Дворцовая стража глядит на меня с любопытством. Я переоделась в свежую одежду, сменила башмаки на чистые и оттерла грязь с рук, так что выгляжу более-менее прилично, но едва ли хоть немного похожа на благородную менайскую даму. И все же после сбивчивого объяснения меня жестами приглашают в открытые ворота.
Парадные двери дворца тоже распахнуты. В главном зале все еще идут пиршества за длинными столами, протянувшимися между рядами колонн. Пол мерцает в сиянии световых камней, ведь здесь нет ни камыша, ни собак. Вместо этого повсюду мозаичная плитка, бегущая во все стороны завораживающими угловатыми узорами. Вдалеке, на другой стороне зала, королевская семья и знатные придворные сидят за своим столом на возвышении под вырезанными прямо в стенах затейливыми арками. Даже отсюда каштановые волосы Валки – мои – заметно выделяются среди более темных причесок менайцев.
Привратник делает ко мне шаг и покашливает. Я отрываю взгляд от столов. Слушаю его, но он заговаривает на менайском, так что мне остается только обескураженно мотать головой.
– Меня зовут верия Торния. – Я представляюсь как леди, старательно произнося чужие слова. Хотя бы это право у меня осталось. – Мне нужно видеть… заиду. Заиду Алирру.
Он морщит лоб, пытаясь разобрать мой наверняка кошмарный акцент, но все-таки кивает и подзывает слугу. Следуя за юношей, я покидаю парадный зал, иду из галереи в галерею и наконец прихожу к широкой мраморной лестнице, ведущей в устланный красной ковровой дорожкой коридор с небольшими светильниками в резных стенных нишах.
Слуга пропускает меня в богато украшенную гостиную. Пол покрыт шелковым ковром с рисунком из лоз и цветов, среди которых прячутся певчие пташки. Вдоль стен тянутся низкие диваны и выстроенные перед ними на одном расстоянии резные столики. Люстра с горящими световыми камнями притягивает взгляд к середине комнаты и низкому, многоугольному столу, на котором стоит искусно гравированный серебряный поднос.
Пока слуга произносит приветствие, я разглядываю гостиную и думаю, должна ли сейчас жалеть о своем выборе. Чувствую укол зависти: как не похожа на эту комнату моя каморка в конюшне! И все-таки я не хочу быть принцессой. Даже в обмен на всю роскошь мира.
На призыв слуги из смежной комнаты выходит женщина. Сама на вид как знатная дама, но со сложенной туникой в руках. Наверное, она кто-то вроде фрейлины. Слуга объясняет ей, кто я такая, и говорит, что я ищу встречи с принцессой. Дама внимательно смотрит на меня, отпускает юношу и ведет меня через комнату к окну. Там в дальнем углу притаилось небольшое кресло, полускрытое складной ширмой с пейзажем заснеженных гор. Я благодарю ее и устраиваюсь на сиденье. Она пожимает одним плечом со смесью недоверия и интереса и возвращается к своим заботам. Я с облегчением откидываюсь на спинку. Теперь можно разобраться в мыслях, пока Валка завершает трапезу в зале.
Полчаса растягиваются в час, потом в два, за окном совсем вечереет. Наконец из коридора доносятся голоса, приглушенные дверьми, но все-таки узнаваемые. Потом двери хлопают, и я слышу окрик Валки:
– Мина! Зария! И где вы обе?
Я открываю рот от удивления. Ее прислужницы наверняка более высокого происхождения, чем простые горничные. Я ожидала от Валки хотя бы видимости уважения. Они спешат в комнату, шурша юбками и бормоча извинения, – слова мне неизвестны, но интонации знакомы. Валка снова прикрикивает на них, уходит в другую комнату, и ее голос становится тише. Но мне все равно слышно, как она бранится из-за бесполезности служанок, едва знающих ее язык.
Чуть позже прислужницы приходят снова. Я слышу их певучие голоса и шорох юбок и шагов. Я задумываюсь, помнят ли вообще обо мне, но тут встречавшая меня женщина заходит за ширму. А за ней и вторая – высокая и изящно одетая, с яркими строгими глазами.
– Вы желаете видеть принцессу Алирру, не так ли? – спрашивает она на моем родном языке.
– Да. – Я поднимаюсь из кресла.
– Вы прибыли сюда вместе с ней?
– Да.
– Что ж. В таком случае мы не вправе вам препятствовать. Идите.
Она холодно улыбается, жестом указывая на соседнюю комнату. Ее напарница смотрит на нас обеих и тоже усмехается, сверкая белыми зубами.
Я беру предложенную лампу и захожу в смежную комнату. Прислужницы молча уходят, но, едва дверь за мной закрывается, снова заговаривают вполголоса. Комната оказывается еще одной гостиной, меньше, проще, но даже изысканнее первой. Я прохожу ее насквозь и иду в третью комнату – спальню Валки.
Когда я распахиваю дверь и освещаю все вокруг себя лампой, Валка вопросительно ворчит. Она лежит на низком диванчике, который здесь заменяет кровать, по шею укрытая одеялами, лицом к дальней стене.
– Что вам нужно, я спрашиваю? – повторяет она требовательно и резко.
– А ты как думаешь, Валка? – негромко спрашиваю я, опуская лампу на маленький столик у двери. Цепочка чуть давит на шею, но здесь нас никто не слышит, так что имя довольно легко слетает с губ.
Она чуть не выпрыгивает из постели, оборачиваясь ко мне, прижимается спиной к стене и вцепляется рукой в шею. Темные волосы, привычно прямые, ниспадают на тонкие плечи в безрукавной ночной сорочке.
– Я закричу! Не смей подходить ко мне!
У меня с трудом получается не смеяться.
– Мне нужно только поговорить. Совсем не хочется, знаешь ли, быть повешенной за измену.
Ее испуг уступает место ярости:
– Я прикажу вышвырнуть тебя из города! Ты уже забыла, что без меня у тебя вообще ничего не было бы?
Она правда считает, что здорово помогла мне, выделив спальню с матрасом и стулом? Я смотрю ей в глаза, понимая, что у меня остались считаные мгновения на то, чтобы направить разговор в нужное русло.
– Нужно быть дурой, чтобы выслать меня. Или ты все еще не догадалась? – Она молчит, так что я одариваю ее снисходительной улыбкой. – Тебе нужно знать все, что знаю я.
– Да неужели? – слащаво и ядовито цедит она. – Чего ты там можешь знать такого, что хоть как-то пригодится мне здесь?
Я знаю, что ее жених – колдун, что король беседовал со мной наедине – и до, и после ее предательства, что он осведомлен по крайней мере об одном явлении Дамы, пусть и поданном мной лишь как сон. Но отвечаю иначе:
– Я знаю, чего ожидает моя семья и что может вызвать у них подозрения. Матушка настаивала на частых письмах.
Валка закатывает глаза с видом избалованной девицы:
– Только и всего? Тогда утром же и напишу ей. И для этого ты мне не нужна.
Я поднимаю брови:
– Тело у тебя, конечно, мое, но почерк не мой уж точно.
– Значит, ты напишешь то, что нужно, или я прикажу прогнать тебя вон!
– Ты уже и так меня прогнала, – замечаю я.
– Тогда… тогда…
– Я буду писать письма, – обрываю я ее попытки. – При одном условии.
Валка хмуро смотрит на меня с дивана, в ее глазах разгорается злоба.
– Ставишь условия? Думаешь, я не знаю, что ты не сможешь и попытаться отнять мое место?
Ее место? Я стискиваю зубы и через силу делаю спокойный вдох.
– Мне не нужна такая жизнь. Условие простое: живи ее достойно, и она твоя. Не соизволишь – и я тебя уничтожу.
– Уничтожишь? – Валка смеется. – По сравнению со мной ты – никто. Я буду делать, что хочу…
– Предашь принявшую тебя Семью – и я выдам твою тайну. Выдам с помощью писем, написанных твоим почерком и говорящих о твоем предательстве, выдам благодаря знанию вещей, о которых ты и представления не имеешь. Выдам десятком других способов. Вспомни боль унижения из-за украденной брошки и представь, что ждет тебя после такого.
Удавка может отнять мой голос, но не помешает написать правду. А если и помешает, Валка этого знать не может.
– Ты смеешь угрожать мне? Думаешь, я испугаюсь тебя?
Я пожимаю плечами с равнодушным видом:
– Может, и нет, но тебе нужны эти письма, иначе твоя маленькая хитрость раскроется. А я лично устрою это, если ты нарушишь клятву верности, которую приняла на себя, забравшись в мое тело.
Я жду, глядя на Валку и прикидывая, что из моих слов ее вообще пронимает. Она знает лишь язык унижения. Полагаю, только страх позора может остановить ее – он или смерть.
Валка ощеривается:
– Я никаких клятв не давала. Стала принцессой, стану и королевой – и не позволю тебе еще раз у меня все отнять.
– Это ты отняла мою жизнь, – спокойно отвечаю я. – Ну так что же, добро пожаловать. Ты знаешь условие. Значит, договорились?
Она смотрит на меня, еще раз осмысливая предложение, и вдруг расцветает улыбкой – страшно видеть в этом лице такую резкую перемену от злобы к алчной радости. Ответ же звучит до смешного сдержанно:
– Да будет так.
Она идет к письменному столу и сгребает ворох бумаги.
– Устраивает доля прислуги, значит? А ты еще глупее, чем я думала.
Ее слова меня не задевают. Они мало чем отличаются от того, что мне приходилось выслушивать каждый день жизни дома. Я с легкой улыбкой забираю у нее стопку листов.
– Как мне передать письмо?
– Я пришлю слугу.
– Будет готово к утру. – Я задерживаюсь в дверях: – Запомни, Валка: продашь принца Даме – и я убью тебя, чего бы мне это ни стоило.
Глава 11
Ранним утром следующего дня я уделяю немного времени сундукам Валки, которые принесли в мою комнату накануне вечером, пока я была во дворце. В первом лежат наряды и вещи, которые Валка взяла для себя, в том числе и небольшая шкатулка с украшениями. Во втором – ее приданое. Я растерянно сажусь на колени. Дэйрилин и правда не желал больше видеть дочь. Она была отправлена сюда, в Менайю, чтобы выйти замуж за кого придется и стать для домашних лишь воспоминанием. Внутри разливается тоска от мыслей об ожидавшем Валку будущем. Мне ее почти жалко.
Я с сомнением перебираю чужие вещи. Присваивать ничего не хочется, но прошлые башмаки, пропитавшиеся пометом и протекающие по швам, едва ли протянут и день. К тому же мне нужны перчатки, руки уже стерты до крови лопатой и г