Согласно авторитетным прогнозам, в 2000 году, когда, как предполагается, число АЭС достигнет двух-трех тысяч, количество производимого в них плутония составит около тысячи тонн ежегодно и может обеспечить изготовление уже многих тысяч атомных бомб.
На практике это означает, что все страны, которые имеют АЭС, смогут вооружиться атомными бомбами, потому что секрет атомной бомбы уже давно стал секретом полишинеля. А число стран, которые будут иметь АЭС или даже только атомные реакторы для научных целей, составит несколько десятков… Более того — по мнению известного атомного физика Теодора Тейлора, изготовление атомных бомб станет тогда по силам «каждому толковому студенту-физику, если он будет располагать 10—12 килограммами плутония и заброшенным гаражом для конструкторской работы». При том способе хранения ядерных веществ, который существует в Америке, как утверждает Тейлор, раздобыть плутоний — дело куда более легкое, чем ограбить банк, а одной самодельной бомбой размером с апельсин можно преспокойно уничтожить сто тысяч человек. И вот она, беда: когда ядерная бомба станет доступной для многих стран, если не для всех, ограничить ее использование будет чрезвычайно трудно, чтобы не сказать — невозможно. Ведь достаточно такому оружию попасть в руки диктатору-психопату вроде Гитлера. Теперь никто не сомневается, что Гитлер обрушил бы на людей не одну атомную бомбу, успей только он их изготовить. Исключена ли возможность появления завтра какого-нибудь нового его собрата, который, обзаведясь необходимым количеством плутония, не сделает первого рокового шага ко всеобщей ядерной войне?
А не может ли случиться и так, что атомная бомба попадет в руки самого обыкновенного гангстера и мы услышим однажды, что над Парижем, к примеру, кружит самолет с тремя вымогателями, которые предупреждают, что через несколько минут город будет уничтожен, если Национальный банк не предоставит свои сокровища уполномоченному ими лицу.
И еще одно обстоятельство, значение которого не вызывает сомнения: ведь только одна (единственная!) микроскопическая частица плутония может вызвать рак легких, если попадет в них, а 14 граммов плутония-239 составляют сто миллионов доз, каждая из которых способна вызвать заболевание раком. В общем, плутоний, как возбудитель рака, не имеет пока себе равных, так что смерть не знала еще никогда более полного своего олицетворения, чем это безобидное на вид вещество, чье все более возрастающее присутствие в атмосфере не обещает человечеству ничего светлого.
Чтобы закончить разговор о тревогах, вызываемых у нас «атомной кухней», коротко отметим ее не совсем безобидное свойство оставлять очень большие количества радиоактивных и, следовательно, весьма опасных для жизни — в самом прямом смысле слова — отходов. Некоторые из этих отходов почти «вечны», если иметь в виду, что углерод-14, например, распадается за 5000 лет, йод-120 — за 20 миллионов лет, а уран-238 — за 2 миллиарда лет, притом только наполовину. Одни прячут эти вечные яды глубоко под землей в заброшенных штреках рудников и шахт. Но есть ли гарантия, что эти подземные галереи при каком-то перемещении пластов земной коры не окажутся вдруг на поверхности и не вынесут туда снова то, что так старательно пряталось? Другие делают бетонные капсулы и опускают их в океан. Но кто может гарантировать, что они выдержат необходимые двадцать миллионов лет, пока бессмертный йод-120 не станет безопасным?
И все же не ненадежность могил для ядерных отходов — самая большая наша беда; изобретательная наука, вероятно, сможет что-то придумать, чтобы обезопасить их. Сложнее обстоит дело с зараженной водой после ее прохождения через «атомную кухню». Эта вода, содержащая в себе порой только «следы» атомного ядра, уходит в реки, из рек в моря. И тут происходит нечто весьма неприятное; как установлено, рыбы, водоросли и планктон словно магнит притягивают и накапливают в себе радиоактивные вещества. Так, радиоактивность водорослей в реке Колумбия (США) оказалась в 5000 раз выше, чем радиоактивность воды, в которой они живут. В реке Клинч (США), зараженной атомным заводом, планктон в 10 тысяч раз более радиоактивен, чем ее вода, а рыбы — в 20—30 тысяч раз. Вот так пресноводные и морские животные и растения становятся действительно опасными для человека, а надежды на использование планктона как белкового резерва и вообще как «пищи будущего» внезапно омрачаются все возрастающим загрязнением океана промышленными отходами и радиоактивными веществами. Попадая через посредство морских продуктов в человеческий организм, радиоактивная «отрава» накапливается в нем и вызывает генетические изменения, которые ведут к вырождению, к раковым и другим заболеваниям.
И вообще зловещий огненный «дух Хиросимы», который как будто был уже загнан в бутылку, стал проявлять способность к различным перевоплощениям. Некоторые из них в самом деле привлекательны своей «кротостью» и полезностью, другие — ужасны. Но все, в конечном счете, зависит от нашего, от человеческого духа, от того, сколь высоким, окажется разум (и мораль) людей, которые держат в своих руках атом, — на уровне ли каменного века или же на высоте современной технической цивилизации. От того — и это отнюдь не в последнюю очередь, — будут ли люди перед лицом страшной угрозы сложа руки наблюдать за «атомными процессами».
Одним из первых, кто заглянул в эту бездну, чтобы не сказать первым, был Джеймс Д. Уотсон — ученый, который в 1953 году впервые установил, каково строение молекул дезоксирибонуклеиновой кислоты, кратко называемой ДНК. До 1953 года было известно, что наследственная «аппаратура» находится в маленьких неотесанных палочках длиной в одну тысячную миллиметра, называемых хромосомами, которые являются неотъемлемой составной частью каждой живой клетки, но внутрь хромосомы никто еще не заглядывал. Джеймс Д. Уотсон сумел это сделать и обнаружил внутри ее молекулу — носительницу наследственных признаков и уточнил ее строение.
А оно оказалось довольно странным. Увеличенная в 8 200 000 раз эта молекула (ДНК), похожа на кусок скрученной веревки толщиной с сигарету. Оказалось, что эта «скрученная» молекула, зажатая внутри хромосомы, достигает, если ее растянуть, около метра в длину и представляет собой нечто смахивающее на винтовую лестницу — деревянную, с двумя опорными балками, к которым прикреплены ее многочисленные ступеньки. И как раз в эти ступеньки вложена в форме химических соединений вся информация ДНК, все то, что делает нас живыми, программа развития клетки и всего организма, начиная с цвета ресниц вплоть до унаследованных особенностей темперамента.
Клетки узнают «волю» своей верховной повелительницы Дезоксирибонуклеиновой кислоты посредством особых «связующих» веществ и передают ее клеточным строительным органам для выполнения. От этой верховной воли зависит, какими будут наши глаза — синими или серыми, изгиб большого пальца, тембр голоса, аромат тела, глубина извилин мозга и т. д. И что особенно интересно, — каждая клетка содержит всю информацию, всю программу развития организма. Целиком всю наследственность! Когда клетка размножается, то есть делится, тогда ДНК раскалывается на две симметричные половины, при этом «ступеньки» лестницы раскрываются, как зубцы застежки «молния». Механизм «верховного командования», осуществляемый ДНК, действует безошибочно. Если же когда-нибудь ДНК скомандует «неправильно», то происходит это по причине «внушения», воздействия или скорее насилия, пришедших извне, таких, как, например, радиоактивное облучение или атака клетки определенными химическими веществами, которые взрывают целые ступеньки лестницы ДНК и вызывают генетические изменения.
Я позволил себе остановиться на этом вопросе, потому что в наш атомный век, в эпоху высокой современной технической цивилизации, все больше увеличивается концентрация веществ, которые деформируют генетическую «аппаратуру» и угрожают нам генетическими изменениями, а следовательно — уродованием, в той или иной степени, человеческой натуры.
Я начал с открытия Джеймса Уотсона потому, что оно лежит в основе «генохирургии», или так называемой «генной» либо «молекулярной» инженерии, которая в последнее время вызвала столько толков, поразив нас невероятными перспективами, обрадовав своими фантастическими посулами и потрясая своими неожиданными возможностями.
Речь идет о том, что после того, как был открыт «основной строительный блок в генетике», — молекула ДНК, — биологи соблазнились возможностью «выреза́ть» ее отдельные участки, в которых содержатся одни задатки, и пересаживать на их место другие участки, с другими индивидуальными характеристиками (например, сменить рыжий цвет бороды на черный).
Это все не шутка, потому что, возмечтав о такого рода генетических пересадках, биологи имели в виду характеристики куда более важные, чем цвет бороды. Основное свойство мечты, — то, что она крылата. Поэтому полет мечты биоинженеров достиг таких пределов, что некоторые, более нетерпеливые, уже задумываются над целостным программированием человеческой натуры, над генетическим улучшением характера человека, по крайней мере в тех пунктах, которые они считают «ошибками природы». Другими словами, они решили стать корректорами близорукой, по их мнению, природы.
Готовясь к решению этой ошеломляющей задачи, ученые сумели достигнуть поразительного результата — они создали химическим путем искусственный ген. Ген, который обусловливает красный цвет человеческой крови, например, синтезирован в пробирке в начале 1972 года. Путь от этого первого шага до следующего в том же направлении, — скажем, до синтеза генов агрессивности, великодушия или ненависти, либо какого бы то ни было другого из многочисленных генов, — это только вопрос времени, так же как вопросом времени является их пересадка в клинической обстановке для осуществления того или иного преображения человека… Вопрос времени и, разумеется, опыта. Вот почему генохирурги приступили прежде всего к экспериментам с простейшими организмами — вирусами и бактериями, у которых генов меньше и, следовательно, они легче поддаются генной инженерии (вирус SV-40 имеет 6—10 генов, бактерия — более 3000, а млекопитающие более 40 000 генов).