— Вику нужно в больницу, — спокойно произнес Захар, — С этим разберемся. Потом.
— Сам, — коротко бросил Федор и уже быстро возвращался к Эскаладе.
Захар запрыгнул за руль, Федька сел сзади, боясь прикоснуться к Колючке, но и бездействовать было нельзя. Федька понимал, что лучше бы ее не двигать, но не мог не взять ее крохотное тело на руки. Взял, сцепил зубы, видя, как светлая рубашка пропитывается темной кровью, прижал к себе и тихо зашептал на ухо:
— Колючка моя, кнопочка, — шептал Федор, — Все хорошо. Я рядом. И не отпущу никогда. Не отдам никому. И уйти не позволю.
Черт гнал машину по трассе, по телефону велел своим людям запихать стонущего Гешу в багажник, а Смаля в салон, и ждать его за городом. Сопротивления со стороны людей Смаля не было.
Далее, Захар позвонил Андрюхе. И прибавил скорости, видя, как бледный Мелкий держит на руках еще более бледную Вику. А самой главной мыслью у Черта почему-то была та, которая касалась темы: Что же он скажет жене, ведь ей волноваться нельзя.
— Феедь? — тихий женский шепот показался Черту жутким.
Зато Федька радостно вскинулся, когда услышал любимый голос. Если в сознании, значит все хорошо. Значит, не опоздал. Значит…
— Федь, у меня, кажется, ноги не двигаются, — тихо прошептала Вика, вгоняя Федьку в жуткий страх.
— Сейчас доктор посмотрит, — прошептал Мелкий, — Посмотрит и все скажет.
— Федь, я головой ударилась, когда падала, — шептала Вика, пряча лицо на груди парня.
— Я понял, Вик, — хрипло говорил Федька, — Ты лежи, силы побереги.
— Федь, пообещай, что все хорошо будет, — попросила Вика, — Мне страшно. Очень страшно.
— Ну, что ты, Колючка моя, — постарался улыбнуться Федька, — Ты ведь у меня н-н-ничего не б-б-боишься.
— Федь, я тут подумала, — голос Вики звучал очень тихо, Федору приходилось прижиматься к ее виску, чтобы слышать даже не шепот, а колебания воздуха, — Вдруг внутри меня уже малыш. Ты проследи, чтобы с ним хорошо все было. Он ведь наш, Федька, твой и мой.
— Кнопка… — выдохнул парень, понимая, что держится исключительно потому, что надо. Потому что она в его руках, и он должен быть ее опорой и поддержкой.
— Федь, мне холодно, — прошептала Вика, едва слышно.
— Захар?! — то ли крикнул, то ли выдохнул Федор. А Черт, сглотнув, только прибавил газа.
— Я предупредил, Андрюха всех собрал, — обнадежил Черт, — Нас ждут уже.
— Вик, кнопочка моя, — шептал Федька, стараясь держать девушку в сознании, — Ты держись, не отключайся, на меня смотри давай!
— Смотрю…. - шепнула Вика, — Ты красивый. Федь, я ведь не умру.
— Конечно, нет, родная моя, — возмутился Федька, — Даже и думать не смей!
— Федь, ты не понял, — Вика едва заметно улыбнулась, — Я не умру — это обещание. Не хочу, чтобы ты достался какой-то другой. Ты ведь мой.
— Вика, Господи, кнопка моя, — выдохнул Федька, — Да кому я нужен.
— Мне, очень нужен, — ответила Вика.
А сил у девушки с каждым разом словом становилось меньше, но и больница становилась все ближе. Правда, и пассажиры Эскалады с каждым рваным вздохом и чуть хриплым выдохом становились все более нервными, и бледными. Особенно тот, который с медными кудрями и тягуче-синими глазами, в которых плескалась паника и ужас.
25
В больнице их уже ждали, как и говорил Захар. Андрей Андреевич — главврач клиники, успел собрать бригаду врачей, в цепкие руки которых и попала Виктория Яковлевна, стоило Федору ее внести в здание клиники.
Вика была в сознании, и это хорошо, но она потеряло много крови от неудачного удара головой о дверцу и повторного о лед, — и это плохо. Когда за врачами закрылись двери, Федька прислонился к стене коридора. Он был слеп и глух ко всему происходящему вокруг него. Захар куда-то звонил, с кем-то говорил, было плевать. Федька смотрел на свои ладони, перепачканные кровью Колючки и понимал, что руки неимоверно трясутся.
Съехав по стеночке спиной, Федор подтянул колени к груди уткнулся в них лбом. Черт предпочел не трогать друга, понимая, что тому нужно время, чтобы хоть как-то свыкнуться с реальностью. Мужчина только рядом уселся с пацаном, игнорируя диван в пяти метрах от них. И молча смотрел в противоположную стену.
Спустя пару минут подлетел Игнат в руках с толстовкой. Черт взял одежду из рук сына и протянул Мелкому.
— Федь, давай накинь, — попросил Захар, — Сейчас Ждана приедет с батей, не нужно ей видеть.
Федька сначала не понял слов, поднял голову и смотрел стеклянным взглядом в лицо другу.
— Переоденься, — повторил Черт.
Федька кивнул, дернул рубашку за ворот, срывая пуговицы, и стащил ее через голову. Одел толстовку, а руками скомкал тонкую ткань, покрытую кровавыми пятнами.
Через полчаса ожидания в коридор вышел Андрей Андреевич, по выражению его лица Черт понял, хороших известий не предвидится.
— Надо оперировать, — изрек доктор, пряча руки в карманы халата, — Наступило частичное онемение нижних конечностей из-за удара головой. Нейрохирурги говорят, прогнозы утешительные.
— Но? — смекнул Черт, прекрасно зная Андрюха за столько лет знакомства.
— Вика не разрешает использовать некоторые препараты, — ответил доктор, глядя на Федьку, — Говорит, вполне возможна беременность. Но, даже если и допустить, то срок очень маленький. Не определить пока. А ждать не можем, решать нужно сейчас. Пока не поздно. В общем, нужно разрешение родни.
— Делайте, — коротко сказал Федя.
— Я хочу, чтобы вы поняли, — спокойно произнес Андрей Андреевич, — Сохранить беременность, если таковая имеет место быть, в этом случае практически не удастся.
— Аналоги есть? — тихо спросил Игнат, — Препаратов?
— К сожалению, нет, — дернул головой врач.
— Я сказал, пусть выживет она, — хрипло и приглушенно произнес Федор из-за ладоней, которыми он прикрыл лицо.
Врач ушел, коротко кивнув, сообщив, что вот-вот начнется операция, а в коридоре на полу сидели уже трое мужчин, один рыжий, второй лысый, а третий с торчащими в разные стороны черными словно ночь волосами.
— Вика не простит, — вдруг произнес Федька, так и не убирая ладони от лица, — Не простит меня.
— Она поймет, — подбодрил Черт.
— А если не сказать? — предложил Игнат, — И потом, может она и не беременна, чего раньше времени паниковать? С врачами пообщаемся, будут молчать. И мы никому не скажем.
— Я не смогу ей врать, — тихо сказал Федор, и выдохнул, — Убью суку.
— После, — тихо пообещал Черт.
А потом пришла заплаканная Ждана и бледный с сурово сжатым ртом и сдвинутыми к переносице бровями Яков Алексеевич. Черт и Игнат поднялись на ноги, и только Федька остался сидеть на полу в больничном коридоре. Федька вдруг почувствовал себя коротышкой, никчемным мелким человеком, даже не человеком, а так, оболочкой. Парень смотрел на возвышающуюся над ним фигуру Ящера. Смотрел в его глаза, безумно похожие на такие же другие, на те, дороже которых в его, Федьки, жизни и нет. Смотрел на мужчину, вдруг постаревшего в одно мгновение, с четко виднеющимися морщинами вокруг глаз и у рта. Смотрел и понимал, что трясутся колени так, что и встать не может. И не только колени. Руки дрожат и пришлось их сцепить в замок. И не унять этой дрожи.
— Яков Алексеевич, — сипло произнес Федька, — Ви-ви-виноват, н-н-не у-у-уберег.
— Батя, — мотнул головой Ящер, — Он ведь зовет, — кивок в сторону старшего зятя, — Чем ты хуже?
— Феденька, пойдем, негоже сидеть на полу, пусть и частной клиники, — ласково проговорила Ждана, протягивая руку и комкая в ладони носовой платочек.
Почему-то вид этого платочка заставил Федьку подняться на ноги. Понимание того, что в этом крохотном куске ткани слезы матери девушки, которая стала всем в его жизни, заставило двигаться. И Федька зашевелился. И даже весьма активно.
— Я… мне…. Есть один мужик, — вдруг заговорил Федька ни к кому особо не обращаясь, вышагивая по длинному коридору, — Я ему Б-б-бентли в том году подогнал. Он дочку лечил з-з-заграницей. Я его видел не так давно, говорит, н-н-на ноги поставили. Нам туда н-н-нужно. Я организую. Перелет только устроить, чтобы не опасно. П-п-перегрузки и все такое. И там все исправят. Точно, туда н-н-нужноо. Я позвоню, узнаю, с врачами пообщаюсь. Туда нужно. Да, точно.
— Присядь, Феденька, — похлопала Ждана по диванчику рядом с собой, — Успокойся. Нужно подождать. А там посмотрим.
— Нет, не могу, — мотнул Федька головой, — Ждать не могу. Она там, одна, а я тут…. Не правильно это. Не могу ждать. Я пока позвоню знакомому. Или сразу в клинику. Не могу я ждать.
— Яш, уйми его, — устало попросила Ждана.
И Федька подчинился. Не потому, что побоялся вмешательства Ящера, а потому, что так захотела эта хрупкая женщина. И Федору показалось, будто и Вика тихо шепнула «Все в порядке, мой синеглазый мальчик».
Федор как-то даже расслабился. Отчего-то пришла уверенность, что все будет хорошо. Так хочет Колючка. Его маленькая кнопочка.
26
Виктория Яковлевна хотела проснуться, честно хотела. Но что-то мешало, сдавливая грудную клетку будто тисками. Вика хотела открыть глаза, но веки казались тяжелыми. Все тело словно налито свинцом. Пришлось собрать все силы, чтобы просто открыть глаза. У нее получилось. И первое, что она увидела — медные кудряшки. Медные. Веселые. Непокорные. Красивые такие. И Вика поняла, что успела соскучиться по этим задорным завиткам. Хозяин кудряшек сидел на полу, игнорируя больничную мебель. Сидел к ней лицом, опираясь локтем о постель и устроив на нем голову. Вика пробежалась еще раз взглядом по беспорядочно торчащим медным кудрям, скользнула по лбу, и остановилась на закрытых глазах. Почему-то Вика замечала раньше только их необычный синий цвет. А сейчас заметила, что ресницы у богатыря длинные. Не такие пышные и пушистые, как у девчонки, а длинные и по-мужски красивые.
Вика протянула руку к лицу своего сопящего богатыря. Пальцы немного дрогнули, но рука была послушной. Вика помнила свои ощущения прежде, чем ей вкололи лекарство и она отключилась от реальности. А еще четко помнила, что нижняя часть туловища у нее отнялась. Виктория Яковлевна попробовала пошевелить пальцами на ногах, а потом и осторожно ступней. Попробовала согнуть ногу в колене, левую, правую. Вика тихо выдохнула. Девушка не знала, какие Боги ее услышали, но все конечности исправно двигались.