— А мне нравится! — живо возразила Юлька. — Это демократично и сближает. Правда, Ирина Алексеевна?
— Я не знаю, — растерялась Ирина. — Антошке так почему-то нравится. Сергей не возражает…
В мучительных поисках новой темы для разговора она наткнулась взглядом на стол с фруктами и поспешно предложила:
— Давайте-ка есть арбуз!
Юлька вылезла из-под одеяла и отправилась за ножиком. Ирина облегченно прикрыла глаза. Кажется, тема исчерпана.
Глава 15
Вторая ночь в больнице была ничуть не похожа на первую — уснуть не удавалось. Оказалось, что Татьяна Борисовна зверски храпит. Храп ее изобиловал присвистами, переливами. Он раскатами громыхал по палате и наверняка хорошо прослушивался в коридоре. Ирине казалось, что от него даже пол дрожит. Юлька улизнула на свидание, на лестничный пролет. Лестница вела на первый этаж, в отделение «Скорой помощи», и ночью там было довольно безлюдно. Все-таки шустрая Юлька успела кого-то завлечь из переломанных мальчиков.
Ирина попробовала накрыться подушкой. Не получилось. Для этого надо по меньшей мере повернуться на бок. Этого делать нельзя. Заткнуть уши ватой? Мало помогает. К двенадцати часам, когда вернулась Юлька, нервы Ирины были взвинчены до предела.
— Юль, сходи, попроси для меня снотворного. Как ты спишь тут, это же невыносимо!
— Опять храпит?
Юлька деловито уселась на кровать напротив Татьяны Борисовны и начала тихонько насвистывать. Ирина приподнялась на локте. Что за фокусы? Юлька свистела как факир, вызывающий змею, и — о чудо!
—Татьяна Борисовна вдруг затихла, будто вслушиваясь в звук, чмокнула губами, повернулась на другой бок и задышала ровно, без лишних звуков.
— Первый раз такое вижу! — восхищенно призналась Ирина. — Жизнь полна чудес. Но Юля уже забыла о Татьяне Борисовне. Она была наполнена тем избытком сексуального любопытства, которое не дает в шестнадцать лет жить спокойно. Кажется — на свете важна только любовь, больше ничего. Ирина угадала это состояние по блеску в глазах и веселому возбуждению. Юльке хотелось разговаривать.
— Вы очень спать хотите? — Весь Юлькин облик молил об отрицательном ответе.
— Какое там! — Ирина рукой махнула. — Вряд ли я теперь быстро усну. Минуту назад у меня было такое состояние — я бы укусила кого-нибудь!
— Хорошо, что вы лежачая, — хохотнула Юлька. Уселась с ногами на кровати, повернулась так, чтобы хорошо видеть соседку. — Ирина Алексеевна, а расскажите мне что-нибудь такое… Ну, например, как вы со своим мужем познакомились. Вы влюбились с первого взгляда?
Ирина сглотнула. Хорошо хоть темно и Юлька не видит ее растерянного лица. Сказать, мол, ты, девочка, не в меру любопытна? Поставить на место? Разве Ирина могла бы поступить подобным образом? Сейчас бы Нике было почти четырнадцать. О Боже! Уже — четырнадцать! Она наверняка задавала бы подобные вопросы. У Ирины пересохло во рту. Она взяла с тумбочки стакан с остывшим чаем, сделала глоток. Юлька ждала.
— Ну, это было давно, — неуверенно начала Ирина.
— Так уж давно? — недоверчиво перебила Юлька. — Вашему сыну не больше пяти. Разве это давно?
— Ну… мы познакомились на отдыхе. В санатории. Была красивая желтая осень…
Ирина ярко представила осеннее очарование «Озерок» и улыбнулась.
— Как интересно, — подпела Юлька. Ирине пришлось продолжать:
— В нашем корпусе был прекрасный зимний сад. Я увидела его там. Он был… был такой подтянутый, спортивный. К тому же все время задумчиво молчал. Наверное, поэтому я и обратила на него внимание…
Надо же! Ей и правда начало казаться, что все так и было. Она не могла не заметить его среди остальных. Он просто выделялся из толпы своим печальным взглядом. Интересно, что его мучило тогда? Теперь она точно вспомнила его отрешенный взгляд.
— Их была целая команда, наших гонщиков. Им предстояли какие-то важные соревнования. До сих пор в этом мало понимаю.
— А как он подошел к вам? Как вы познакомились? — допытывалась Юлька, не сводя глаз с соседки. Она даже улеглась поудобнее. В темноте, слабо разбавленной полоской света из-под двери, были видны хрупкие очертания девочки.
— Ну… он подошел ко мне в баре и… пригласил на танец…
— Как здорово! — Юлька готова была захлопать в ладоши.
Понятное дело — ее переполняли собственные эмоции. Скажи ей, что познакомились в лесу, собирая грибы, или, скажем, в очереди на сероводородные ванны — изумилась бы не меньше.
Дальше врать не хотелось, Ирина притворно зевнула.
— Давай-ка спать, подружка, пока наша соседка опять не захрапела.
Юлька разочарованно вздохнула и нехотя принялась укладываться.
— Да, красивая у вас история. Не стыдно детям рассказывать. А я ну совершенно не умею знакомиться. Вот сегодня, например. Я — после аппендицита, а он — с переломом ребер после драки. Первое свидание — на лестнице, напротив туалета. Романтично?
— В самый раз. Если нужно будет рассказывать — придумаешь что-нибудь романтичное. Юлька молчала.
Ирина так прониклась своим рассказом об «Озерках», что теперь у нее из головы не шли те несколько дней. Сейчас, издалека, они казались виденным давно фильмом.
Но даже этот забытый фильм всколыхнул в ней все тайное, женское. Вспомнился сегодняшний сон, ожил на губах прощальный поцелуй Сергея, прикосновение его руки; тело волной отозвалось на эти воспоминания. Что с ней происходит? И неужели она это чувствует… одна? Неужели он только играет? Возможно ли, что он ощущает тот же трепет? Нет. Конечно, он ничего не чувствует. Может быть, его и влечет к ней, как к любой другой, но это не то. Совсем не то.
Он стал ей сниться, а это уже невозможно контролировать. Он забрался в ее подсознание, и его не убрать оттуда никакими силами. Стоит заснуть — он явится снова. А он? Интересно, где он спит сейчас? В гостиной на диване или?.. Неужели в спальне?
Ирина представила Свечникова на своей кровати спящего, с голым торсом, раскинувшего руки по сторонам. По всему ее телу пробежала дрожь.
Свечников тоже не мог уснуть этой ночью. Он лежал в Ирининой постели, ворочаясь с боку на бок. Подушка, простыни, одеяло — все было пропитано запахом ее духов и тела. Вообще воздух в спальне накрепко впитал запах хозяйки, и Свечников был обречен мучиться этим ароматом, упорно представляя ее рядом. Все это отнюдь не способствовало сну. Он нашарил на тумбочке сигареты и встал. Прошел на кухню, открыл форточку. Закурил. Ирина должна стать его женой. Нельзя отдать ее этому рыжему.
Если на то пошло — он будет за нее бороться. Впервые Свечников не сомневался в своем решении относительно личной жизни. Никогда не предполагал, что внезапно захочет жениться, причем его избранница будет активно против. До сих пор выходило как-то наоборот… Неужели она так влюблена в рыжего? Как бы то ни было, близость Сергея волнует ее.
Едва он приближается, она, как локатор, улавливает его импульсы. Это ни с чем нельзя спутать. Если так, то надежда есть. С Антошкой, кажется, все складывается без проблем. Они подружились. Правда, пока ребенок не знает главного, но Сергей умеет, если надо, не торопить события.
Сигарета кончилась. Сергей вернулся в спальню и забрался под одеяло.
Иринин запах окутал его волнующим облаком. Сергей уткнулся лицом в подушку. Он уже почти засыпал, когда послышалось шлепанье босых ног по линолеуму где-то в прихожей.
— Антошка, — тихо позвал Сергей. Скрипнула дверь, на пороге появился мальчик — сонный, взъерошенный.
— Мама, — шепотом протянул он. Сергей поднялся на локте:
— Иди сюда, Антошка. Мамы нет, ты забыл? Я с тобой. Ты в туалет хочешь?
Мальчик молчал, соображая. Секунду помедлив, забрался на кровать и свернулся возле Свечникова теплым доверчивым комочком.
— Спой мне песенку, — пропищал сонно.
Свечникова просьба озадачила. Вероятно, Ирина поет ему колыбельные. В голове неслись обрывки знакомых песен — ни одну он не помнил до конца. Да и не пел никогда, даже в школе от хора отлынивал. А в армии что пели? «Не плачь, девчонка, пройдут дожди»? Да под нее просыпаться хорошо, а не засыпать. Наизусть он помнил несколько песен Розенбаума да еще, пожалуй, Высоцкого. Это заслуга Лобарева-старшего, тот с гитарой дружил. Бардов пело все его окружение.
Если друг оказался вдруг И не друг и не враг, а так… Если сразу не разберешь, Плох он или хорош…
Он не пел, а скорее тихо бормотал свою колыбельную, стараясь не разрушить сонную тишину вокруг сына.
К концу песни мальчик ровно засопел. Свечников долго лежал без сна, разглядывая в лунном свете трогательное, по-детски пухлое личико.
Утром, после зарядки на балконе и завтрака, Сергей с Антошкой поехали в «Сервис-плюс».
Суббота, садик не работает, и в глубине души Сергей обрадовался поводу взять мальчика с собой. Объяснить себе эту радость он не мог. Где-то внутри прыгало предвкушение того, как прокатит ребенка по треку и увидит на его бесхитростной рожице выражение щенячьего восторга.
Вовка Лобарев был в гараже — разбирал с механиками чей-то сиреневый «форд».
Антошка, открыв рот, потопал по гаражу глазеть на машины.
— Ты сегодня с подмогой, — кивнул Вовка, вытирая руки. — Племянник, что ли?
— Сын.
У Лобарева отвисла челюсть, и он с минуту смотрел на Свечникова очень пристально, пытаясь прочитать на его лице подтекст.
— Всем бы так! Откуда ни возьмись — совсем взрослый наследник. Ни пеленок, ни зеленок. Хватит прикалываться, волчара. Сестры, что ли, пацан? У нее, кажется, младший уже школьник…
— Думай, Вова, думай…
— Нет, кроме шуток? Родня в гости приехала?
— Холодно.
— Ну не крути. Хоть режь — не поверю, что за месяц на юге ты ребенка сотворил и вырастил. Полную свою копию.
Свечников, прищурившись, наблюдал за потугами напарника. Антошка заглянул в салон «форда». Кто-то из механиков поднял его и посадил за руль.
— Слушай, Вовк, не могу я сегодня акулу катать. Мне ребенка не с кем оставить. Давай поменяемся. Я тут поковыряюсь, а ты приятно проведешь время с Анжеликой. Чей «форд»?