низ по Портер-лейн, минутах в пяти от штаб-квартиры Управления полиции. Бетонно-гранитная туша отеля угнездилась среди крошащегося великолепия таунхаусов из песчаника. В тени прятался большой палисад, засаженный кустами рододендронов и буками, напротив входа стояла «сузуки» Элис.
Сама же Элис таращилась на меня одним глазом – другой был закрыт – и качалась из стороны в сторону, сидя на пассажирском кресле. Изредка моргала. Повозившись с ремнем безопасности, она открыла дверь машины. Надув щеки, выдохнула. Закрыла ладонью рот.
Чудесно. Как раз то, что нужно для регистрации в гостинице, – завалить подъездную аллею непереваренными кусками ребрышек и картофельных чипсов.
Пауза. Ее передернуло, и она кое-как выползла из машины. Едва держась на ногах, прислонилась к колонне у входа. Ухватилась за меня.
– Хххчуспать. – Слова просочились наружу в облаке «Джека Дэниэлза» и соуса для барбекю.
За рифленым стеклом входной двери возникла тень.
– Попытайся не выглядеть так, как будто хочешь заблевать все вокруг, а то нам комнату не дадут.
– Спааать… Великолепно.
Тень заполнила стеклянную панель, клац – дверь открылась.
На меня, моргая, уставился мужчина в шлепанцах и черном кардигане, одутловатое лицо изрезано морщинами. От него несло «Ралгексом» и перечной мятой.
– Чем могу помочь?
– Нам нужно две комнаты.
Он еще сильнее заморгал, переводя взгляд с меня на Элис:
– Понимаю. – Согнул плечи под мешковатым кардиганом, взглянул на чемодан Элис и на мою спортивную сумку. – Вам с вещами помочь?
– Спасибо, не надо.
Элис дернула меня за рукав:
– Двуспальный номер. Я не хочу… не хочу… одна.
– Два номера. Если можно, смежные.
У него в руке возник носовой платок, и его нос издал длинный сопливый гудок.
– Думаю, мы сможем вас разместить. – Затем он повернулся и поплелся в гостиницу.
Клетчатый ковер, стойка регистрации, над ней на стене голова оленя. Стены завешены картинами со сценами охоты и портретами мужчин и женщин в старинных одеждах, все в массивных позолоченных рамах.
Мужчина записал наши имена, номер регистрации автомобиля, данные кредитной карты Элис, потом протянул нам пару ключей от комнаты:
– Завтрак с шести тридцати до девяти тридцати в зале «Балморал». Я бы посоветовал вам приходить туда не позже семи – у нас проживает большая группа офицеров полиции, и после них в буфете обычно ничего не остается. – Ткнул пальцем влево. – И если вы хотите поставить вашу машину на стоянку, это там, за углом, я дам вам жетон на вход.
– Спасибо.
Он покопался под столом. Потом вынырнул с хмурой гримасой на физиономии:
– Готов поклясться, они были где-то здесь… Подождите секунду. – И снова исчез, зашаркав шлепанцами по клетчатому ковру.
Едва он скрылся из виду, я протянул руку и взял со стойки журнал регистрации. Перелистнул на пару дней назад.
Вся страница была покрыта именами копов. Рона была права – здесь зарегистрировалась вся команда из спецподразделения, вместе с Джейкобсоном и его группой.
И в самом конце – доктор Ф. Дочерти, комната 314.
– …была «Любовь среди развалин» и «Дом». Осталось пять минут до полуночи, с вами «Ведьмин час» и я, Люси Роботэм.
Жетон, который дал мне ночной портье, открыл шлагбаум, которые преграждал въезд в паркинг, располагавшийся под чем-то вроде конференц-зала. Я провел «сузуки» между массивными бетонными колоннами и припарковался на первом попавшемся свободном месте. Посидел с минуту в машине, болела голова, ногу пронзало болью.
– …что нам расскажут завтрашние газеты. «Дейли Рекорд» публикует статью под названием «Попался!», рассказывающую об аресте министра экономики Алекса Дэнса за дачу ложных показаний и воспрепятствование осуществлению правосудия…
Еще несколько мгновений, и боль утихла.
– «Пресс энд Джорнал» публикует статью «Родители обеспокоены пропажей Чарли», это о поисках пропавшего недавно пятилетнего Чарли Пирса…
О господи, что за день такой…
– «Индепендент» и «Скотсмэн» пишут о розыске Потрошителя в Олдкасле. А вот «Касл Ньюз энд Пост» посвящает всю первую страницу письму, которое, как они предполагают, было послано убийцей…
Выключил радио. Выбрался из машины. Оперся на трость и поковылял к выходу.
В паркинге мобильник не брал, но едва я вышел на улицу, на экране сразу же появились четыре палочки. Набрал указательным пальцем номер, потом прислонился к стене и стал слушать гудки.
Из трубки загундосил густой, как овсянка, акцент, явно кто-то из Истерхауса:
– Полиция Шотландии, Управление Олдкасла.
– Это ты, Дафна? Эш Хендерсон. Молоток Робертсон все еще у вас?
– Эш, старый пидор, как твоя нога? – Из трубки донесся звук пальцев, бросившихся в атаку на клавиатуру.
– Как будто еж в ботинке сидит. Джо в порядке?
– Этот старый урод свалился с лестницы и сломал ключицу… Нет, я вот смотрю, мистера Робертсона выпустили без предъявления обвинений.
После того, что он сотворил с Купером и Джейкобсоном? Везет же мистеру Робертсону.
– У тебя есть его номер?
– Подожди минутку…
Среда
42
– …Ты серьезно? Полночь уже!
– Сколько?
Пока я, прихрамывая, подходил к стойке портье, трубка молчала. Потом Молоток Робинсон снова заговорил:
– Сто двадцать в день. Плюс накладные расходы.
– И мне нужен полный расклад по нему, к семи утра. Родители, детство, полиция – в общем, всё.
– Завтра утром? Ты что, не в своем…
– А говорил, что в этих делах неплохо разбираешься.
Ночной портье куда-то испарился, так что я, не торопясь, зашел за стойку и стал рыться в висевших на крючках ключах от комнат. Ключа от триста четырнадцатого номера не было. Это значило, что он, по всей видимости, находится у доктора Фреда Дочерти. В самом низу висел ключ с кожаным брелком, на котором было написано «Мастер».
– Что-то ты немного времени мне даешь, а? – Вздохнул. – Ладно, посмотрю, что можно сделать. Ничего пока не обещаю.
Я снял с крючка мастер-ключ, похромал к лифтам и нажал пальцем на кнопку вызова.
– Когда я разговаривал с твоими работодателями, они мне сказали, что ты не такой бестолковый, как о тебе медсестры рассказывали. Думаю, не облажаешься. Ну а если облажаешься, тогда придется провести с тобой воспитательную беседу. Ты меня понял?
– Я же тебе сказал, что там не было моей вины. Для такой работы нужно…
– И все строго между нами. Никаких проводок через бухгалтерию фирмы. Докладываешь только мне, а если кто-нибудь будет спрашивать, скажешь, что взял пару дней по личным обстоятельствам. Что у тебя вирусная инфекция или еще что-нибудь, сейчас многие болеют.
Дзынь – двери лифта раскрылись, из него полились звуки «Четырех времен года» Вивальди.
– Договорились.
Нажал на кнопку третьего этажа. Пока лифт жужжал и лязгал, поднимаясь наверх, я, зажав телефон между плечом и ухом, натянул на руки пару синих нитриловых перчаток.
– Мне нужно знать, где он бывает, с кем разговаривает, и есть ли у него какой-нибудь гараж или дом загородный.
– Никуда он от меня не денется, как подросток от прыщей.
Дзынь – двери лифта открылись в коридор с полом в клетку.
На стене табличка:
КОМНАТЫ 301–312 *** КОМНАТЫ 313–336
Коридор направо сделал крутой поворот, потом пара ступенек вверх.
– Если увидишь что-то подозрительное, сразу звонишь мне. Ничего не трогаешь, никуда не несешься сломя голову, просто звонишь мне.
– Да, да, я знаю, как…
– Повтори.
Вздохнул:
– Я звоню тебе.
– Хорошо. – Вынул мастер-ключ. Свет из-под двери триста четырнадцатого номера не пробивался, так что доктор Дочерти либо уже спит, либо его нет в комнате. – А сейчас заткнись на пару минут.
Вставил ключ в замок. Повернул, нежно и медленно. Щелк. Тихо-тихо открыл дверь.
Шторы были задернуты неплотно, и через щель в комнату просачивался жидкий желтый свет, обесцвечивавший ее и превращавший цветной ковер в черно-белый.
Постель застелена, на одеяле ни одной морщинки, на одной из подушек меню рум-сервиса. Замечательная комната. И довольно большая, есть еще небольшая тахта и кофейный столик у окна. И ни единого пятнышка.
Снова заговорил по телефону:
– Начнешь наблюдение за «Пайнмэнтл Хоутел» в пять тридцать утра, не позже.
– А к семи полный расклад по клиенту? Ты про сон что-нибудь слышал?
– После смерти отоспишься. – Я закончил разговор и сунул мобильник в карман.
В одной прикроватной тумбочке лежали Библия и фен для волос, в другой – аккуратно разложенные трусы с носками. Узкий выдвижной ящик рабочего стола забит обычной гостиничной дребеденью – листовки, буклеты, папки и все такое. Под кроватью ничего нет. Ванная комната – дезодорант, зубная щетка в пластиковом держателе, зубная паста, нить для зубов, два тюбика геля для волос, флакон с лосьоном после бритья.
В гардеробе прятался красный чемодан на колесиках. Вытащил его оттуда, покопался внутри. В одном углу пакет из супермаркета, набитый грязным бельем, пара книг в сетчатых карманах на внутренней стороне крышки. Над ними весьма вместительное отделение, закрытое на молнию. Аккуратно открыл.
Так, так… Сунул руку внутрь, вытащил наружу три пары черных кружевных трусиков. Следующей на свет была извлечена красная губная помада, потом пара серебряных сережек с синими камешками и с самого дна – бюстгальтер пуш-ап.
Присел на корточки. Ну и что, может быть, по выходным ему нравилось переодеваться и становиться Сьюзан? Ничего это не доказывало. Вещи отправились обратно – туда, откуда их достали.
По-быстрому обшмонал два костюма, три рубашки и плащ, висевшие в платяном шкафу. И спокойно вышел в коридор, как будто ничего не произошло.