Что будет дальше — не знаю.
Ясно одно — пришло время нам, людям, задуматься над судьбой Земли, которую мы заставляем терпеливо выдерживать не только тяжесть наших тел, но и наше удивительное порой легковерие и легкомыслие…
Участь почвы и участь воды тесно связаны, зависят друг от друга, потому что рано или поздно то, что находится в почве, уносится реками и подпочвенными водами в моря.
На этот раз начнем не с дальних краев, а с мест более близких — с Черного моря. Из статьи Л. Неменовой, опубликованной в популярном журнале «Вокруг света», мы узнаем, что комплексная экспедиция Одесского отделения Института биологии южных морей СССР обнаружила в Черном море «обширный район, где мидии и другие обитающие на морском дне организмы вымерли за последние годы».
Почти одновременно с сообщением Л. Неменовой были обнародованы сведения о том, что Г. Г. Поликарпов из украинской академии наук обнаружил очень высокую концентрацию ртути и других радиоактивных веществ и нижнем течении некогда голубого, а теперь мутно-желтого Дуная. Так что не трудно понять, почему именно погибли в Черном море два с половиной миллиона центнеров мидий. Почему сотни тысяч рыб и раков сами выскакивают на поверхность воды и на берег, словно за ними кто-то гонится. Почему чахнут и умирают водоросли. И почему, наконец, бесценные микроорганизмы, называемые бактериями, которые разлагали до сих пор попавшие в море органические отходы и таким образом очищали его, уже не успевают справляться со своей важной задачей.
Главная причина всего этого (повторяю!) — «перегрузка» моря неимоверным количеством вредоносных органических веществ, вливающихся в него вместе с промышленными отходами, которые разлагаются с помощью кислорода. Таким образом содержание кислорода в морской воде значительно уменьшается и «задыхающиеся» раки и рыбы сами, как уже было сказано, выскакивают на поверхность — чтобы глотнуть кислорода, прежде чем погибнуть.
Этому бедствию способствует, разумеется, и огромное количество отходов, которые попадают в море из зон, облюбованных курортниками. Они также вносят свой «вклад», и, надо сказать, немалый, в «заболевание» нашего моря.
Прошлым летом в Созополе, когда однажды море сильно разбушевалось, я собственными глазами убедился в этом. Волнение подняло со дна отбросы, которых было столько, что вода не просто потемнела, а почернела от них. Консервные банки, бутылки, арбузные корки, персиковые косточки, обрывки бинтов, корки хлеба, помидорные очистки, куски пластика, пластмассовые ложки — все это перемешалось во взбаламученной морской воде, выплескивалось волнами на берег, обдавая людей, словно море хотело утопить их в их собственных нечистотах.
Море стенало, пенилось, билось о берег, пока так не облепило шелковистый песок помидорными объедками, полиэтиленовыми пакетами и мазутом, что на берегу не осталось даже крохотного местечка, не оскверненного этой липкой, все чернящей массой. Когда я возвратился с пляжа, ноги мои были сплошь покрыты мазутом. Я пытался смыть его мылом — тщетно. Соскребал его кухонным ножом, но пятна все же остались. Мне посоветовали купить растворитель лака, потому что, мол, только им можно до конца смыть мазут, но этой спасительной жидкости достать не удалось — ее всю расхватали, и мне пришлось скрести куском черепицы зловонные черные пятна.
Я не прибавил ничего к тому, что видел и пережил. Если загрязнение моря мазутом будет продолжаться в прежних масштабах, то через год-другой нам придется купаться в море в чулках, со скафандром на голове и загорать на пляже в противогазе.
…Так вот почему так грозно стенало прошлым летом Черное море… Потому что мы превратили его в мусорную яму.
При этом наше Черное море — не самое отравленное на свете. С Балтийским дело обстоит куда хуже, потому что в него сливают еще больше ядовитых отходов.
Действие отравляющих веществ все сильнее начинает сказываться и в океанах, которые всегда считались чем-то необъятным. Коралловые рифы у пляжей Майами (США) поражены тяжким недугом, рыбы, обитающие вокруг, тоже болеют и меняются, подобно тому как изменилась вся жизнь кораллового рифа. Концентрация ртути и радиоактивных веществ в океанах и реках, в озерах и морях возрастает, постепенно умерщвляя живые организмы и планктон. Видимо, у известного исследователя морских глубин Жака Кусто было достаточно оснований заявить, что в мировых морях и океанах можно наблюдать уже первые признаки приближающейся экологической катастрофы…
«А когда нет жизни в океане, — продолжил он, — не может быть жизни и на суше».
Что хотел сказать Кусто, произнося эти зловещие слова? Он имел в виду то обстоятельство, что 60 % кислорода на земном шаре производит в океане планктон и только 40 % его — зеленая растительность суши. Морской кислород получается при фотосинтезе растительного планктона, следовательно, все, что загрязняет воду, отнимает свет и умерщвляет планктон, — уменьшает и количество кислорода.
Тридцать пять миллионов тонн рыбы дают ежегодно человечеству моря и океаны, и, кроме того, обещают давать в будущем огромные количества белка из планктонных рачков, чтобы можно было накормить сильно возросшее население нашей планеты.
Другими словами, океан — это надежда человечества, если, конечно, надежда эта не будет отравлена…
Но раз уж над океаном нависла такая угроза, то что тогда говорить о реках? Ведь 80 % воды в реках США уже не пригодны для питья из-за сильного загрязнения и отравления промышленными отходами!
Реку Рейн уже называют не иначе, как «клоака Европы». При выходе за пределы ФРГ эта «клоака» каждый год уносит в море 29 миллионов тонн различных загрязнителей, в том числе — 1100 тонн знаменитого яда, именуемого «мышьяк», и 165 тонн ртути. Каково будет количество «ядовитого экспорта» Рейна завтра, когда запроектированные на его берегах пять атомных электростанций будут построены, может представить себе каждый, даже если он не одарен особым воображением… В то же время 19 миллионов людей используют воду реки для питья, несмотря на то, что она «клоака», несмотря на то, что калийные заводы каждый день сбрасывают в нее 40 тысяч тонн солей, которые затем вливаются в несчастное Северное море.
Тем или иным способом река Рейн непрерывно сигнализирует, что конец ее близок, — но кто ее слушает? 24 июня 1970 года в ней разом погибли миллионы рыб от вещества «эндосульфан», производимого химическими заводами, расположенными возле Франкфурта, но это никак не отразилось на виновных в отравлении заводах…
Изобильные промышленные отходы, которые сбрасываются ежедневно в реку, загубили еще многих сестер реки Рейн. Величественная Миссисипи в США уже получила новое название: «Толстая кишка США». По количеству несомых ядов весьма серьезно соперничает с этими реками Темза, хотя и Одер и Эльба в последнее время почти не отстают от нее…
Загрязняются речные воды все больше и больше, а, с другой стороны, потребность в воде в результате технического прогресса все возрастает… Только за 75 лет, начиная с 1900 года, потребление воды для бытовых нужд населения Земли возросло в 22 раза, для нужд сельского хозяйства — в 10 раз и в 60 раз для нужд промышленности. И эти нужды продолжают расти, притом даже не постепенно, а скачкообразно. Так, производство одной только тонны бумаги требует (при современной технологии) 200 кубических метров воды, тонны ткани — 600 кубических метров, а тонны капронового волокна — около 6 тонн! А атомные электростанции? Да ведь только одна АЭС мощностью в 1 миллион киловатт требует около 1 миллиона кубических метров воды только за одни сутки! Так представьте себе, сколько воды потребуется в 2000 году, когда количество атомных электростанций достигнет двух-трех тысяч!
Останется ли тогда вода для питья?
Этот вопрос нешуточный, в нем заключена весьма серьезная, я бы даже сказал — драматичная истина. Во многих странах уже сегодня вода стала одним из самых дефицитных предметов, а недостаток пресной воды будет продолжать обостряться, потому что если сегодня человечество потребляет ежегодно 2600 кубических километров воды, то к 2000 году ему потребуется 6000 кубических километров, а источники воды не только не увеличиваются, а в нарастающем темпе уменьшаются.
Прогноз таков: если загрязнение речных вод не прекратится, то через 40 лет пресноводный кризис станет всеобщим, а питьевая вода превратится, что называется, в «артикул № 1». Для некоторых стран она уже ныне является артикулом № 1: сто миллионов американцев пьют не родниковую, а речную, при этом изрядно загрязненную воду; Гамбург, Шлезвиг-Гольштейн и Нижняя Саксония рассчитывают на шведскую питьевую воду, которую намереваются получать по водопроводу длиной в несколько тысяч километров. США каждый год платят Канаде миллионы долларов за импорт чистой ключевой воды. Нынешний водопровод в Лос-Анджелесе протянулся на тысячу километров, но доставляемой им воды не хватает, и теперь проектируется его удлинение до реки Колумбия-Ривер. И у нас в Болгарии водоснабжение городов встречает уже серьезные трудности.
Таким образом вода начинает становиться «золотой» уже не только в переносном, но и в буквальном смысле слова… И будет становиться все в большей степени, когда мы начнем добывать ее из арктических льдов, как это уже планируют и проектируют некоторые хитроумные изобретатели…
И дело, вероятно, действительно дойдет до этого, если человечество не перестанет загрязнять речные воды и не излечит уже зараженные.
Но именно это происходит слишком медленно: в ФРГ сейчас удовлетворительно очищают лишь треть сточных вод. Так же обстоит дело и в Париже. Французы заколебались, когда поняли, что «приемлемая» очистка речных вод обойдется им от 200 до 400 миллионов франков, но колебания их по всей вероятности прекратятся, потому что через каких-нибудь 15 лет Парижу нужно будет в два раза больше воды.
Гораздо чувствительнее оказались к загрязнению окружающей среды жители Японии, особенно после случая в Минимата. Минимата — это тот залив, где в 1953—1960 годах 83 японца впали сперва в состояние идиотизма и, утратив человеческий облик, затем умерли странной и страшной смертью. Эта таинственная эпидемия заставила японских врачей изрядно потрудиться, пока наконец не было установлено, что мидии в заливе Минимата содержат в себе ртуть, причем в весьма опасном для человека количестве. Ртуть проникла в залив с жидкими промышленными отходами, сбрасываемыми химическим заводом. Жители прибрежного поселка ели эти отравленные мидии и стали таким образом жертвами неконтролируемой химии…