Энджи развернулась к Каганову. Он возвышался над ней, как гора, но Паллорино старалась не смотреть на пистолет, направленный ей в грудь, и на устрашающих размеров нож на ремне. Глядя Оли в глаза, она спросила:
– А кто вам Сёма?
«У моего папаши огромное эго. Он привел меня сюда, чтобы я впечатлилась, прониклась и испугалась. Нарциссист, которому только дай покрасоваться. Нужно сыграть на его эго».
– Двоюродный брат из «маленькой Одессы», – скривился Каганов. – Съездив в Кельвин, ты подписала ему смертный приговор. И Белкину тоже.
– В смысле?
Оли нехотя дернул плечом:
– Пришлось их убрать. Надо подбирать партачки, раз уж ты сунула нос…
– Они мертвы?!
Медленная улыбка растянула губы Каганова. Негодяю нравится удивлять своей ловкостью. Давай, Энджи, сыграй на этом.
– Но как вам это удалось?
– У меня везде свои люди.
– Это через свои контакты вы узнали, что я приезжала к Сёме и Майло?
– Нет, Сёма мне сам признался. Я же за его семьей присматриваю, вот он и позвонил, хоть и понимал, что его придется убрать. И тебя тоже. Вот как этот дурак заботился о своих!
– Так это вы приказали убить Стирлинга Харрисона и его жену? – осенило Энджи. – Я-то думала, это чтобы Сёму досрочно выпустили, но ведь комиссия решила бы, что он по-прежнему представляет угрозу обществу! Вам было нужно, чтобы Сёма оставался в тюрьме?
Каганов хмыкнул.
– И он, и Майло. Они много мутили, когда я расширял бизнес, вот я и отправил их на «курорт» для примера остальным.
– А чего они мутили?
Пускай говорит, он явно соскучился по аудитории.
– Майло просто дурак – это само по себе риск, а Сёма слишком мягок. – Лицо Каганова помрачнело. – Втюрился в Ану, вас баловал. Подарил вам эти кроссовки треклятые – одну вон на берег выбросило. Прежде чем представилась возможность подставить Сёму с партией героина, я заставил его смотреть, что я сделал с Милой и твоей матерью. Потому что это его вина. Это из-за него мне пришлось убить Ану и Милу. Из-за него я потерял большие деньги.
Ненависть угрожала затуманить рассудок Энджи. Знакомая ярость палила ее изнутри.
Сосредоточься. Сорваться сейчас – непозволительная роскошь.
– Сёма потом всю жизнь терзался из-за смерти Милы и Аны. Наверное, поэтому свою Милой назвал, когда родил… Ладно, хватит болтать. Двигай дальше.
– Если бы те наркотики продать на улицах, это принесло бы не один миллион. Нехило вы раскошелились, чтобы отправить кузена за решетку!
– А я получил наводку от двойного агента, что полиция уже пронюхала о той партии. Товар все равно что пропал. Поэтому вместо других я отправил на дело Майло и Сёму. Шевелись!
– Нет, – отрезала Энджи, сжав кулаки. Ясность в голове стала хрустальной, ум работал быстро и остро. Краем глаза она заметила разные тропинки, уводящие в чащу, – возможные пути к бегству. – Сперва скажите, что произошло тогда у больницы и собора. Почему Сёма и Майло допустили наше бегство? Каким образом это их-то вина?
Каганов облизал губы.
– Да ладно, Оли, чего уж там! – Имя биологического отца оставило на языке тухлый вкус. – Вы меня в такую даль тащили, небось потратились, так чего сейчас все комкать? Почему не рассказать мне перед смертью о той рождественской ночи?
Каганов шумно вздохнул, но в уголках рта появился намек на улыбку.
– Сёма, Майло и еще один мужик, Ивански, должны были сторожить тебя, Милу, Ану и еще двоих. Вас держали на городской квартире, ожидая сигнала от человечка в порту, чтобы сажать вас на корабль…
– На какой? – перебила Энджи.
– А который отвез бы вас в Саудовскую Аравию. Я продал вас тамошнему принцу в его гарем за баснословные деньги. Он хотел, чтобы вас с Милой готовили с самого нежного возраста, а Ану я добавил от себя в качестве дуэньи. Пока вы сидели в квартире в ожидании сигнала, эти козлы упились по случаю Рождества, и у них кончилась водка. Твоя мать не упустила возможности и подошла к Сёме, который не мог перед ней устоять. Ну, вот не мог, и все!
– Наверное, любил ее?
Лицо Каганова потемнело, глаза стали ледяными – перед Энджи стоял викинг-убийца. Однако он не ответил, что подсказывало – Энджи не ошиблась. Она давно догадалась, за что наказали Семена, почему ее отец сдал полиции крупную партию наркотиков. Почему заставил Загорского смотреть, как он убивает Милу и Ану.
– Ана предложила Сёме съездить за выпивкой. Парни уже давно сидели в квартире, одурели от скуки, и Сёма согласился. Когда он ушел, Ана закрыла дверь на задвижку, притворилась пьяной, напоила Ивански и Майло оставшейся водкой и предложила им себя. Она дала обоим, а когда парни заснули, схватила вас с Милой в охапку и сбежала.
«Семя на ее фиолетовом кардигане. Не было времени надевать кроссовки, поэтому она и несла меня на бедре, когда нас заметила старая китаянка из «Розовой жемчужины»».
– А как же две другие женщины, которые, вы говорите, тоже были в квартире?
– А они в соседней комнате лежали, обдолбанные в доску. Ничего не соображали.
– За нами побежали Майло и Ивански?
– К полуночи Сёма вернулся в фургоне и увидел, как Майло и Ивански бегут за вами через дорогу. Он услышал выстрелы и увидел, как Ана дерется с Майло, пытаясь посадить вас с сестрой в бэби-бокс. Майло порезал твое лицо, когда пытался заколоть Ану. Он знал, что вы самый ценный товар – Ану было не жалко, но она отбила его руку, и лезвие задело тебе лицо. Она сунула тебя в бокс, Сема подъехал к концу переулка, и тут зазвонили колокола, начали выходить люди. Майло и Ивански схватили Ану и твою сестру и побежали в фургон, а ты… – он поцокал языком и снова потянулся к шраму Энджи, – ты осталась в бэби-боксе. Правда, с отметиной.
Она отпрянула от его прикосновения. Глаза Каганова сузились, шея напряглась. На щеках появилась краска гнева.
«Не дай ему сбиться с роли! Тяни время, тяни!»
Энджи возмущенно спросила:
– Но почему вы продали нас, своих собственных детей? Почему вообще держали здесь?!
Каганов нетерпеливо пожал плечами:
– У меня жена была! А Ана – это так, баловство. Араб приехал и увидел вас обеих. Маленькие рыженькие близняшки, свежие, как маргаритки. Вы заинтересовали мужчину, у которого бабла хватит несколько стран купить! Он предложил мне сделку, от которой я не смог отказаться… Все, иди давай, – он махнул на Энджи пистолетом. – Иначе я тебя прямо здесь пристрелю.
Энджи медленно двинулась по тропинке. Высокая мокрая трава промочила джинсы. Дождевая влага капала с деревьев. Густой запах мокрой земли и мха казался удивительно знакомым. Энджи нашла заветное место, запертое в ее памяти. Ее привела сюда ножка Милы. Круг замкнулся: она вернулась туда, где погибли ее сестра и мать, узнала долгожданную правду и теперь тоже умрет.
За деревьями показался какой-то дом – большой, бревенчатый, с зеленой крышей. Рядом на крошечной площадке примостился вертолет. Должно быть, на нем ее и привезли. Старуха в черном смотрела из окна куда-то вдаль. Энджи отчего-то остановилась с забившимся сердцем.
– Моя мать, – пояснил Каганов, жестами показывая старухе отойти от окна. – Матери – это наше все, да, Рокси?
Энджи не выдержала. Этот человек – настоящее воплощение зла и радуется этому! Она развернулась, но Каганов занес руку и ударил ее рукоятью пистолета по лицу. Щеку полоснула боль. Энджи согнулась, схватившись за лицо, – между пальцами потекла кровь. Она чувствовала запах и вкус собственной крови. Прежде чем Паллорино успела собраться, Каганов пнул ее в бедро, отчего ее повело в другую сторону.
– Иди, я сказал! Нам на другой конец острова, а мне к ланчу к гостям возвращаться!
Глава 55
В окно гидросамолета Мэддокс разглядывал лесистый берег в оптический прицел. За штурвалом сидел его старый приятель Крейг Беннет, бывший военный, работавший по контракту с канадской полицией. На его «птичке» не было оборудования для ночных полетов, поэтому пришлось ждать рассвета, чтобы взлететь.
В наушниках послышался голос Беннета, когда самолет повернул к западу:
– Вон остров Семко и лодж!
Мэддокс водил прицелом по острову, разглядывая зеленую крышу большого лоджа и мостки, протянувшиеся над водной гладью. Хозяйственные постройки, пристань, лодки. Вертолет на маленькой посадочной площадке, два гидросамолета, покачивающиеся на воде.
Пора было заходить на посадку – Беннет ловил нужный ветер. Он был страстным и давним любителем рыбной ловли, и Мэддокс одолжил у него одежду и снаряжение, собираясь заявиться в лодж в качестве богатого клиента, который присматривает новые места. Конечно, это могло вызвать подозрения, но ничего получше Мэддокс не придумал.
Такуми в конце концов выделил ему поддержку – Мэддоксу позвонили буквально несколько минут назад. Полицейская ориентировка дала результаты – черную «Ауди» остановили на выезде с вертодрома в Ванкувере. Похитителя задержали, а на заднем сиденье нашли свежие следы крови и несколько длинных рыжих волос.
Но вертолет, ожидавший «Ауди», уже поднялся в воздух со своим грузом.
По словам персонала вертодрома, в полетном листе у пилота значился полет по приборам на остров Семко.
Служащие подтвердили, что этот вертолет регулярно выполняет рейсы на Семко и что груз, доставленный водителем «Ауди», по своим размерам соответствовал телу человека. Этой информации Такуми хватило, чтобы убедить начальство – Энджи Паллорино, живую или мертвую, забрал вертолет, и получить разрешение отправить на Семко группу захвата.
Во рту у Мэддокса было сухо от переизбытка адреналина. Он убеждал себя, что Энджи жива – эта помогало не терять самообладания. Сейчас необходима ясность мысли, четкость зрения и общая собранность… Вдруг что-то привлекло его внимание на большой лесной поляне внизу. Сердце замерло: черт, там Энджи. Живая!
С ней какой-то человек. Мэддокс навел резкость, стараясь, чтобы руки не дрожали. Рыжеволосый мужчина массивного телосложения. Каганов. И с пистолетом. Гонит Энджи впереди себя по тропе, оканчивающейся на дальней стороне острова у пристани и каких-то сооружений в виде решетки на воде. Рыбные садки.