– Ваш отец прогнал меня прочь, ваше высочество, – сказал он.
– За что? – спросил Джон, хотя уже знал ответ.
– За то, что не смог помешать заговору.
– И почему вы пришли сюда? Мне нечего вам дать. Попробуйте найти моего крестного. Он уехал с деньгами, может, и вам что-нибудь перепадет.
– Вам, думаю, мой совет не помешает, ваше высочество, – мягко сказал Маркус. – Да и выбора у меня особо нет. Как и дома. В газетах написали, что взорвался газовый баллон… К счастью, я успел уйти. Я прошу у вас, мой принц, покровительства и защиты.
Джон достаточно слушался крестного и генералов; он поклялся, что никому не даст больше собой вертеть. Первые недели Маркус провел в карантине: у него отобрали телефон, и с ним рядом все время находился кто-то из ребят – следил, чтобы советник не пытался ни с кем связаться.
Потом постепенно он примелькался, и Джон спрашивал его мнения все с меньшей опаской.
Вдобавок советник каким-то образом сохранил придворный лоск – в отличие от Джона. Джон честно мылся и брился каждое утро, своим повелением произвел Рейна в парикмахеры, и тот регулярно делал ему подобие армейской стрижки. Но при всем при этом его легче было принять за полевого командира, чем за принца. Маркус же до сих пор выглядел так, будто на полчаса отлучился из дворца.
Поэтому его стали подсылать к гражданским, когда нужно было договориться о приюте или о закупке провианта. Сперва еще смотрели – не попытается ли он добраться до телефонной будки или интернет-кафе. Потом перестали. А после Джон уже и сам просил его найти в интернете то и это.
Порой Джон тоскливо думал, что если Маркус и шпион, то для них слишком хорош, и единственное, что можно сделать, чтобы не беспокоиться, – убить его.
Рука так и не поднялась.
– Вы расскажете, что случилось, ваше высочество?
Джон уже открыл рот, чтобы созвать общий совет, – но решил, что сперва переговорит с советником сам.
– Этот человек, я так понимаю, отравился?
Джон поежился. Пронеслось детское воспоминание – он смотрит из-за тяжелой шторы, как отец дает одному из министров капсулу с ядом:
– Полагаю, вы предпочтете это публичному разбирательству и позору…
– Спасибо, ваше величество.
Министр берет капсулу, кладет в рот – и тут же начинает хватать ртом воздух, вцепляется в воротник – и падает.
– Уберите, – говорит отец. И смотрит прямо за штору, так что Джон понимает: его заметили.
– Его величество когда-то любил решать проблемы таким способом, – заметил Маркус, будто услышав мысли Джона.
– Вам он яд не предлагал?
Вышло слишком резко. Из-за всей этой авантюры Джон чувствовал себя неоправданно раздраженным.
– Я бы не взял, – мягко улыбнулся Маркус.
– У этого была капсула в зубе. Как у нацистского преступника высокого пошиба. Еще и говорил по-немецки. Что он делал в этом поезде?
Внутри палатки Маллори заканчивал варить кофе на походной плитке. Джон с благодарностью принял у него чашку.
– Мэл. Я оставил ребенка в медпункте. Можешь достать ему поесть?
– Джею?
– М?
– Его зовут Джей-Би, но он предпочитает просто Джей.
– Я помню, как его зовут. – Несмотря на кофе, раздражительность не уменьшилась. – Будь добр, принеси ему обед.
– Есть. – Капрал исчез.
– Джей-Би? – Советник посмотрел вопросительно.
Джон махнул рукой: позже.
– Этот человек. Немец. Он успел сказать что-то про новый порядок. Что это вообще может значить?
Маркус задумался.
– «Новый порядок»… Постойте. Немец? «Нойе Орднунг»… Я что-то слышал об этом. Кажется, была какая-то секретная организация во время Второй мировой.
– Ну да, – сказал Джон, допив кофе одним глотком. – И парень этот со своим ядом прибыл к нам прямиком из прошлого. А что, я бы не отказался от машины времени. Подумайте еще, советник. А я пока расспрошу наших пленных.
Маркус мягко тронул Джона за рукав, когда тот поднялся.
– Не стоило бы вам заниматься этим самому, ваше высочество.
Они спорили об этом не впервые. На сей раз Джон был слишком раздосадован, чтобы ответить. Он сам выволок молодого охранника из ямы, где гораздо чаще хранили припасы, чем пленных. Протащил его к штабной палатке за воротник.
Не то чтобы Джону нравилось бить связанных. Но по пути к погребу он миновал тело Фишера, бережно уложенное под деревом.
– Не вздумай рыпаться, – сказал он охраннику, швырнув его на пол. – Пристрелю.
Достал из кармана слепленные в столбик монетки, демонстративно сжал в кулаке.
– Это не лейфы, – сообщил он парню. – Хефашские деньги. Здесь их не потратишь. А вот для допроса они вполне годятся. Кто тебя нанял?
Охранник запираться не стал, но и знал ничтожно мало. Его наняли в Нофе, чтобы сопровождать груз. Какой груз – не сказали, но велели, чтоб не задавал вопросов. Заплатили в лейфах. Он успел сделать с поездом три ходки – третья оказалась последней. Немец всегда присутствовал, но его мало кто понимал.
– Где разгружались? – спросил Джон. – Пункт назначения?
У парня дрожали губы.
– В Лидии. В депо. Дальше не знаю. Нас разворачивали, и все. За новым грузом.
В Лидии… Что там может быть, кроме разбомбленного завода и опустевшего города?
Машинист запирался дольше. Видно, он уже уверился, что не уйдет живым. Пришлось звать на подмогу Гранта. Но когда они возили машиниста по полу, Джон вспомнил почему-то взгляд ребенка и почувствовал ясный укол совести.
Агент
Док, уложив Агента на кушетку в углу медпункта, больше не обращал на него внимания. Только сунул ему старый планшет с игрушкой – летающими шариками. В лаборатории Агент занимался с такими симуляторами на куда большей скорости, поэтому тыкал в кнопки для вида, а сам прислушивался и присматривался.
У Бенджамина оказался большой лагерь. Только пока они шли к медпункту, Агент успел насчитать вокруг человек тридцать личного состава. Он прикинул и примерное расположение лагеря. По крайней мере, где находится штабная палатка, он теперь знал.
– Прошло у тебя немного? – спросил Док. – Сейчас ребята поесть принесут.
– Спасибо.
Правда, поднос с едой принесли не «ребята», а немолодой человек, мало походивший на бойца. Гораздо больше он напоминал приезжавших иногда на базу гостей – тех, что куратор называл «большими шишками».
– Меня зовут Маркус, – сказал он. – Я принес обед. Вернее, что от него осталось, не обессудь. А тебя как зовут?
– Джей-Би.
Агент смотрел на поднос с опаской. Его начинали кормить гражданской едой за пару недель перед миссией, но все-таки он куда больше привык к коктейлям и таблеткам.
– Джей-Би – это ведь сокращение? – мягко спросил Маркус. Поставил поднос рядом с Агентом и сел на соседнюю кушетку. Уходить он явно не собирался, а собирался, судя по всему, допрашивать.
– Не знаю, – пожал плечами Агент. Он взял с подноса большое красное яблоко, но укусить не решался.
Джей-Би, конечно же, было сокращением. Полностью – Джей-Би-14. От «Junge Beschützer» – юный защитник. По-немецки – потому что проект называл доктор Вернер. Да и сам «Новый порядок» родом из Германии. И Воина тоже придумали немцы.
Там, на дороге, Агент растерялся. Конечно, он знал, что Бенджамин будет похож на Воина – иначе как бы Агент мог сойти за его сына? Просто не ожидал, что настолько. Как будто Воин на постере в его комнате взял и сошел с бумаги – как Агент мечтал когда-то в детстве. Поэтому он так разозлился из-за сломанной ноги. Надо же так плохо сгруппироваться. Стыдно.
Правда, Двенадцатый рассказывал, что на самом деле такие же инициалы были у военнопленного, из которого сделали Воина. Но Двенадцатый много чего рассказывал…
– Мама всегда говорила просто Джей-Би. Или Джей.
– Где твоя мама?
– Умерла, – сказал Агент. Эту легенду они с дядь Васей повторяли раз сто. – Сначала дедушку с бабушкой при бомбежке убило. А потом мама заболела. А больницу у нас закрыли из-за войны. Мы у соседки жили. А когда мама умерла, соседкин муж меня выгнал.
Человек покивал.
– Это мама тебе сказала, где найти Джона?
– Нет, конечно. Откуда она знает. Она болела все время.
– Как же ты нас отыскал?
Говори правду, пока можешь, учил куратор. Чем больше в твоей истории правды, тем труднее различить ложь.
Он откусил кусочек яблока и едва не отвлекся от разговора – яблоко оказалось сладкое, чуть не вкуснее мороженого.
– Мама сказала, что мой папа – Джон Бенджамин. Все знают, кто он такой. Ну… тут все знают. Я ходил по городу, слушал. Одна тетя в городе мне дала мороженого бесплатно. А потом стала говорить с другой, у которой магазин. Я ей помог сумку донести. А там ваши за грузом пришли. Я зацепился за машину и поехал.
– Вот как. А почему ты решил, что это наши?
Агент все-таки позволил себе фыркнуть.
– Я что, дурак? Пришли люди, взяли ящики с консервами, повезли в горы.
– Погано у нас с секретностью-то, советник, – сказал Док. Он что-то вертел из блестящих разноцветных трубок. – Если уж пацан нас нашел без труда. А яблоко на десерт было, к твоему сведению. Давай бери ложку и жри пюре. Ты что, стряпни нашей боишься? Это я тебя понимаю. Но картошку трудно испортить. Советник, вы б дали мальцу пузо набить, а потом уже разговоры разговаривали.
«Советник» и вправду больше подходило этому человеку, чем «Маркус». Его пронизывающий взгляд Агенту не нравился.
– Ты кому-нибудь говорил про нас? Или про папу?
– Я что, дурак?
Агент попробовал есть пюре; оно было безвкусным и немного походило на протеиновые коктейли, и это успокаивало. Недалеко кому-то проводили коррекцию. Или допрашивали. Но прислушаться не получалось из-за советника. Он был явно из тех, с кем нельзя терять бдительность.
– А где… папа? – спросил Агент, вытирая губы.
Маркус тоже прислушался и нахмурился.
– Хороший вопрос. Пожалуй, я пойду его приведу. Приятного аппетита.
– Спасибо, – сказал Агент, глядя ему в спину и думая, не устранить ли его.