Он уже знал, что кран с красной ручкой подает горячую воду, а для питья надо использовать холодную. Однако, понюхав и не найдя различий, налил в чайник — для быстроты — горячей. Наугад повернул одну из ручек на печи и на ощупь определил, на который из толстых плоских завитков ставить чайник. Отрезал кусок колбасы, снял с него прозрачную пленку и тут вспомнил, что в пакете из такой пленки ждет его новая одежда.
— Одичал совсем.
Краснов отправился в ванную, ополоснул небритое лицо холодной водой, расчесал свои черные кудри, разглядел как следует свое лицо в большом зеркале и решил отрастить бороду: во-первых, борода ему пойдет, а во-вторых, если особисты сюда доберутся, труднее будет его узнать. В-третьих, для карточки надо назваться Черновым.
Он вернулся к пакетам с одеждой и взял записку.
"Светлана и Василий!.."
Нет, в голом виде только дикари читают записки.
Он вытряхнул одежду из того пакета, что побольше. Кипа всякого добра рассыпалась по ковру: узенькие трусики, лифчики, блузочки, брючки… Ну все предусмотрели, мерзавцы, хорошо ее разглядели.
Во втором пакете он нашел для себя гражданскую форму одежды, все спортивного типа и в самую пору. Мягкие ботинки с мелким мехом — почти такие, как у Светки, цвет другой.
— Интересно, сколько же все это стоит?
Светлана открыла один глаз, всмотрелась, распахнула широко оба и села, как подброшенная.
— Ва-ас-ся!.. Какой… Не сбривай бороду, а?
— Уговорила.
Краснов увенчал себя вязаной шапочкой с козырьком.
— Ты настоящий спортсмэн!
Вскочила, голая-бесстыжая, повисла у него на шее. Потом вдруг оглянулась на дверь:
— Заперто?
Забыла, что он закрыл дверь на задвижку еще при первом пробуждении.
Стала одеваться и ахать — все как полагается.
А Краснов приступил, наконец, к записке.
"Светлана и Василий! Когда выспитесь, нажмите на пульте голубую кнопку и скажите: ''Такэси Кампай". Тогда увидите меня, и поговорим. Ваш Такэси".
— Оделась? Иди сюда.
Краснов нажал кнопку, и они увидели на экране Такэси. Он сидел среди книг и что-то писал, но тут же поднял голову и улыбнулся:
— Хозяева! Там у вас чайник закипел!
Светлана сделала круглые глаза, а Такэси объяснил:
— Я иногда сам его забываю, поэтому поставил в кухне визор, чтобы можно было проверять.
Краснов выключил печь и вернулся к экрану. В это время Такэси спрашивал:
— Вся одежда впору?
Светлана кивала и вертелась, чтобы показать.
— А обувь?
Она задрала ногу. Такэси засмеялся.
— Хорошо выспались?
Она состроила такую гримасу, что он засмеялся опять.
— А ты, Василий?
— Сейчас поем, — сообщил Краснов, — и еще спать захочу. Но если надо…
— Если спится, надо спать! — Такэси продолжал весело улыбаться. — Свое "надо" пусть каждый определяет сам… Приехать к вам сегодня или уж…
— Такэси, миленький! — Светлана аж запричитала. — Да кто же к себе домой спрашивается?! Когда хочешь, всегда открыто! — Она тут же смутилась, оглянувшись на дверную задвижку.
Такэси понял ее взгляд и засмеялся еще пуще.
— Ладно! Сегодня не появлюсь. Сегодня никто не появится. Отдыхайте. Я буду у Розы. Если понадоблюсь, нажмите голубую кнопку и скажите: "Роза Крис". Так же можете вызвать Ивана Лапоньку или Ганса Христиана: если они дома или на рабочем месте, они откликнутся. Если захотите погулять, смотрите, не заблудитесь. Запомните адрес, это легко: пирамида-41, блок-137, на шестом этаже. Вход — с любого угла пирамиды… Да, вот что: желтую кнопку справа от экрана нажмете, и вас никто не сможет увидеть. Визор на кухне поверните вверх или вниз глазом. Он у окна, в углу. Подогрев пола регулируется круглой головкой у окна, рядом с термометром… Так… Ах, да! На пульте перед вами, вдоль экрана — ряд кнопок с цифрами — от 1 до 18 — это программы передач: музыка, информация — сами разберетесь. Не нажимайте только кнопку номер один и белую рядом с ней — это канал Совета, серьезная вещь, я потом объясню. Отключать и включать весь терминал можно красной кнопкой — она одна. Очень сложно?
— Очень, — призналась Светлана.
— Разберемся, — пробормотал Краснов, шаря глазами по пульту. — Главное — вот эти две не нажимать.
— У тебя цепкая память на запреты, — оценил Такэси.
— Это уж так точно, — согласился Краснов. И спросил: — Куда девать старую одежду?
— Выбрасывать не надо! — Такэси озаботился. — Пока суньте в пакеты, там разберемся.
— Кампа-а-ай! — позвала Светлана.
— А?
— Спасибо тебе.
— М-м-м… А что это значит?
— Ох, прости… Мы очень рады вашей помощи, жилью, одежде, вам всем, вы очень славные, мы вам благодарны. Понял?
— Понял! — Такэси был растроган. — "Спасибо" значит — "аригато". В ответ мы говорим: "Битте"… Ну, я передам… ре-бя-там, что вы всем пока довольны. Завтра к часу приедем. Идет?
— Идет!
— Ну, здравствуйте! — он протянул руку и — исчез.
— Здорово как! — Светлана тут же нажала кнопку рядом с экраном, потом поводила пальцем над программами и нажала пятую.
Экран явил морские волны, на которых качалось какое-то плоское тело вроде складного понтона, свободно закрепленного на якорях и еще привязанного к берегу толстым кабелем. Профессорский голос за кадром объяснял: "…шнему виду ничем не отличается от типовых стационарных ВЭС-110 и их разновольтных аналогов. Однако принципиально новым…"
— Жутко интересно, — оценила Светлана и нажала кнопку № 4. Загадочные аналоги ВЭС-110 исчезли, появились два огромных крюка с тросами. Медленно отодвигаясь, открывалась строительная площадка, размерами больше, чем лагерь "Ближний", раза в четыре. Сложные подъемные устройства тащили что-то громоздкое и тяжелое на недостроенный верх такой же стеклянной пирамиды, в какой жил Такэси. Легкомысленный женский голосок в это время щебетал: "…дение монтажа крупногабаритных блоков раздвижными стрелами одновременно с двух сторон позволило хозяевам из Девятого "Блокмонтажа" получить изрядную экономию, превосходящую…"
Краснов нажал красную кнопку и заявил:
— Успеешь наиграться, пошли завтракать.
— А сколько времени? — подняла глаза к настенным часам.
Краснов смотрел на нее, пока не убедился в ожидаемом эффекте, затем, насвистывая "Элегию" Глинки, удалился на кухню. Светлана явилась туда к уже налитому чаю и нарезанной колбасе, совершенно обескураженная.
— Вася, это там часы или что?
— Часы.
— Что же они показывают?
— А ты что видела?
— Ну Вася… Ну, третий час. Только там же их всего десять.
— Ну и что же?
Пока одевался да ею любовался, он успел подумать об этих часах и теперь весьма собою гордился.
— Ну Ва-а-ась… Ну не поняла я… Они правильные?
— Короче, так… Только ты ешь, а то умрешь… Судя по солнцу, сейчас около полудня. А на часах — около трех. Значит, за начало суток они принимают восход солнца. Ну, условно. Это у них подъем, на работу идут. Иначе не получается. Я за стрелками понаблюдал — с такой скоростью часовая сделает за сутки только один оборот. Значит, в сутках десять часов.
— Как же так? Сутки короче?
— Ох, ну ты подумай, подумай, — он чувствовал удовольствие от своего мужского превосходства. — Ты же умная. А я пока поем.
Светлана насупилась и, глядя в пространство перед собой, стала сосредоточенно жевать. Постепенно ее взгляд принял осмысленное выражение, и она, допивая чай, заявила:
— Очень вкусная колбаса и замечательный чай, давно такого не пила. Наверно, китайский.
Краснов усмехнулся и встал:
— Спасибо. То есть, аригато. Так, кажется?.. — Он потянулся и предложил: — Ты помой посуду, а я — полежу.
— Хорошо. Под краном мыть — даже интересно.
Он прямо в новой одежде завалился на постель и задремал в ту же секунду. Проснулся от музыки.
— Нашла! — Светлана села рядом, улыбаясь. — Музыка — на девятой кнопочке!
Цветные тени метались по экрану, музыка была не такая, как вчера. Более бодрая. Дневная.
— Ну, что? — Краснов притянул ее к себе хозяйской рукой. — С часами разобралась?
— Васенька, разобралась. В каждом их часе 144 наших минуты. Сейчас вот уже три подходит. Если взять за ноль наши шесть часов, получится час дня с мелочью. Вот!
Обсыпала рыжей гривой, поцеловала в нос, затискала и отстранилась:
— Я у тебя умница?
Пришлось признать. Но мужское достоинство требовало возмещения, и повод нашелся.
— Я больше суток не курил. Там в стеганке была пачка "Беломора" и спички. Ты, когда менялась, забрала?
Эта рыжая стерва решительно встала и, спортивно-красивая, прошлась перед ним по бесшумному ковру, как по травке.
— Вот что, Васенька. Я курево ненавидела всегда, а "Беломор" — в особенности. Так и знай.
Ишь, как заговорила, шалава ссыльная! Быстро забылась… Но он осведомился вежливо:
— Почему же "Беломор" — "в особенности"?
Прохаживаясь пред ним, руки в замок, как у певицы, она размеренным, убийственным, ненавидящим тоном кратко изложила:
— Мой папа был первый ЗК — заключенный каналоармеец. Они работали на этой стройке коммунизма — строили Беломоро-Балтийский канал. Убежденным анархистом был мой папа. За это стал пожизненным зеком и канул неведомо в какой канал. Может быть, "Стикс — Лета"…
— Это что за стройка? — Краснов удивился. — Не слышал…
— Это, Васенька, все ваше хваленое строительство коммунизма. На человеческих костях. Можешь меня пристрелить, если ты такой праведник, но больше я… в гробу видала ваше всеобщее братство!.. Короче, бросай курить "Беломор", вот что.
— А чего это ты выкрысилась на советскую власть? — Краснов был поражен ее агрессивностью и тут же вспомнил, что подобное уже было, совсем недавно, в ТОЙ еще жизни, когда Кешка притащил в дом "старателя" со сломанной ногой. — Я тебя только про курево спросил…
— А надоело, Вася, — Светлана остановилась перед ним. — Я там боялась, а тут мне бояться надоело, хоть, может, и здесь то же самое… За что столько людей погубили? Я это чувствовала давно, но с парашютистом все прояснилось. Это все ложь! Брехня!