— Кошка, не мучай себя понапрасну. Конечно, чувствуется, что с Мари творится нечто неладное. Пойми, я не выгораживаю Ника, но никто не виноват в том, что так вышло, иногда обстоятельства бывают сильнее нас.
— Да я и не виню его, но девочке от этого не легче. Господи, как бы я хотела, чтобы она забыла кошмары своего детства!.. Как назло Мика нет дома. Где его носит в такое время? Прости, Том, но что-то я совсем устала, хочется немного отдохнуть. Не возражаешь, если я поднимусь к себе?
— Нет проблем. Если понадоблюсь, звони в любое время.
— Спасибо за помощь, Том.
Штейн напоследок обнял Рени и, поцеловав ее в щеку, бесшумно вышел из гостиной. Провожая взглядом красивую, атлетически сложенную фигуру шефа СБ у неё промелькнула странная догадка, настолько неожиданная, что она постаралась не заострять на ней внимание, решив, что чрезмерно устала и в голову лезет всякая дурь.
В прихожей хлопнула входная дверь и Рени, наконец, бессильно поникла. В последнее время, она так уставала, что частенько держалась исключительно на одной силе воли. Ей стало невыносимо тоскливо и одиноко в огромной гостиной и, зябко обхватив себя руками, она медленно встала и пошла к себе в спальню. По дороге Рени хотела снова заглянуть к девушке, но её словно что-то не пустило внутрь комнаты и, не отдавая себе в этом отчета, она медленно двинулась дальше по коридору. Зайдя к себе в спальню, Рени бесцельно походила, но без мужа и здесь ей показалось пусто и одиноко. Она подошла к окну и, распахнув его, беззвучно прошептала:
— Моя любовь, где же ты? Отзовись, ты мне нужен! Михаэль, возвращайся скорей, я не знаю что делать, и как помочь Мари… и тебе, мой ангел!
Убийство любви — плохая примета. Трудности межрасовой любви, или бедная Лиза
Сидя за рулем «мерседеса», Палевский бездумно сворачивал с одной дороги на другую. Мимо проносились однообразные ночные улицы города, мелькая огнями уличной рекламы. Доехав до моста, он остановился на пустынной набережной Невы и подошел к гранитному парапету. Облокотившись на него, он бросил рассеянный взгляд на темную маслянистую воду. В его мыслях, не умолкая, звенели слова сказанные Ником:
«…красотка не знала, кто я такой и пыталась привлечь меня к делу, соблазняя планами на будущее, она лелеяла мечту стать полноправной властительницей и конкуренты ей были не нужны…»
«Моя прекрасная королева, я никогда не придавал своему главенству особого значения. Ведь жизнь переменчива и сегодня я во главе угла, а завтра — кто-то другой. Мне всегда нашлось бы другое дело и помимо руководства Советом Старейшин, например, я мог бы заняться только генетикой и не разрываться на два направления. Добиваясь верховной власти в мире вампиров, я всего лишь хотел, чтобы тебе моей королеве жилось спокойно… черт, и ты это знала. Так что же случилось на самом деле?..»
И поневоле в его памяти всплыли слова Эльжбеты: «Милый, к чему столько думать об улучшениях? На мой взгляд, ты уже создал замечательную расу, хватит доработок, они нескончаемы. Ведь ты не только ученый, но и Глава Совета. Пора уже вплотную подумать об укреплении власти, и для начала хотя бы избавиться от угрозы вмешательства Старейшего. Когда исчезнет нездоровое двоевластие, тебе будет гораздо легче управлять вампирским сообществом. Пойми, сейчас мы вынуждены действовать с оглядкой на него, а это тормозит наш прогресс. Зато объединенные единой властью вампиры станут непобедимы, ты же понимаешь, что при наших способностях нам нет равных в мире».
Палевский печально улыбнулся.
«Понимаю, действительно, нездоровое двоевластие — не есть хорошо, кем бы ни был твой партнер. Да, моя королева, слишком близко я подпустил тебя к управлению. Точнее оказался слишком беспечен, не придавая значения тому, с каким упорством ты рвалась к единоличной власти, попутно устраняя других конкурентов, меня же оставив на закуску. Черт, ослепленный чувствами, я и не ждал угрозы именно с этой стороны! — он досадливо поморщился. — Матка боска, я даже не замечал как Эльжи, незаметно переключая меня с лирической волны, вела со мной беседы только о политике. Действительно, о чем еще говорить? Не о чувствах же на самом деле! Ими только я как дурак бредил. Понимаю, моя королева, сие есть страшно скучное занятие. Тем более интимных бесед тебе, похоже, и так хватало».
В воду полетела сломанная сигарета. Щелчок зажигалки и другая пришла ей на смену, затеплившись огоньком.
«Думаю, ты догадываешься, я оказался не столь терпеливым любовником, как ты — мужем…» — с холодным гневом вспомнил Палевский другие слова Старейшего.
«Ненавижу!.. Нет, я и не догадывался об изменах Эльжи. Конечно, я не питал иллюзий, думая, что она вела жизнь монашки, расставшись со мной в Париже. Но изменять мне, когда мы уже жили вместе?.. Хотя могу ее понять, мужу никогда не сравниться с любовником, он всегда остается в проигрыше, — он ядовито усмехнулся. — Неужели Эльжи из-за него хотела меня убить, не зная, кто он такой? Не повезло тебе, моя королева! Ты крупно промахнулась и не тому предложила разделить венец власти! Скорей всего он убил тебя именно из-за твоих планов в отношении него как Старейшего, а не из-за ревности ко мне, хотя кто его знает».
Внезапно в его памяти раздался яростный взволнованный выкрик Ника.
«Неужели за столько лет ты так и не понял, с кем имеешь дело? Она же настоящая «Черная вдова»! Может быть, некоторое время формально руководство находилось бы под твоей эгидой, а на деле правила бы она. Вот только как долго? По-моему, она уже собиралась прикончить тебя, перед тем как я ее убил!»
«Черт, почему-то я верю его словам! Чувствую, что в тот момент он был предельно искренен, — тоскливо подумалось Михаилу. — Да, по всему выходит, что мне не нашлось места в твоих планах на будущее, моя королева: ты не любила меня. Глупо и дальше продолжать обманываться в отношении твоих намерений, если тому есть свидетели. Да, как последний дурак я доверял тебе во всем, а ты моя любимая «Черная вдова» просто не мешала мне до последнего заблуждаться», — в нем вспыхнула холодная ярость. — Будь ты проклята, жестокосердная сучка! Убирайся прочь из моего сердца!»
С исчезновением веры в любовь Эльжбеты, в душу Михаила начал медленно просачиваться беспросветный мрак, убивая в ней еще теплящееся чувство. Леденящие кольца по-змеиному медленно сворачивались вокруг его сердца, и оно сжалось от невыносимой муки. Выдираемая с корнями несчастная любовь не хотела умирать. Роняя кровавые слезы, она выжигала в его душе пустыню, оставляя свой по-прежнему неизгладимый след.
«Матка боска! Почему же так больно до сих пор? — и подлое сердце снова его предало. Поворот изящно посаженной головы. На прекрасном лице загадочная улыбка. Взмах полуопущенных ресниц и синий сумеречный взгляд. — Нет! Уходи! Хватит терзать моё сердце, ведь столько лет уже прошло! Я всей душой тебя ненавижу и презираю!»
«Михаэль, ты же понимаешь, что одно другому не помеха, — произнес в его памяти удивительно красивый голос. — Твоя ненависть не сотрёт любви».
«Неправда! Я давно люблю другую!»
«Какой самообман, дорогой! Не ожидала от тебя такой слепоты. Ведь желаемое не есть действительное, — мягкий грудной смех. — Смирись, Михаэль, или вырви себе сердце. Хочешь ты или нет, но оно моё навечно. Аминь».
«Нет!»
Сев за руль и почти ничего не видя перед собой из-за слез ярости, туманящих его глаза, он погнал машину в неведомом ему самому направлении. Возвращаться домой в подавленном настроении Михаилу не хотелось.
«Бедная моя Кошка, прости, но сейчас в моей душе царит такой раздрай, что я боюсь обидеть тебя неосторожным словом или хуже того делом, а ты ничем не заслужила такого отношения», — мимолетно пронеслось в его голове, но он тут же снова переключился мыслями на Ника и все связанное с ним. — Черт! Ненавижу ублюдка! Зачем он снова объявился и взбаламутил мою память и душу?..»
Блуждая по городу и смутно припоминая какую-то магистраль и машины с мигалками, увязавшиеся следом, Палевский выместил свое раздражение в скоростной езде и, успокоившись, выехал на очередную улочку. Здесь он с удивлением обнаружил, что находится рядом со штаб-квартирой СС. Заметив одинокую фигурку, он, не снижая скорости, вывернул на мост рядом с офисом и резко затормозил.
— Садись, — коротко приказал он девушке, открывая дверцу машины, и та беспрекословно забралась внутрь, скользнув на сиденье по соседству, — Позволь узнать, какого черта ты здесь делаешь в такое время?!
Напряженно глядя перед собой лихорадочно блестящими глазами, Лиза промолчала в ответ на его раздраженный вопрос.
— Впрочем, неважно, — мрачно произнес Палевский, покосившись на нее.
Нажав на газ, он сердито подумал: — «Матка боска, судя по повадкам — очередной влюбленный феникс, только этого мне не хватало для полного счастья! Причем опять та же девчонка. В третий раз уже встречаемся. К чему бы это?»
Машина резко рванулась с места, и девушка испуганно вскрикнула, неловко откинувшись на спинку сиденья. Недовольно покосившись на свою пассажирку, Михаил все же убавил скорость. Спустя некоторое время, заметив, что девушку трясет озноб, он остановился и, достав бутылку, плеснул щедрую порцию коньяка в стакан. В тесном салоне сразу же поплыл его насыщенный аромат, и Михаил недовольно поморщился: ему не нравились слишком резкие запахи. Он протянул стакан девушке, и та залпом выпила всю порцию, при этом с непривычки поперхнувшись.
Когда Лиза с трудом откашлялась и виновато посмотрела на своего спутника, тот уже курил, выпуская дым в открытое окно машины, не обращая на нее никакого внимания, и она немедленно уставилась на его лицо, видное ей в полупрофиль. Он докурил сигарету, по-прежнему не замечая восторженного внимания девушки, и швырнул окурок в стоящую неподалеку урну. Несмотря на сильный ветер, Михаил попал точно в цель и довольно усмехнулся. Повернувшись к Лизе, немедленно отвернувшейся от него, он окинул ее любопытным взглядом и, заметив, что та периодически еще кашляет и без