Протянул ему деньги, он шлепнул сдачу на прилавок:
– Этот чертов город – просто позор.
Я не мог с этим спорить.
Взяли покупки и вышли из магазина в предрассветную прохладу.
Элис молча тащилась по тротуару, прижимая к груди бекон, яйца и молоко.
– Ты прости меня, ладно? Я понимаю, что это… – Я замолк. – Она убила моего брата. Засунула меня в тюрьму. Она даже вот это все организовала. – Показал концом трости на ноющую ступню. – Если я буду болтаться здесь слишком долго, ей это наскучит, и она снова пришлет кого-нибудь за мной.
– А мы не можем, ну, я не знаю, арестовать ее или что-нибудь в вроде этого?
Я прохромал за угол, на Лэдберн-стрит.
– За ней Энди Инглис стоит, и ей не понравится, если ее будут слишком долго напрягать. А когда она выйдет из себя, то набросится на нас еще хуже, чем прежде.
В окнах квартиры горел свет, в единственной на всей улице. По всей видимости, больше никому не нужно было бодрствовать в семь часов утра во вторник.
Элис сунула мне бекон и яйца, чтобы достать ключи.
– А потом нам нужно будет найти что-нибудь, от чего она не отвертится. Что-нибудь серьезное, что потянет на приличный срок.
Боже ты мой, юношеская наивность.
Я кивнул:
– Да, идея неплохая.
А потом мы дружно сядем на своих единорогов и поскачем навстречу леденцовому закату.
Она стала подниматься по ступенькам, задержалась на первой площадке, чтобы дать мне отдышаться.
– Я понимаю, что неэтично подставлять кого бы то ни было на срок за убийство, но ведь должен быть кто-то на самом деле, с кем мы могли бы ее соединить, кто-то, кого она на самом деле прикончила?
Моя трость глухо стукала по каждой ступеньке, словно удары сбивающегося с ритма сердца.
– Ты иди вперед, поставь чайник. Я догоню.
– Молоко, два сахара, жду. – Улыбнулась, повернулась и поскакала вверх по ступеням, красные кеды исчезли на верхней площадке. Дверь квартиры загремела, когда ее открывали, а потом с грохотом захлопнулась.
Ффффух… Закрыл глаза. Прислонился лбом к стене.
О’кей, ей не очень понравится просто выйти из дела, ну а мне что прикажете делать, как, черт возьми, мне передвигаться по Олдкаслу, после того как я уложу миссис Керриган в мелкую могилку?
Может быть, кто-нибудь другой для этого подойдет?
Я снова стал взбираться по лестнице.
А это может сработать. Найти какого-нибудь забулдыгу, которого можно легко засунуть в тюрягу, и сделать так, чтобы нашлось достаточно улик, указывающих на него. Наркошу какого-нибудь или одного из ее дилеров?
Или ее конкурента?
Это лучше. В это можно поверить.
Последний пролет – и последний этаж.
Надо взять несколько имен у Хитрюги и приготовить кое-какие улики – отпечатки пальцев на пистолете, немного ДНК, немного волокон. А еще лучше, если его обнаружат мертвым на месте преступления.
Улыбка растянула мне щеки, я вошел в квартиру и запер за собой дверь.
Стянул с себя куртку, оставил ее в спальне. Вытащил из карманов масло, лепешки и фасоль. Взял все это, не забыв про хлеб.
Элис будет счастлива, миссис Керриган мертва, а я не при делах.
Просто великолепно…
В коридоре кто-то кашлянул, и я застыл. Повернулся. Выругался.
Напротив моей комнаты стоял мужчина, маленькие розовые глазки пялились на меня. Френсис.
Кивнул:
– Инспектор.
Черт…
– Френсис.
Он ткнул пальцем в сторону гостиной:
– Вас ждут.
26
Я вошел в коридор, все еще прижимая к себе покупки, Френсис отступил в сторону, блокируя проход к двери.
Он был большой, должен был это признать. Широкие плечи. Мышцы перекатывались под кожаной курткой, и руки такие, без труда могли кому-нибудь лицо порвать. Ну, и репутация, вдобавок ко всему.
И я совершенно точно не простил ему вчерашний удар по почкам.
Кровь забурлила у меня в горле, успокаивая боль в ребрах и грудной клетке. Ничего нет лучше порции адреналина, чтобы притупить боль ноющих ссадин.
– Где Элис?
Он ухмыльнулся.
Я сделал шаг в его сторону…
Масляный голос из коридора, у меня из-за спины. Другая его половина, Джозеф.
– На самом деле, мистер Хендерсон, было бы в высшей мере глупо свести это все к одиозному кулачному поединку. Боюсь, что посчитал бы своим долгом вмешаться, а двое против одного не очень спортивно, вам так не кажется?
Вот ведь твою мать. И куда девается этот Боб, мать его, Строитель, когда он нужен? Сидит на своей нафаршированной заднице на краю кровати.
Не стал оборачиваться:
– Как вы сюда вошли?
– Достаточно будет отметить, что мой коллега Френсис весьма сведущ в сокровенных секретах кузнечного ремесла. А теперь мне бы очень хотелось уговорить вас присоединиться к нам в гостиной, ничего особенного, небольшой тет-а-тет.
А Френсис даже глазом не моргнул.
Одного я сделаю. А двоих? Зажмут в узком коридоре.
Как будто снова в тюряге оказался. В ловушке. Заблокирован. И жду, когда пара горилл миссис Керриган начнет выбивать из меня дерьмо.
Вообще-то… рисковать не стоит. Особенно когда Элис рядом.
Наклонил голову к левому плечу, потом к правому. Поймал устремленный на меня взгляд Френсиса, повернулся к нему спиной.
Джозеф кивнул:
– Прекрасное решение, мистер Хендерсон. А теперь не могли бы вы…
– Давайте-ка один момент проясним. Если вы только пальцем к ней прикоснетесь, я лично вам все пальцы переломаю. И заставлю их съесть.
– К ней? – Нахмурился. Потом снова расплылся в улыбке. – А-а, я понял! Добрый доктор. Не стоит беспокоиться, мистер Хендерсон, насколько мне известно, она в полной безопасности. Ну, возможно, не совсем в полной. К большому нашему сожалению, ее пришлось немного присмирить, поскольку она вела себя очень беспокойно.
Френсис у меня за спиной хмыкнул:
– Пришлось ее слегка отшлепать. Научить хорошим…
Я двинул его локтем в грудь. Уронил на пол хлеб, масло и картофельные лепешки. Изогнулся влево и изо всей силы врезал ему в морду банкой с фасолью, весь свой вес вложил в удар. Раздался хруст. Его голова откинулась назад, рот раскрылся, капли крови в свете одинокой лампочки засверкали, как драгоценные камни.
Два.
Три.
А вот и Джозеф, голова вниз, летит вперед. Руками работает, как будто стометровку бежит.
Тут без вариантов, не увернешься.
Тут уж я сам вперед рванул, наклонился вправо, пропустил его голову под левую руку. Обхватил шею рукой, его плечо врезалось мне в грудную клетку. Сжал покрепче. Присел на корточки. Шлепнулся задницей на пол, Джозефа перекинуло вверх, через меня, голова зажата у меня под мышкой, задыхается и хрипит. Даже лампочка закачалась.
Бац, врезался во Френсиса, я его отпустил. Встал на ноги. Перенес вес на правую ступню. Резкая боль. Но левая высвободилась, врезал ей Джозефу в морду. Один, два, три раза.
Хрип.
Эти двое сплелись в бесформенную массу из рук и ног, Френсис пытался выбраться из-под придавившего его тела.
Джозеф высвободил руки, схватился ими за залитое кровью лицо. Я ждать не стал, ударил в горло. Потом в ключицу. В грудную клетку. Готов.
У него глаза вылезли из орбит, стал с визгом хватать воздух широко раскрытым ртом.
Френсис сбросил с себя Джозефа. Встал на колени. По подбородку текла кровь, капала на пол.
Я схватил его за рыжий конский хвост, мое колено врезалось ему в нос. Хруст. Струя крови. Повторил в правый глаз. А потом банкой с фасолью по темени, оторвав лоскут кожи. И еще один раз, на всякий случай…
Звук у меня за спиной. Темный металлический щелк.
Ах ты…
По коридору растекся холодный ирландский акцент:
– Ну и что, закончил воспитательные мероприятия или тебе пулю в твой Гарри Глиттер организовать?
Я отпустил хвост Френсиса, он сполз по стене. Губы пускали неоново-красные пузыри, плечи обвисли, из рваной раны на голове сочилась кровь. Джозеф булькал и задыхался, хватаясь руками за горло, как будто пытаясь впихнуть в себя глоток воздуха.
Я повернулся, руки держал на виду, чтобы все было просто и понятно.
Миссис Керриган улыбнулась мне маленькими острыми зубками. Черный костюм, серая шелковая блузка, застегнутая на все пуговицы, маленькое золотое распятие на цепочке. Волосы почти совсем седые, только на концах едва проглядывает рыжина, собраны в пучок на затылке. В руке самозарядный пистолет, металл черный, как опухоль на фоне ярко-желтых резиновых кухонных перчаток. Направила ствол мне в промежность:
– Так ты как, будешь хорошим мальчиком или споешь сопрано?
– Что тебе надо?
Кривая улыбка в ответ:
– А ты счастливчик, мистер Хендерсон. Есть у меня к тебе одно небольшое предложение, как уменьшить ту сумму, которую ты должен мистеру Инглису.
– Никому я ничего не должен.
Хохотнула, очень похоже на лай:
– Только тупить не надо. Тридцать две штуки.
Я сжал в руке банку с фасолью:
– Пошла к черту.
– Кто, я? Добрая девочка-католичка, мистер Хендерсон? Я так не думаю. Как тебе кажется, для чего вероисповедание изобрели? – Дуло пистолета поднялось и уставилось мне в грудь. – А теперь оставь в покое ребят и пойдем в гостиную поговорим. Обсудим все, как цивилизованные взрослые люди.
– А если не пойду?
Валявшийся у моих ног Джозеф затих, его дыхание перестало походить на попытку вдохнуть в себя шар от боулинга.
Пожала плечами:
– Ну и ладно. Тащи тридцать две косых, и разойдемся миром.
– Ты моего брата убила! – Расправил плечи и шагнул вперед.
Дуло пистолета снова поднялось, на этот раз на уровень моего лба.
– Как ты думаешь, что мне может помешать прострелить тебе голову? А потом немного позабавиться с твоей девчонкой-доктором?
Не двигайся. Даже не моргай. Не дай ей понять, что она нашла твое слабое место.
– А может быть, не убивать ее, а? Просто засадить тебе пулю в брюхо, оттащить в спальню, чтобы ты мог наблюдать за тем, как я ее свяжу и отымею сзади? Как тебе это нравится? Готова поспорить, ты это оценишь, старый развратник. – От улыбки повеяло холодом. – Только я буду пользоваться беспроводной дрелью с тридцатисантиметровым сверлом. Она, конечно, будет извиваться и вопить, только грязи будет больше.