Загляни под подоконник. Он глянул на часы: три тридцать. Тихонько выругавшись, Линк принес из своей спальни ящик с инструментами и направился к подоконнику. В тусклом свете налобного фонаря осмотрел небольшую нишу и понял, что кнопка должна приводить в действие всю боковую панель. Можно выломать ее отверткой или разбить молотком, хотя тогда механизм будет безнадежно испорчен. Однако Линк не мог больше ждать. Словно какая-то невидимая сила заставила его взять отвертку и вставить ее в щель сбоку панели. Доски выгнулись, раздался треск отколовшихся щепок. Линк вынул отломанную панель, заглянул в отверстие тайника и удивленно моргнул. Там лежала стопка конвертов с обтрепанными краями, перетянутая резинкой. Резинка раскрошилась от его прикосновения и осыпалась на дно тайника.
Бумага была вспученной и неровной, как будто конверты когда-то лежали в очень влажном месте.
Линк сел на пол, прислонившись к стене спиной, и взял в руки первый конверт. Он был чистый – ни адреса, ни имени – и незапечатанный, словно его и не отправляли никогда. Линк нетерпеливо вынул письмо, развернул его и уставился на черные крупные буквы. Почерк явно принадлежал мужчине. По спине пробежали мурашки, будто кто-то читал письма вместе с ним, заглядывая через плечо.
Отложив непрочитанное письмо, Линк перебрал всю стопку, вглядываясь в почерк; вместо подписи везде стояла одна буква «М». В глубине подсознания шевельнулась смутная догадка. Глубоко вздохнув, Линк вновь развернул первое письмо и начал читать.
«Моя дорогая Лорен». Прочтя первые слова, Линк закрыл глаза, не уверенный, что сможет продолжать. Потом усилием воли заставил себя читать дальше, от волнения задерживая дыхание. Линк читал письма одно за другим, и ему казалось, что он тонет посреди океана, постепенно опускаясь на дно.
В глазах потемнело, дыхание перехватило, и единственной связью с реальностью были лишь листки бумаги в руках. Наверное, именно так себя чувствуешь, когда тонешь. Линк встал, когда за окном раздался раскат грома, но не смог сдвинуться с места, – так и стоял там, охваченный обидой и гневом. Сверкнула молния, мигнул свет, и Линк пошел к двери.
– Не может быть, – пробормотал он, с трудом переставляя ноги. А затем спустился по ступенькам и вышел на улицу с первыми каплями дождя.
Джиллиан качалась в кресле, глядя на задремавшего Форда: малыш мимолетно улыбался, и на его щеках то и дело появлялись ямочки. Причмокнув губами, он выдул небольшой молочный пузырь, который сразу лопнул, как только маленький ротик растянулся в зевке. Наконец малыш заснул, продолжая улыбаться.
По-хорошему, стоило заранее отнести Форда в кроватку, чтобы он научился засыпать сам, но Джиллиан никак не могла расстаться с привычкой держать сонного сына на руках. Каждый раз она готова была расплакаться от избытка чувств, прижимая к себе теплое тельце и вдыхая сладкий младенческий запах. Скорее всего, Джиллиан испытывала то же самое и с Грейс, но совершенно этого не помнила: тогда ее терзали вечные сомнения и переживания, что она недостаточно хорошая мать. Сейчас, глядя на сына, она чувствовала себя совсем по-другому. Словно соленый морской воздух и воды приливных ручьев наконец придали ей сил и смелости. Джиллиан поцеловала Форда в щечку и тихонько вздохнула. Она по-прежнему не считала себя идеальной матерью, но она была здесь, рядом со своими детьми – возможно, большего и не требовалось.
Кроме них, в доме никого не было – Грейс снова осталась ночевать у Мэри Эллен. Джиллиан переложила головку ребенка себе на плечо, прижавшись щекой к нежному пушку на макушке. На голом бедре, выглядывавшем из-под ночной рубашки, виднелся тонкий багровый шрам в форме полумесяца; казалось, он был там всегда – напоминание о поступках, которые нельзя забывать.
Джиллиан встала и пошла к детской кроватке; пустое кресло продолжало качаться по инерции. Форд что-то пробормотал во сне; бабушка когда-то говорила, что маленькие дети умеют разговаривать с ангелами.
– Замолви за меня словечко, – тихонько прошептала Джиллиан, затем еще раз поцеловала сына и положила в кроватку.
Форд зашевелился, устраиваясь поудобнее, и она накрыла его подаренным Мартой желтым одеялом.
Когда свет мигнул, Джиллиан обеспокоенно посмотрела в окно. После того ночного шторма, когда родился Форд, дождь шел неоднократно, но электричество ни разу не вырубалось. Джиллиан отогнала накатившую волну страха – ведь теперь у нее в каждой комнате лежал фонарик со свежими батарейками.
Она нагнулась, чтобы включить ночник в комнате Форда, и тут же отпрянула, когда по ногам скользнул темный пушистый комок. Пятныш окинул Джиллиан долгим взглядом, словно желая удостовериться, что как следует ее напугал, а затем с достоинством удалился. Свет снова мигнул. Джиллиан еще раз посмотрела на спящего малыша и вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой.
Она прошла по коридору и спустилась по лестнице, включая все лампы. Остановившись на нижней ступеньке, заметила кота: тот сидел у входа и выжидающе смотрел на дверь. Сверкнула молния, приглушив свет ламп, и тут в дверь громко постучали.
С колотящимся сердцем Джиллиан подошла ближе и с облегчением увидела через боковые окошки силуэт Линка. Она повернула замок, и дверь распахнулась от порыва ветра, едва не сбив ее с ног; следом ввалился Линк.
– Что случилось?
Линк насквозь промок, черные пряди волос были откинуты назад. Вода с одежды стекала на пол, а он все стоял и молча смотрел на Джиллиан. После устричной вечеринки они больше не виделись, и у нее промелькнула мысль, что его неожиданный визит имеет отношение к их поцелую. Но потом она посмотрела ему в глаза и поняла, что ни один поцелуй не мог бы привести мужчину в такое жалкое состояние. Тут она вспомнила, что на часах уже около трех ночи.
– Электричество пока не вырубилось. Если ты пришел из-за…
– Что ты помнишь о своем отце? Каким он был в молодости?
Джиллиан нахмурилась: вопрос застал ее врасплох.
– Мой отец? Ты и сам его прекрасно знаешь. Почему ты сейчас спрашиваешь?
Снаружи прогремел гром, и в доме задрожали окна, однако Линк не отвел взгляда. Он шагнул к ней и схватил за плечи. Увидев в его глазах растерянность, обиду и гнев, Джиллиан вдруг поняла, что они направлены не на нее, а на кого-то или что-то далекое.
Он подошел к ней почти вплотную.
– Нам надо поговорить – немедленно.
Вместо того чтобы оттолкнуть Линка, Джиллиан взяла его руки в свои. Это был неосознанный жест – материнский и успокаивающий.
– Пойдем на кухню. Я приготовлю кофе, ты обсохнешь, и мы поговорим, – ласково сказала она.
В его глазах промелькнуло сомнение, но он все же кивнул.
Джиллиан пошла на кухню, и Линк двинулся следом, на мгновение остановившись, когда она заходила в ванную за полотенцами.
Усадив гостя за дубовый стол, она заварила кофе и положила на тарелку несколько пирожных. Затем повернулась, чтобы поставить тарелку на стол, и чуть было ее не выронила: Линк снял рубашку, обнажив мускулистые руки и грудь. Он смотрел на нее взглядом хищника, готового наброситься на жертву – куда только подевался респектабельный архитектор? Перед ней был мужчина, в которого превратился знакомый с детства Линк. Теперь он сбросил маску, и Джиллиан ощутила в теле что-то очень похожее на желание.
Он посмотрел ей в глаза.
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно?
– Всех кормишь. Как будто ищешь повод, чтобы удержать людей рядом.
Струйки воды стекали по его лицу и капали на плечи. Она подошла к нему с полотенцем, чтобы вытереть воду, но Линк схватил ее за руку. Джиллиан нахмурилась.
– С тебя льется вода.
Линк забрал у нее полотенце.
– Я сам.
Джиллиан поставила перед ним дымящуюся кружку, стараясь не смотреть на его обнаженную грудь. Она вспомнила, как дотрагивалась до его волос во время поцелуя и как давно мечтала это сделать. Точно так же она мечтала прикоснуться к его коже, представляя, какая гладкая и теплая она на ощупь.
Джиллиан села напротив и посмотрела ему в глаза. На мгновение ей показалось, что Линк прочел ее мысли, и она отчаянно покраснела.
– Что именно ты хочешь узнать?
Он поставил локти на стол и подался вперед, напряженно глядя на нее.
– Ты как-то сказала, что у твоего отца в Атланте был роман с какой-то соседкой. Полагаешь, та измена была единственной?
Джиллиан потрясенно откинулась на спинку стула, вспомнив вдруг одно Рождество – ей тогда было лет пятнадцать-шестнадцать. В тот день родители ужасно поругались: мать расшвыривала фигурки своего драгоценного стеклянного зверинца и обвиняла отца в самых гадких вещах. Они думали, что Джиллиан их не слышит. Но она слышала. Каждое мерзкое слово.
Джиллиан медленно покачала головой.
– Нет. Мне известно о еще одном случае; наверное, были и другие. Однажды я даже решила, что они разведутся.
– И что случилось потом?
Джиллиан пожала плечами.
– Папа собрал чемодан и ушел. Поехал сюда – это я точно знаю, потому что слышала, как мать говорит с ним по телефону и умоляет вернуться. А затем она позвонила бабушке – хотела попросить ее повлиять на отца, но в итоге просто наорала на нее. – Джиллиан посмотрела на свои маленькие крепкие руки и подумала о бабушке. – Они всегда терпеть друг друга не могли. Видимо, мать тогда совсем отчаялась, раз обратилась к бабушке за помощью.
– Что было дальше?
– Он вернулся. Они продолжали ругаться, а я просто не обращала внимания. – Джиллиан снова посмотрела ему в глаза. – Мне стало все равно. Я ведь всегда была для них невидимкой. Вот я и подумала, что, если тоже начну считать их невидимками, будет не так больно.
Линк моргнул и на мгновение отвернулся.
– Ты так и не узнала, кем была та женщина? Мать никогда не упоминала ее имени?
– Нет. Если и упоминала, я уже не помню.
Она хотела встать и налить еще кофе, однако Линк ее задержал, взяв за запястья.
– Ты уверена? Может, ты что-нибудь увидела, но предпочла закрыть на это глаза?