– Пожалуйста. – Лежавшие на коленях пальцы дрожали. Сунула руки под мышки. Пыталась дрожь унять. – Мы… я никого не смогу убить.
– Тебе и не надо, это моя работа. – В кармане зазвонил мобильник. Я вытащил его, нажал на зеленую кнопку. – Да?
Джейкобсон, шмыгнул носом:
– Где вас черти носят?
Великолепно. Просто… великолепно.
Пора бросить ему сочный кусочек.
– Проверяли пару наводок. Надо послать кого-нибудь в бургер-бар Плохого Билла с фотографиями Клэр Янг и Джессики Макфи. Он паркуется рядом с супермаркетом в Каузкиллине. Последнее, что ела Клэр, была еда оттуда.
– Ты уверен?
– Это называется «Двойной Ублюдочный Убийца с Беконом», другими словами, двойной чизбургер с кусочками жареного бекона. Другого столь же чокнутого, кто бы стал такое готовить, больше нет.
В трубке раздался шорох, потом приглушенный голос Джейкобсона:
– Купер, тащи сюда свою задницу. Работа для тебя есть.
Приглушенное бормотание, расслышать невозможно – говорили очень тихо. Скорее всего, Купер получал инструкции.
Элис дернула меня за рукав:
– Нужно ему сказать.
– Ты серьезно?
– Нам нужна помощь!
Снова Джейкобсон:
– Отличная работа, Эш, я восхищен. Инициатива – мне это нравится.
Ну и славно.
– И еще я бы хотел поговорить с теми, кто жил рядом с Джессикой Макфи. Это займет какое-то время, но, думаю, попробовать стоит. И если еще останется время, надо будет ее коллег потрясти.
– Не думаю, со свидетелями любой констебль сможет поговорить. Наша группа должна заниматься аналитической оценкой, мыслить нестандартно и применять знания на практике.
– Ага. А еще мы устанавливаем связи. Собираем информацию. Трясем людей. Расшевеливаем их воспоминания. Если кто-то имеет доступ к больничным наркотическим средствам или медицинским картам пациентов, он в сфере нашего внимания.
Молчание.
Я снова провел рукой по стеклу, заставив его заплакать. Слезы конденсата потекли на резиновую кромку.
Над входной дверью двенадцатого номера загорелся свет.
С другого конца линии донесся вздох.
– Хорошо. Но я хочу, чтобы оперативные сведения предоставлялись регулярно, и жду вас обоих сегодня в семь вечера с докладом на сборе команды. И, пока не забыл, мне нужно поговорить с доктором Макдональд. Она с тобой, я полагаю?
А где ей еще быть? Я ткнул пальцем в кнопку спикерфона и протянул мобильник Элис:
– Хочет с тобой поговорить.
– Доктор Макдональд? – Голос Джейкобсона эхом разнесся по старому «ягуару». – Я получил еще один звонок от детектива-суперинтенданта Найта и Несс. Они хотят знать, почему вы до сих пор не встретились с доктором Дочерти.
Элис облизнула ссадину на губе, отчего та снова закровоточила. Откашлялась.
– Это было…
– Пусть он боль в заднице, но они сделали официальный запрос относительно вашего вклада в расследование. Они проверяют нашу команду, и я никому не позволю нас подвести. Так что будьте столь любезны, идите и сотрудничайте.
Ее нижняя губа задрожала. Она судорожно выдохнула:
– Да, детектив-суперинтендант. – Голос безжизненный и тихий.
– И если у вас есть какие-то потрясающие достижения, мне сначала скажите, о’кей? Не болтайте об этом повсюду, как пьяный тинейджер.
Я кивнул на телефонную трубку и сжал другую руку в кулак, немедленно ответивший мне пронзительной болью.
Она покачала головой:
– Да, детектив-суперинтендант.
Вот ведь маленький волосатый урод.
Щелкнул кнопкой спикерфона, прежде чем он смог сказать еще какую-нибудь гадость, и снова поднес мобильник к уху:
– Как у нас дела с Сабиром? Он уже поработал с центральной базой данных?
– А вот ты позвони ему и выясни. Веришь или нет, Эш, но моя работа – руководить группой, а не мотаться у тебя на посылках. Я уже начинаю думать, что ты почти нормальный офицер полиции, не разочаровывай меня. – Потом щелк, и связь прервалась.
Я сунул мобильник обратно в карман:
– Не обращай на него внимания, он обычный задрот.
Входная дверь номера двенадцать распахнулась, из нее вышел большой мужчина. Высокий, широкоплечий, волосы зачесаны назад, черное пальто, темно-серый костюм, лимонного цвета рубашка и галстук в полоску. Нос крючком, лоб высокий. Выглядел весьма солидно. Я сверился с фотографией, которую миссис Керриган оставила на каминной полке. Имя – ПОЛ МЭНСОН – выведено шариковой ручкой печатными буквами на обратной стороне фотографии вместе с домашним адресом и номером мобильного телефона. Точно он.
Рядом с Мэнсоном возникла женщина, протянула ему портфель, потом встала на цыпочки и чмокнула его в щеку. Потом появился маленький мальчик в синем с золотом блейзере школы Маршала. Мэнсон протянул руку, потрепал его по волосам. Потом повернулся и потопал вниз по ступенькам к «порше», припаркованному на гравийной подъездной дорожке.
– Ты только погляди на них. Прямо как с рекламы зубной пасты.
Мэнсон влез в машину, и та заворчала, как сердитый ротвейлер. Наверное, у него был пульт дистанционный, потому что ворота сразу же щелкнули и распахнулись.
Элис облизала губы:
– Я… не думаю, что смогу…
– Слышала, что сказала миссис Керриган, – он бухгалтер мафии. И вот это все – дом, одежда, частная школа, – все это оплачивается наркотиками, проституцией, вымогательством, избиениями и убийствами. А этот ублюдок просто смазка, которая помогает колесам крутиться.
– Но это не значит, что он должен умереть.
– Или он, или Хитрюга. Заводи машину.
– Так, отлично, притормози немного, пропусти вперед еще одну.
Элис притормозила перед развязкой, немного подождала, потом снова скользнула в поток машин.
– Ну вот, у тебя очень естественно выходит.
Справа вдоль дороги река, вроде узкой бетонной ленты. Слева – викторианские особнячки, расставленные строгим геометрическим узором. Престижные офисы с солидными названиями терлись плечами с единственным в Олдкасле пятизвездочным отелем.
Ехавший впереди Мэнсон свернул налево, к Вайнд.
Элис поехала вслед за ним. Держалась на расстоянии. Не газовала, на хвост не липла. В общем, все делала как надо.
Облизала губы:
– Эш, нам надо поговорить о…
– Следи за машиной. Так, следующий поворот направо.
Свернула в переулок, застроенный с обеих сторон особняками из песчаника. Только на этот раз колонны были из мрамора или из гранита. «Порше» припарковался у обочины.
– Теперь проезжаешь мимо него и сворачиваешь налево.
– Но…
– Ты ведешь машину, а Мэнсон – моя забота.
Я повернул зеркало заднего вида и стал наблюдать за тем, как он вылезает из машины и идет к стоявшему напротив зданию, как поднимался по ступенькам. «Ягуар» сделал поворот, и Мэнсон исчез из поля зрения.
Я похлопал по приборной доске:
– Здесь припаркуйся.
Элис так и сделала, уткнулась в бордюр прямо под облетевшей рябиной. Выдохнула. Закрыла глаза и склонилась над рулем.
– Все отлично сделала. – Я наклонился и потер ей спину. – Горжусь тобой.
– Мерзко себя чувствую. Пульс зашкаливает, голова кружится. Тошнит. Желудок крутит. – Закрыла глаза. – И все время перед глазами стоит, как он корчится, трясется, кровью истекает, а она указательным пальцем…
– Ты ничем не могла помочь.
– И глаз… – Ее передернуло, провела рукой по лицу. У тридцати процентов людей, ставших свидетелями травматического случая, развивается посттравматическое стрессовое расстройство.
Я расстегнул ремень безопасности, вытянул больную ногу:
– Ты – судебный психолог, наверное, хуже этого видела, гораздо хуже…
– Но не в реальной жизни! На фотографиях, на вскрытиях, на местах преступлений. Но никогда вот так вот… на самом деле. – Глубоко вздохнула, вздрогнула еще раз. – Тебе, Элис, нужна смещенная активность, ты все время должна быть чем-то занята. Ты постоянно помогаешь людям в подобных ситуациях – вот и отнесись к себе, как к еще одному пациенту. А если это слишком мрачно, чтобы еще раз рассмотреть, то дистанцируйся от этого, пусть этим займется твое подсознание. – Нахмурилась. – Еще можно попробовать поиграть в жестокие видеоигры. Или это работает только до события? Не знаю, Элис, нужно посмотреть в Интернете… – Взглянула на меня, моргнула. – Что?
– Ты сама с собой разговариваешь.
Уставилась на пальцы рук, сплетенные на коленях:
– Не хочу в квартиру возвращаться. Не смогу оставаться там. После этого… – Слезы заблестели в уголках глаз.
Я еще раз потер ей спину:
– Все в порядке. Я что-нибудь придумаю. Снимем номер в гостинице или квартиру на несколько дней.
Слабая болезненная улыбка.
– Расскажи мне что-нибудь о Потрошителе.
– Его сейчас по-другому называют.
– Нет, что-нибудь из самого начала расследования.
– Хорошо. – Я выбрался в темноту, оперся на трость. – Давным-давно, не знаю где, жил-поживал добрый молодец, и звали его Гарет Мартин. Детство у него было не из самых приятных, и добрую его часть ему довелось провести в местной психиатрической клинике. А как-то раз он даже поджег магазин в Логансферри. – Хлопнула дверь машины. – Мне, черт возьми, кажется, что так и было на самом деле.
Элис вылезла с другой стороны. Пикнула замками:
– А если кто-нибудь номера заметил?
Луч света прорезал низкие облака, и солнце ушло за горизонт, оставив на сером золотисто-розовый шрам.
– Как ты думаешь, почему я свинтил машину от дома каких-то стариков? Они неделями не будут замечать, что машина куда-то пропала. А потом, скорее всего, подумают, что забыли ее там, где припарковали. – Я прохромал мимо, направляясь к улице, с которой мы свернули. – Четыре недели спустя после того, как была найдена Рут Лафлин, Гарет заявился в полицейский участок на Григсон-лейн, весь в крови, положил на стойку пластикового пупса и стал угрожать дежурному кухонным ножом.