребе» только запах земли слегка скрадывал идущую от пленного вонь.
– Тот парень – он тебе платил чеками «Нового порядка»?
– Так что ж вы нас мурыжите, если сами все знаете, – с ненавистью сказал машинист. – Только никаких чеков они не дают, у них наличные.
Кто бы сомневался.
– Ладно. Кого мы собираемся искать?
Машинист пожал плечами:
– Я всего-то знаю, что его зовут Гарри.
Пришлось ткнуть прикладом.
– Он ветеран. С Присоединенных территорий. Раньше, говорят, был там барменом. А потом пришлось оттуда уйти. Так он тут теперь, в баре помогает, в «Самарре»…
– И еще кое-кому помогает?
– А это вы сами у него спросите.
– Я спрошу. – Джон ухватил его за шиворот, подтянул к себе и сказал в самое ухо: – Спрошу. И если окажется, что ты меня обманул, ребята тебя пристрелят.
Он велел Тейлору отвезти машиниста в Лидию и там ждать. А машину отправить обратно – колес и без того не хватает.
Второй пленный светил на Джона из ямы отменным фонарем под глазом, да и вообще выглядел не очень. Все-таки они с Грантом перестарались, вот и нос своротили парню…
Джон плюнул около ямы, отошел и вполголоса спросил у бойца, который охранял пленных в отсутствие Люка:
– Думаешь, этот сможет самостоятельно выбраться?
– Еще как сможет.
– Ну так позволь ему. А потом возьми ребят и проследи, куда он пойдет.
Лагерь пустел стремительно, при том что машин не хватало и делать много ходок боялись, чтобы не привлечь внимания. И все же часам к трем уже трудно было сказать, что здесь жили люди. Конечно, полностью следы не уничтожишь, но что могли, то сделали: кострища разбросали и закидали землей, места, где стояли палатки, затерли как сумели, ямы закидали. Джон потерянно глядел на опустевшее плато. По крайней мере, им не понадобилось спускать флаг: флага не было.
– Ваше высочество, – подошел Маркус. – Пора ехать.
– Новостей нет?
– Пока никаких, сэр.
Джон сглотнул, не в силах двинуться с места. Тут был его дом. Сколько ни говори себе, что убежище временное, все равно привыкаешь. И к неказистому умывальнику у палатки, и к тренировочной площадке со вкопанными шинами и деревом вместо шведской стенки, и к странному, необоснованному ощущению безопасности. Лагерю далеко было до дворца, но теперь Джон понимал, почему отец так гордился столицей.
Вот только отцовский город стоял по-прежнему, блестел небоскребами, а лагерь им пришлось сровнять с землей.
– Сэр, – сказал Маркус, – новости будут только утром.
– Я знаю, – раздосадованно откликнулся Джон.
«Отлично. Посылаешь мальчишку воевать за себя? У самого кишка тонка?»
Голос в его голове звучал подозрительно похоже на отцовский.
«Разве я не делал того же самого? Не выигрывал твои войны?»
«Сравнил, – потешался Гидеон, – двадцатипятилетний детина и маленький ребенок. Нанимать детей в солдаты – разве этому я тебя учил?»
«Ты меня не слишком-то хорошо учил, отец».
Агент
Он отправился собираться, как и было сказано, и, только устраивая медведя в рюкзаке, понял, что последовал приказу Бенджамина, не думая, как прежде – приказам куратора.
Он вряд ли смог бы затаиться рядом с палаткой, слишком много бойцов сейчас вертелось вокруг штаба. Но дело было не в этом. Агент подчинился, не подумав, будто всю жизнь был солдатом Бенджамина.
А ведь Бенджамин совсем не похож на куратора. И непонятно, как люди его слушаются.
Хотя Агент и сам только что исполнил его приказ.
Он тебе не куратор. И не командир.
Он твоя цель.
Агент собрался быстро и вылез из палатки – доложить, что готов, и все-таки постараться подслушать, что говорят на собрании. Но, уже привычно шагая по вытоптанной тропинке к штабной палатке, он заметил, как за деревьями исчезает белобрысый детина. Походка у него была… будто он знал, что нарушает приказ. Но сейчас половина бойцов уже покинула посты – а кто остался, все заняты.
Агент замер на тропинке, определяя приоритеты, – а потом развернулся и рванул за белобрысым в лесок.
И не удивился, когда понял: тот идет к яме с пленными.
Может, и следовало дать детине – Питу – их увести. Но Пит не из Организации. А Агенту не давали инструкции помочь им бежать. Его задание – внедриться к Бенджамину. А других не поступало.
Агент закусил губу. Остановить троих в одиночку он сможет, только если засветится. А доложить командиру уже не успеет. Он нарочно громко стал наступать на сухие ветки и вдобавок засвистел.
Пит обернулся.
– А, это ты, малец.
Без досады, а наоборот – с веселым предвкушением.
– Что это ты так поздно гуляешь? Бросил тебя папка?
– Я играл, – сказал Агент. Он уже понял: это самое безопасное объяснение.
– Ну, пойдем, со мной поиграем.
Агент зашагал за ним в глубь леса. Направление они сменили. При сыне командира Пит не захотел возиться с пленными.
– А во что мы будем играть? – спросил Агент. Нож белобрысого был удобно спрятан под штаниной новых джинсов.
– Увидишь, – сказал тот, лениво улыбаясь. – Только папе рассказывать не станем, да?
Наконец Пит присел на поваленное дерево и поманил Агента к себе. От него сильно пахло спиртом; это был знакомый, хороший запах, и Агент чуть-чуть расслабился.
– Ну, иди, садись сюда. Мы же договаривались дружить. Хочешь конфету?
Он поблагодарил, как полагается. Конфета была в затертом фантике. Агент положил ее в карман.
Пит пощупал его за колено.
– Новые джинсы у тебя, да? Надо же, какой красавец стал.
Тут было тихо, почти не доносилось звуков из лагеря. А в штабной палатке шло обсуждение…
– Можно я пойду? – попросил Агент.
– Ну, подожди. Куда торопишься? Без тебя не уедут. Ребята говорят, ты в приюте жил. Вы там разве в такое не играли?
– Это не игра, – сказал Агент. Потому что понял, к чему Пит клонит. Он смутно помнил охранника, который делал это с другими агентами – когда те еще были. Охранник куда-то исчез, а дядь Вася потом долго плевался и велел про такие «игры» тут же доносить.
– Ну-ну. Мне-то лучше знать. – Пит поднялся с дерева и навис над Агентом.
На сей раз удар был куда точнее. Пит повалился на землю с задушенным криком. Пока он удивленно стонал, не в силах подняться, Агент вытащил у него пистолет. Дурацкий старый макаров со сточенным номером, но лишнего оружия не бывает. Агент взвел курок и отступил. Пит уже немного пришел в себя.
– Па`щенок, – прохрипел он, все еще держась за яйца. – Ты, значит, и нож стащил, ёг твою в душу… А я думал, потерял… Ах ты…
– Что ты хотел делать с пленными? – спросил Агент.
– Ах ты тварь, – прохрипел Пит и с трудом поднялся.
Агент отступил на несколько шагов, стрелять он не хотел. Детина бросился – все еще на полусогнутых, и Агент без труда отскочил.
– Тебя отец послал? Следить за мной, значит? Вот же…
Он кинулся снова, уже обретя равновесие, намереваясь ухватить Агента за шиворот. Тот ушел легко, скользнув под рукой у Пита.
– А ну отдай! Придушу, сволочь, ну!
Движения Пита от злости становились все точнее, он ухватил Агента за плечо, тот с трудом вырвался и, разглядев совсем близко небольшой овражек, перепрыгнул через него.
– Да ты! – взревел детина, шагнул и, не глядя под ноги, свалился в овраг.
И затих. Резко и неожиданно.
Ожидая ловушки, Агент осторожно приблизился к краю. Но ловушки не было. Пит лежал ничком в овражке, оказавшемся совсем маленьким. Шея была изогнута под таким неестественным углом, что Агент даже не стал проверять пульс. И не потому, что не хотелось притрагиваться к Питу, а потому, что и без того все ясно.
Он присел на корточки у оврага, закусил губу. Замедлил сильно бьющееся сердце, как его учили.
Отлично. Сначала напал на командира, а теперь убил его бойца.
– Мать твою через забор, – шепотом сказал Агент.
Ладно; все-таки не он убил – Пит упал сам. И даже если в этом отряде «игры» разрешены, за пленных командир, может, и сам приказал бы его ликвидировать.
Агент подумал, вытер макаров футболкой и бросил его в яму. Если он доложит Бенджамину, как и собирался, то, может, и наказание будет не таким серьезным.
Если честно, он уже сомневался, что Бенджамин способен на серьезное наказание.
Агент вытер руки о траву, отряхнулся и побежал к штабу. Трава уже совсем привычно щекотала ноги и хлестала по коленям.
Но Бенджамину он ничего не успел рассказать.