– Мы с этим справимся.
– Только одна проблема – сегодня ночью полный облом. Мой парнишка сказал, что она свалила в Эдинбург, там какой-то благотворительный боксерский матч. До завтра не вернется.
Вот черт…
Ничего с этим не поделаешь. Если ее нет – значит, ее нет.
– Ладно, мне сегодня собак хватило.
Элис дернула меня за рукав:
– Дэвид принесет карри, или нам куда-нибудь надо заехать по дороге домой?
– Мы не едем сейчас домой. – Вернулся к телефону. – У нас есть еще пара дел, которыми нужно заняться. Ты без нас приходи, располагайся. И, Хитрюга…
– Что?
– Купи приличное карри ладно? В «Пенджабском замке», а не в какой-нибудь подозрительной крысиной дыре.
Было уже начало девятого, когда мы остановились на Кэмберн-Вью-кресент. Жилой массив изогнулся кирпичным циклоном, одинаковые дома с одинаковыми палисадниками и одинаковыми полноприводными тачками у одинаковых гаражей. Все освещалось одинаковыми фонарями, превращавшими дождь в мерцающие янтарные капли. Деревья в Кэмберн Вудз темными силуэтами торчали за жилыми домами. Густые темные тучи, прятавшиеся в темноте.
Рут на пассажирском кресле, наклонилась вперед, смотрит в протертое дворниками пространство ветрового стекла.
– Я не могу…
Элис улыбнулась ей:
– Представьте, что вы стоите в лучах солнечного света, как я вас учила. Тепло растекается по вашему телу. Вам уютно. Вы спокойны. Расслабленны.
Рут поерзала в кресле, дрожащие пальцы на черном пластике приборной доски.
– Может быть, мы просто пойдем домой?..
Я положил руку ей на плечо, она вздрогнула.
– Все будет в порядке. Вы ведь были друзьями, вы помните?
– Это всего лишь… Я теперь ее совсем не знаю…
– Вы в полном порядке. Вам уютно. Вы спокойны. Расслабленны.
Элис вылезла из машины. Чуть помедлив, Рут последовала за ней, а я остался бороться с ремнем безопасности.
Нашел наконец кнопку, расстегнул чертову хреновину и выбрался наружу. Во влажном воздухе пахло древесным дымом и серой… и еще чем-то мускусным. Мокрой землей и гниющими листьями.
Дождь вымочил мне волосы, потек по затылку за воротник.
Рут подошла к Элис, нащупала ее руку и ухватилась за нее, как маленький ребенок, который боится потеряться.
– Вам уютно. Вы спокойны. Расслабленны.
– Хорошо…
Я пошел вслед за ними по дорожке, мимо массивного «мини» к входной двери. Нажал на кнопку звонка.
Никто не ответил. Я нажал еще раз.
Рут поежилась, пар изо рта бледно-серым облаком.
– Она передумала, наверное, не хочет с нами говорить…
– Доверьтесь мне. – Еще одна попытка.
Наконец дверь приоткрылась на пару дюймов, в щель выглянул мужчина. Короткие рыжеватые волосы, круглые щеки, бесцветные брови над парой бегающих глаз. Оглядел Элис с ног до головы, как будто пытаясь накрепко запомнить ее.
– Вы… – Перевел глаза на Рут. Остался стоять с разинутым ртом.
– Надеюсь, вы помните мисс Лафлин. Они жили вместе с Лорой.
Прищурился:
– Боже правый… Рут?
У нее на губах мелькнуло что-то напоминающее улыбку и исчезло.
– Привет, Кристофер.
– Черт возьми… – Поморгал. Открыл дверь и вышел под дождь. Обнял ее.
Она стояла, опустив руки.
– Как ты? О господи, столько лет прошло. – Еще поморгал. – Ты… входи, пожалуйста, господи, извини. Стоишь тут под дождем. Мы… Уверен, Лора просто умрет, когда тебя увидит.
Втолкнул Рут в дом, посторонился, пропуская Элис, и закрыл за мной дверь.
– Ты уж прости, приходится быть осторожными. – Пожал плечами. – Журналисты. Извините… – Протиснулся мимо нас. – Вы не можете подождать здесь, всего минуту. Нужно проверить, все ли в порядке с Лорой. Она иногда бывает немного… Это все из-за беременности.
Рут поежилась:
– А если она нас выгонит? Просто не захочет с нами…
– Ощути теплое солнце на своем лице. Тебе уютно. Ты спокойна. Расслабленна.
Молчание.
Прихожая была никакая, стены кремового цвета, ламинат на полу, на стене какой-то невзрачный пейзаж. Как комната в гостинице.
Дверь на кухню снова распахнулась.
– Проходите, проходите… Я уже чайник поставил.
Кристофер попятился, и Рут осторожно вошла в комнату. Через мгновение мы вошли следом за ней.
У раковины стояла глубоко беременная женщина, чистила картошку. Ярко-рыжие кудрявые волосы собраны на затылке в лохматый хвост, опускавшийся почти до плеч. Лора Страхан оглянулась на нас. Не улыбнулась.
– Чертовы журналисты гоняются за нами с тех пор, как этот мерзавец добрался до моей медицинской карты. Кому все это было нужно? Ответьте мне. – Нервно бросила очищенную картофелину в кастрюлю, выплеснув немного воды на рабочую поверхность. – Даже в своем доме не можем больше оставаться, прямо как в осаде – повсюду камеры, микрофоны и журналисты.
Кристофер открыл шкаф, достал несколько чашек:
– Ну, мы всегда сможем пригласить кого-нибудь из Hello!, чтобы дать…
Лицо Лоры Страхан погрустнело.
– Я же сказала, что не хочу больше об этом говорить.
– Ладно, но подумать об этом не помешает, вот что я хочу сказать. Рано или поздно нас найдут, и фотографии все равно попадут в газеты. А так мы, по крайней мере, хоть как-то сможем их контролировать.
Рут, казалось, была размера на два меньше, чем была в машине. Она сгорбилась, прижала к груди кулаки:
– Лора, я… – Посмотрела себе на ноги. – Прости меня.
Еще одна картофелина шлепнулась в кастрюлю.
– Я хотела навестить тебя в больнице, но мне сказали, что ты никого не хочешь видеть. Еще сказали, что ты пыталась себя убить в психушке. Говорили, что с ума сошла.
Рут застыла с раскрытым ртом:
– Я… Это…
Элис положила ей руку на плечо:
– Все по-разному справляются со стрессом.
Она отвернулась:
– Я знаю, это была ошибка. Прости меня, я пойду.
– Милая, о господи, да ладно тебе! – Кристофер потрепал Лору по плечу. – Ты же понимаешь, чего стоило Рут прийти сюда после всего, что с ней случилось. Не надо быть такой… – Откашлялся. Отвернулся. Открыл холодильник. – Кто будет молоко?
– Кем мне не надо быть? Сукой? Коровой? Кем я не должна быть, Кристофер?
Рут провела ладонью по глазам:
– Не надо было мне приходить.
Я сделал шаг вперед:
– Это очень важно для Рут. Она думала, что вы были ее подругой.
Лора взглянула на меня:
– Она пыталась убить себя, и оставьте меня в покое! Вы хоть понимаете, как я себя чувствую?
Я ничего не сказал.
Она бросила картофелечистку в раковину, потом повернулась к нам и задрала блузку, выставив распухший живот:
– Посмотрите на меня!
Длинный извилистый шрам тянулся вниз от сероватого бюстгальтера к эластичной резинке штанов. Более короткий шрам пересекал его под прямым углом, а третий шел вниз, ярко-розовые линии блестели и были растянуты ребенком, росшим внутри нее.
Чайник закипел, выключился, и наступила тишина.
Потом Рут расстегнула дутую куртку. Задрала свитер. Сделала то же самое с синей футболкой и выставила наружу точно такой же крестообразный шрам.
Женщины кивнули друг другу и опустили одежду, соединенные ужасной связью, как члены эксклюзивного и ужасного клуба.
Лора снова взялась за картофелечистку:
– Кристофер, проводи остальных в гостиную. Нам с Рут нужно кое о чем переговорить.
24
– Спасибо, что организовал это. – Элис повернула ключ в замке зажигания.
Я сидел на заднем сиденье. Пожал плечами, удалил сообщение от Хитрюги, в котором тот просил не забыть купить пива.
– Рут заслуживает большего.
Многообещающая карьера, перерезанная каким-то говнюком со скальпелем, у которого есть частная операционная и разная хрень для пыток медицинских сестер.
Дворники на ветровом стекле медленно скрипели туда-сюда, очищая его от капель мелкого дождика. Дверь в номер тринадцать была раскрыта настежь, теплый свет лился на дорожку. Рут и Лора стояли обнявшись, со стороны это выглядело неуклюже – они никак не могли справиться с животом. Потом смех. Поцелуй в щеку. И Рут пошла к машине, пару раз она останавливалась и оглядывалась через плечо.
Элис улыбнулась мне в зеркало заднего вида:
– А вдруг люди узнают, что ты вовсе не страшное, брюзгливое старое чудище, которым ты так успешно притворяешься?
– Дерзить не надо.
Рут щелкнула дверью машины, забралась внутрь. Вытерла мокрые щеки:
– Спасибо вам.
Элис выехала на дорогу, ведущую из Кэмберн Вудз в сторону Каузкиллина. Рут болтала о том, как замечательно снова было встретиться с Лорой и какие они хорошие подруги, и как здорово, что у нее будет ребенок, и что все должно пройти хорошо, и как прекрасно, что…
Где-то рядом с развязкой у Дойл зазвонил телефон. Профессор Хантли.
– Да?
– А-а, мистер Хендерсон, скажите мне, пожалуйста, планируете ли вы осчастливить нас своим присутствием сегодня вечером, в «Голове почтальона»?
– Хантли, что тебе нужно?
– У нашей команды есть традиция – собираться вместе в конце дня и обсуждать наши приключения. Таким образом мы получаем информацию о продвижении нашего расследования.
Вот здорово, еще часа два сидеть и слушать их скулеж по поводу того, как мало они сегодня сделали. Идеально.
И самое главное, свалить нельзя. Или попробовать?
Надо попытаться.
– Джейкобсон рядом?
– Подожди секунду.
Справа в окне машины нарисовался городской стадион. Темный и заброшенный. С металлических конструкций свисала пара простынь: «ВЕРНИТЕ НАШИХ БОГАТЫРЕЙ!» и «ПОДДЕРЖКУ ФУТБОЛУ, А НЕ СОКРАЩЕНИЯМ БЮДЖЕТА!» – кроваво-красными буквами. Наверное, висели долго, ткань помялась и испачкалась, обмахрилась по краям.
Рут смотрела в окно, на губах широкая слезливая улыбка.
Джейкобсон снова появился на линии, голос – как будто что-то дожевывал.
– Эш?
– Да, насчет этой встречи команды, есть возможность на нее не ходить? Мне в бок заряд каменной соли попал, в доме у Раскольника Макфи. Как только вздохну – словно ножом режут. Нужно домой пойти, в ванной замочиться, пока не свалюсь окончательно.