— Одну секунду, — остановил его ББ. — Ваши слова надо понимать так, будто бы у нас есть организованная преступность?..
И он дружески улыбнулся, глядя ведущему в самую душу.
— Да нет, конечно! — Ведущий улыбнулся еще дружелюбнее. — Я ведь имел в виду…
— Я так и понял, — засиял ББ. — И обещаю вам, что к следующей нашей встрече столь внезапно исчезнувшие артисты найдутся. Для тех граждан Резервата, которые пожелают помочь нам в поисках, сообщаю приметы пропавших…
— Силен, — сказала Васса. — Даже не стесняется.
— А ему нечего стесняться, — сказал Кросс. — Он знает политику… Лучше обрати внимание: он так нагл в присутствии своего министра, откуда следует — что?
— Либо министр — пешка, — ответил вдруг Краснов, — либо они хлебают из одного корыта.
— Скорее, и то и другое вместе, — сказала Васса. — Но нам это уже второстепенно. Нам, ребятки, надо "линзу" вызвать, потому что на нас объявлена охота.
— Ну, не охота, — возразил Скидан. — Просто ищут.
— Вот именно, — Васса весело подмигнула, — просто ищут. И в каком виде отыщут, в таком и ладно. Мы ведь можем до этого сгореть, утонуть, перестрелять друг друга, правда?
— Да правда, правда, — сказал Краснов. — Интересно, почему о нас со Скиданом ничего не сказали?
— И это нормально, — сказала Васса. — Вас вообще не должно быть. Зачем Резервату международный скандал? Вы занимаетесь какими-то своими делами и никому не подотчетны. А когда вас найдут вместе с нами, можно будет всплеснуть руками: "Кто бы мог подумать?" И послать соболезнование Лабирии. А то и ноту: "Ваши граждане нарушили…" А что нарушили, найти нетрудно.
— Ты права, — Кросс поднялся. — Пойду, включу маячок.
"Еще увезут с Земли", — подумал Скидан, забыв, что его слышат.
— Не бойся, — сказала Васса без всякого раздражения, — не увезем. Но отсюда вытащить мы вас обязаны… Вообще, знаешь, убивание себе подобных нашей культурой не предусмотрено. Очень тяжело переносим. Надо нам отсюда убираться. Толку от нас тут нет. — Она помолчала и добавила: — Освобождение народа — процесс бесконечно длительный. И состоит он единственно в разъяснении позорных признаков рабства.
— Но здесь нет рабства, — возразил Скидан. — А что бардак, так где его нет… Тот не ошибается, кто не работает.
Васса молча глядела в пол и качала головой.
— А по-моему, — сказал Краснов, — ваше дело вообще безнадежное. В каждом рабе прячется рабовладелец, в каждом рабовладельце притаился готовый раб — их не освободишь друг от друга.
— Ах, Саша! — Васса вскинула голову. — Да вот ты! Ты на моих глазах стал свободным, и ради одного тебя стоило сюда лететь!
Краснов смотрел на нее странным взглядом, на что-то решаясь. А когда решился, она не дала ему говорить.
— Прости за обман, но так было удобнее работать. Я не женщина. Разве ты послал бы женщину на такую опасную работу?
Вернулся Кросс.
— Ну вы даете! — Краснов приходил в себя.
— У нас женщины, — сходу включился Кросс, — вообще в космос не летают. Разве ненормально?
— А равноправие? — Скидан подал голос.
— Ах, Вася, — сказала (сказал!) Васса уже другим тоном. — Равноправие хорошо там, где нет обязанностей. Краснов расхохотался.
"Неуютно с ними, — подумал Скидан. — Как голый". Не глядя на пришельцев и опасаясь ответа, он встал: — Пойду огляжусь. — И покинул вагончик.
Следом за ним со сходни спрыгнул Кросс.
— Василий! Не отходи далеко. Наши могут уже быть на подлете.
Скидан следом за Кроссом влез в машину. Голубая лампочка маяка сложно мигала, дублируя сигналы вызова.
— Не думай, что мы злые, — сказал Кросс. — В нашей культуре злоба подлежит подавлению. Кто не подавил, того в космос не пускают… Мы для вас — просто непривычные.
Скидан молча наблюдал за голубой лампочкой. Она вдруг перестала мигать и загорелась ровно и ярко. Кросс тоже это заметил.
— Ну, вот и все, — сказал он, — пошли за ребятами.
Они вернулись в "Палитру", Васса понял все сразу и положил руку на плечо Краснова:
— Идем, Саша. Наши близко.
Над поляной, медленно вращаясь, уже висела искрящаяся спираль, похожая на галактику из школьного учебника астрономии. Искры мигали, суетились и потрескивали. Это совсем не походило на "летающую шляпу" из Светкиного сна.
— Возьмите свои вещи, — напомнил Кросс. — И сумку с продуктами — в холодильнике.
Открылся люк. Спустили трап. Сбросили толстый трос, зацепили крюком за форкоп автомобиля.
— Утащим на весу, — объяснил Кросс, — а в Лабирии погрузим в корабль. Давайте наверх!
Прозрачный люк задвинулся за ними, таежная, залитая туманом поляна пошла вниз и вбок, звезды и Луна завертелись, пока не обозначился курс.
— Смотри! — толкнул Скидана Краснов.
Цепочка автомобильных фар сворачивала с шоссе на ту дорогу, по которой они въехали в лес.
— Ушли от боя, — Васса обнял их за плечи и залился своим сногсшибательным смехом.
…Через полтора часа прозрачные члены экипажа и Васса с Кроссом, сохранившие косметику до прощания, пожимали руки землянам на лабирийской земле. В полукилометре светилась платформа монорельса, к которой уже скоро (видели сверху) должен был подойти вагон.
— Вы улетаете совсем? — спросил Краснов старшего из прозрачных.
— Нет, мой брат, Лабирия больше всех готова к контакту, и мы с вами скоро увидимся.
Пришельцы занялись погрузкой машины и прицепа.
Скидан с Красновым пошли к платформе.
— Какие, оказывается, чудеса — обыкновенные, — пробасил Краснов.
Скидан не ответил.
— А, начальник? — Краснов толкнул его плечом. — Небось, ты в свой лагерь бы сейчас не вернулся?..
Скидан молчал.
— Или скучаешь? А, Васька? Герр лагерфюрер!
— Отстань, капитан, — тихо сказал бывший Краснов. — Паршиво мне.
Он и в самом деле думал сейчас о своем лагере. Пришельцы, как нарочно, высадили их рядом с той самой платформой. Только с другой стороны от входа в тоннель. Сашка, конечно, не помнит этого места, его подобрали без памяти на полпути сюда. А Скидан узнал сразу, даже в темноте.
— Какой родной запах, — гудел Краснов. — Точно, где-то здесь… Начальник, слышь… Почти год, как мы познакомились, помнишь?
— Если бы не ты, — сказал Скидан, — я бы не верил самому себе.
— А я — реалист, — заявил Краснов. — Нам, зекам, не до романтики. Я все помню и во все верю. Может быть, мы в каком-то будущем. Это терпимо. Но если мы действительно в параллельном времени, то это значит, что сейчас вот здесь же, на этом месте, или совсем близко, бьют кого-то беззащитного прикладом по башке!.. Это невыносимо. Мне кажется, что я сплю. Вот дали на прииске по башке, и я сплю и вижу все это во сне. И я не хочу просыпаться, потому что ТАМ я знаю тебя другого, и я сделаю все, чтобы ТОГО тебя… в общем, убить как можно скорее.
Показался прожектор вагона.
— Что ж, — сказал Скидан, — давай спать дальше. Мне просыпаться тоже неохота.
Низко над платформой проплыла гигантская спираль космического корабля. Хорошо освещенные, Кросс и Васса, все еще не смывшие грима и не снявшие земных одежд, оторвались от возни со своими машинами и махали дружно двум землянам.
Часть V. ВОЗВРАЩЕНИЕ
1. Следствие
— Итак, вы настаиваете, что вы — капитан Краснов Василий Александрович, начальник лагеря "Ближний". Допустим. Но — одна маленькая неясность. Где и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
— С кем?
— С капитаном Красновым. Вы уж не крутите.
— Мне нечего крутить. Сличите с документами.
— Кстати, где вам делали пластическую операцию?
— Ерунда какая. Возьмите любую бумажку из моего личного дела, и я вам подробно расскажу ее содержание и происхождение.
— Верю. Подготовка у вас отменная. Вот потому и повторяю вопрос: где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Красновым и каким образом вам удалось добиться от него столь подробных сведений? Можете не спешить. Соберитесь с мыслями. Я подожду. Вот бумага, вот ручка, вот чернила. Через полчаса вернусь.
Следователь вышел и повернул в двери ключ.
"Знал, на что шел, — подумал Василий. — И готовился к худшему. А вот избежать худшего — надеялся излишне. Везенье за человеком не гоняется. И не обязано. А я от своего везения ушел сам".
…Вернуться в тоннель он решил еще по пути домой, молча глядя за вагонное окно и едва отвечая на реплики Александра.
— Светлана образуется, — говорил Александр.
Василий кивал.
— Что ребятам расскажем? — спрашивал Александр.
— Давай думать.
— То, что мы видели, — рассуждал Александр, — они сами знают из прессы. Главное — это пришельцы.
Василий кивал.
— Надо сразу о них всем рассказать, — предлагал Александр.
Василий кивал.
— А если не поверят? — продолжал Александр. — Может, для начала расскажем только ребятам?
Василий кивал. И опять возвращался к своим расползающимся мыслям, пытаясь их связать.
Резерват, конечно, дрянь. Типичный анархический капитализм с либеральным правительством, знакомый по газетам и радио еще в ТОЙ жизни. Даже не верится, что из подобного бардака мог сложиться строй вроде лабирийского. Наверняка в Лабирии все было иначе. Без революций, без крутых поворотов — шли себе и шли, пока не пришли, куда надо.
Но это ИМ сюда надо. У нас — другая дорога.
А у кого это — У НАС?
И Василий вдруг увидел, что за весь год столь благополучной жизни так и не почувствовал себя здесь в своей тарелке. Но почему?
Вон — Сашка: счастлив, что вернулся ДОМОЙ, строит планы, чего-то щебечет. А Светка — с первого дня! — будто здесь и родилась. Они, его ровесники, оказались космополитами, людьми без корней… Или это он — дубина? А что меняется, если признать себя дубиной или патриотом? Разве от этого душа вернется на место? Меньше будет манить черный вход в страшный тоннель? "Элегия" Глинки, которая все вертится в голове?
Василий вспомнил, что и до сего момента его постоянно тянуло обратно. И в Лабири