Рона толкнула дверь, я вошел в приемную зону. Вдоль стен прикрученные к полу пластиковые стулья, все под контролем дежурного, так что никто никуда не денется. Стены залеплены плакатами – как анонимно сообщить о преступлении, горячая линия для изнасилованных, как обнаружить плантацию марихуаны, террористов и подвергшихся насилию детей.
Раскольник Макфи сидел под большим пробковым щитом, покрытым вырезками из Касл Ньюз энд Пост, – обязательно с фотографиями захваченных партий наркотиков и офицерами, врывающимися в дома мерзавцев.
В комнате еще человек десять, не меньше, – пьяницы, торчки, парочка отвратительного вида старых шлюх. В общем, полный набор. Рядом с Раскольником никто не сидел. Три сиденья влево, три сиденья вправо были пусты.
Рона кашлянула, продолжая следить за коридором:
– Вам, кхм… помощь нужна? Только у меня бумаг целая куча…
Я встал напротив него:
– Уильям?
Он повернул голову, под седыми усами мелькнуло что-то вроде улыбки:
– А, это опять ты.
– Выпьешь чашечку?
Он встал со стула, выпрямился. Люди, сидевшие ближе к нему, отшатнулись, не вставая со стульев.
– Почему ты до сих пор ее не нашел?
Я кивнул на глухую дверь рядом со стойкой дежурного:
– Пойдем.
С третьей попытки набрал код замка, дверь открылась, впуская нас в маленькую комнату. Четыре стула, серый стол, архивный шкаф для документов, на нем стоял электрический чайник. Корзина для мусора, забитая картонками из-под китайской лапши, пакетами от чипсов и контейнерами от еды навынос.
Я положил фолдер на стол, направился к чайнику:
– Видели письмо, которое он послал в Ньюз энд Пост?
Раскольник уселся на одном из стульев, широко расставив ноги, положил руку на спинку стула, стоявшего рядом с ним:
– Воняет здесь.
– Завтра его напечатают, на первой странице. – Включил чайник. Открыл верхний ящик архивного шкафа. – Его все еще исследуют, но графолог сказал, что почерк совпадает с тем, которым были написаны письма восемь лет назад. – Банка с кофе рядом с коробкой чайных пакетиков, несколько чашек, пакет с сахаром и пинта жирного молока. Поставил две чашки рядом с бормочущим чайником. – Вы знали, что кто-то преследовал Джессику?
Молоко пахло нормально, плеснул немного в каждую чашку.
Я повернулся, Раскольник остался сидеть на своем стуле, не двигался. Перед ним на столе лежал фолдер, он его не тронул. Только лицо покраснело, и глаза стали как осколки гранита.
– Кто?
– Мы его арестовали сегодня вечером. Его сейчас допрашивают.
– Она была?
– Нет. Мы продолжаем поиски.
Чайник закипел, заплевался паром.
Он наклонился вперед, положил на стол сжатые в кулаки руки:
– Мне нужно имя.
– Привлекался за жестокое отношение, вымогательство и перевозку наркотиков. – Я разлил по чашкам кипяток.
– Я сказал…
– Доводилось работать со Скальным Молотком Робинсоном? Он обычно работал с Топором Джимми Олдмэном. – Я постучал по подбородку указательным пальцем, рисуя невидимый шрам. – Ну, пока они не разбежались.
Раскольник отвернулся, уставившись на потолок, в направлении допросных комнат. А когда снова взглянул на меня, его плечи обмякли. Он опустил голову:
– Вы просто сброд сосунков…
Стоявшие на столе чашки звякнули.
– Вам известно, что мы нашли ногу, плававшую в воде в Кетл Докс? Анализ ДНК показал, что это была нога Джимми Олдмэна. Патологоанатом сказал, что ее, скорее всего, топором отрубили.
Раскольник протянул руку, взял чашку:
– Как ты можешь быть таким тупым?
– Кое-кто думает, что Джимми сам над собой это проделал. Устроил все так, как будто его убили и расчленили. Решил, наверное, что это единственный способ, с помощью которого он может исчезнуть, и Робертсон не станет его искать. Какой смысл труп преследовать, а? – Я сел на стул. – А я что думаю? Думаю, что Скальный Молоток вышел из больницы, выследил Джимми Олдмэна и на мелкие кусочки его изрубил собственным своим топором.
– Алистер Робертсон работает… работал на меня. Он не похищал Джессику. Вы, придурки, не того человека поймали.
– Это чертовски важно. – Джейкобсон вышел в коридор, хлопнув за собой дверью комнаты мониторинга, и злобно уставился на меня. Кажется, мороженый зеленый горошек ему не очень помог. Ссадина на щеке покрылась коркой и расцветилась всеми оттенками красного, синего и лилового.
Я поднял трость и уперся в стену резиновым наконечником прямо на уровне его плеча – дорогу ему преградил.
– Это не наш клиент.
– Его видели у общежития медсестер, и он…
– Это не он. Сейчас Скальный Молоток Робертсон – частный детектив, работает на «Джонстон и Генч» из Шортстейна. Раскольник нанял его, чтобы следить за своей дочерью. – Один короткий звонок старшему партнеру, и все, подозреваемого у нас больше не было.
Джейкобсон закрыл глаза, пару раз врезал затылком об стену:
– Твою мать…
– Вот почему он за ней мотался. По мусорным бакам лазил. Квитанции искал и телефонные счета.
Джейкобсон нахмурился, разлепил один глаз:
– Тебе не кажется, что мистер Макфи просто играет с тобой? Сказал, что парень чистый, мы его освободим, а потом узнаем, что его подвесили за большие пальцы и запытали до смерти дрелью со сменными насадками?
– Я только что говорил с парнем, который фирмой управляет. Говорит, что Робертсон у них восемнадцать месяцев работает, судя по бухгалтерским книгам. Последние полтора месяца таскался за Джессикой Макфи по заказу ее папаши. У них есть его отчеты, договор – в общем, всё.
– Тогда какого черта он сидит здесь, как садовый гном, и на все вопросы бубнит «без комментариев»?
Хороший вопрос.
– Робертсон вообще-то не бойскаут, зато Раскольник – придурок психотический. На такого ябедничать не станешь, если не хочешь закончить жизнь самоубийством.
– Идиоты… – Джейкобсон повернулся, сделал пару шагов по коридору, вернулся обратно. – Повтори еще раз.
– Он следил за Джессикой, это так. Но эту слежку ее папаша заказал.
Так и есть, следил за ней. Выяснял, где она была и с кем. А потом ее бойфренда избивают до полусмерти, и парень внезапно решает, что больше не хочет встречаться с Джессикой Макфи. Какое совпадение.
Джейкобсон еще раз боднул стену головой:
– Таким образом, мы возвращаемся на круги своя, черт возьми.
Я опустил трость:
– Не обязательно.
– …совершенно бесполезная трата времени. – Детектив-инспектор Смит бросил на меня взгляд, затем отвернулся и помчался по коридору, сжимая руки в кулаки.
Детектив-сержант Стивен посмотрела ему вслед, вздохнула:
– Завтра над ним на работе весь народ смеяться будет. – Провела рукой по лбу. Затем кивнула на допросную комнату: – Зайдем?
Запах внутри был точно такой же, как и раньше, – мерзкая смесь из вонючих ног и несвежего дыхания, с добавлением кислятины и пота.
Детектив-сержант Стивен снова уселась на свой стул и потянулась рукой к вмонтированному в стену блоку записи. Вынула пленки, положила на стол.
Адвокат Робертсона поджал губы и хмуро взглянул на камеру в углу. Красные огоньки не горели.
– Это для чего? Моего клиента запугивать? Нас не будут записывать, чтобы вы потом могли ему угрожать?
Джейкобсон сел рядом с сержантом Стивен:
– Вам, несомненно, хорошо известно, что бесполезная трата времени полиции является серьезным правонарушением, не так ли, мистер Робертсон?
Адвокат положил ему руку на плечо:
– Не отвечайте на этот вопрос.
Я занял позицию за Джейкобсоном. Прислонился к стене. Скрестил руки на груди:
– Вы умудрились стать самым плохим частным детективом всех времен и народов.
Молоток Робертсон посмотрел на меня. Стиснул челюсти – шрам, шедший от носа к горлу, потемнел.
– Без комментариев.
– Только тупить не надо. У нас Макфи внизу сидит, он нам все рассказал. Вы шпионили за его дочерью, потом ему докладывали. – Я нацепил на лицо широкую улыбку. – Только приличный частный детектив не позволит, чтобы его заметили все, кому не лень, да еще гонялись за ним, и не один раз, а два.
Адвокат напрягся:
– До тех пор пока вы не включите видеозапись, мой клиент не станет отвечать на ваши вопросы. Это грубейшее нарушение…
– В вас медсестра пустыми бутылками бросалась. Это, конечно, не «Частный детектив Магнум», правда? Нет, серьезно, насколько надо быть тупым, чтобы…
– Я хороший частный детектив! – Робертсон привстал со стула, лицо стало наливаться кровью. – Такое наружное наблюдение должна вести группа из трех человек… Место наблюдения набито потенциальными свидетелями, люди входят и выходят круглые сутки. А я один всем занимался. Шесть недель! – Сделал пару глубоких вдохов и снова сел на стул. – В смысле, без комментариев.
– Не будьте идиотом, ваш клиент у нас внизу сидит. Мы с ним поговорили. Мы все знаем.
Адвокат:
– Мой клиент сказал – «без комментариев».
Джейкобсон наклонился вперед:
– Понимаете, Алистер, – я могу называть вас Алистер, не так ли? «Скальный Молоток» звучит как-то по-американски, вроде как прозвище у рестлера. Нам прекрасно известно, что вы вели наблюдение за Джессикой Макфи. Могу предположить, что вы также вели фотосъемку, не так ли?
Тот не шевельнулся.
– Потому что, если вы вели фотосъемку, вполне возможно, что на одной из этих фотографий находится настоящий Потрошитель.
Я кивнул.
– Мистер Макфи хочет, чтобы вы передали нам все, что у вас есть. И еще он просил передать, что, если вы нас кинете, он сам вами займется. Так или иначе, но мы эти фотографии получим. С одной только разницей – захотите вы попасть в реанимацию или нет?
Скальный Молоток покусал губу, отчего шрам на его лице перекосился. Посмотрел на адвоката.
– Или… – Джейкобсон предупреждающе поднял вверх указательный палец, – мы будем говорить с вами о сопротивлении при задержании и нападении на двух офицеров полиции.