— Тише-тише! — я показал глазами на пустое место: — Сядь вон на стульчик, коли тебе так положено, да посиди спокойно.
Девица отсела, но надула губки:
— Ежли вы намерений не имеете, так я другу вашему компанию составлю, — и шкодливо подмигнула Ивану: — Втроём веселее будет!
Великий князь засмеялся, но кивнул ей на меня:
— Давай-давай, старайся, для чего тебя пригласили!
Тут меня уже заусило:
— Ты, Иван Кириллыч, конечно, высоко летаешь, но в таких вопросах позволь мне за себя решать.
Он аж удивился:
— Неужто у вас в Иркутске такие нравы строгие?
— Строгие-не строгие, а у меня любимая жена есть, и я от неё гулять не собираюсь.
А он всё своё:
— Нешто девочка не понравилась? Это ж местная звезда, прима! А коль хочешь, так мы сейчас свистнем, нам целый строй предоставят — выбирай!
Я аж крякнул:
— Да как тебе объяснить-то⁈ Ну, притащил ты меня в это варьете. Девицы полуголые скачут, прелестями трясут — есть на что посмотреть, как на подбор. Я молодой казак. Понятно, что у меня в штанах уже своё голосование за этих баб идёт. Но это ж не значит, что та голова, которая в штанах, главнее этой, — я постучал себе по лбу пальцем. — Аль тебе нужен такой друг, которого, сиськой поманя, как телка на верёвочке повести можно?
— Ах, какие вы слова правильные говорите, — вдруг вступила в разговор отставленная мной девица. — Молодец какой! Неужели вы уйдёте из нашего весёлого заведения необласканным?
Она провокаторски облизнула полные губы… и тут я её вспомнил, аж навстречу подался:
— Как, говоришь, тебя зовут?
Девица соблазнительно улыбнулась:
— Коко.
— Коко, значит… Ты меня, конечно, не узнала. Так и я тебя признал не сразу.
— А мы с вами где-то уже встречались? — Коко жеманно повела плечами, практически вывалив декольте на стол.
— Встреча-ались, — я дотянулся до бутылки с шампанским, налил почти полный бокал и подвинул ей. Ну и себе немного плеснул. — Только имя у тебя тогда было не куриное. Выпьем за встречу.
Она приняла бокал осторожно, словно чашу с ядом. Неуверенно перевела взгляд на Великого князя и обратно:
— Но я вас совсем не помню.
— А русскую базу в Фарабе?
Улыбка сползла с её лица. Коко резким жестом, почти как водку, опрокинула бокал и встала. Губы её дёргались. Так ничего и не сказав, она резко развернулась и выбежала из ниши.
— Так, — Иван ссадил с колен вторую, совершенно растерянную, красотку и сунул ей красненькую бумажку*: — Иди-ка, после потолкуем.
*Червонец.
Девица ушла, недоумённо оборачиваясь. А Иван отодвинул тарелки и облокотился на стол:
— Ну, колись. Что за база?
В нишу чёртиком из табакерки заскочил капельдинер:
— Господа? Всё в порядке? Может быть, пригласить других девушек?
Я потёр затылок. В голове неприятно… не шумело даже… шелестело, что ли? От шампанского, поди. Настроение сделалось… странное.
— Ты вот что, любезный. Вели нам принести полуштоф* водки. Да закусок к ней. Поживее.
*1/20 ведра (0,616) л.
— Сию секунду-с!
Заказанное появилось мгновенно, вместе с подходящими рюмками. Я разлил.
— Ты, Иван, в настоящий бой когда в первый раз попал?
— Сразу после военно-технического училища, самый хвост Третьей Польской захватили, пару месяцев успели повоевать.
— А мне чуть до пятнадцати не хватало, я с батей на первый контракт поехал, в Среднюю Азию. От Чарджуя на восток километров семнадцать стоит посёлочек. Там и база наша была, пограничная, — чокнулись, выпили. — А на базе, как полагается, отделение терпимости.
— И она там?.. — допёр Великий князь.
— М-гм. Акулина. Ей тогда уж лет восемнадцать было, в самом соку девка. Да и весёлая… была. Как сейчас помню, на левой груди под соском две родинки. Первая она у меня ведь. Ей забавно тогда казалось. Учила меня всяким… постельным забавам.
Иван снова разлил, удивлённо покачал головой:
— Как же она не узнала тебя?
— А чего ей меня узнавать? Изрос, поди, за девять-то лет. Да и за что меня запоминать было? Я тогда, — я усмехнулся, — ни особыми статями не отличался, ни умениями. Пацан зелёный. Да и недолго это было. Заехал как-то к нам хрен один с большими погонами. Акульку увидел, да и сманил. Девки говорили, обещал ей жизнь устроить в столицах. А вот как устроил, значицца…
Выпили, не чокаясь. Иван потёр подбородок:
— Так ей, выходит…
— Тридцатка скоро.
— Для её профессии, считай, край. Вылетит из прим, как пить дать.
— Ещё бы! Поскачи-ка кузнечиком! — как нарочно на сцене запищали и замахали юбками очередные танцовщицы.
Долго мы сидели, мало обращая внимание на то, что на сцене делается. Вспоминали всякое из военных наших походов. На улицу вышли, друг друга поддерживая. Ещё какой-то шаромыжник под ноги кинулся:
— Нет ли огоньку, дядя?
— Не балуюсь! — рявкнул я на него. И откуда он с такими привычками? Это за морем, говорят, повальная страсть, а у нас как-то не прижилось…
Еле как добрались до расположения… тьфу! До спального корпуса! Ивана коменданту сдал, до своей двадцать девятой доковылял, последнее — из остатних сил разделся и матушкин назначенный бутылёк выпил.
Спать.
15. ОБЖИВАЮСЬ В ЗМЕЮШНИКЕ
УТРО БОДРОЕ
Проснулся утром от настойчиво врывающегося в уши звонка. Подскочил с ужасом — опоздал, что ли? Нашарил на прикроватной тумбочке отстёгнутые с вечера карманные часы — семь утра всего. Звонок в коридоре ещё потрещал и затих. Эва, не иначе здесь таким образом общая побудка организована? Ну, допустим.
Из зеркала в уборной на меня смотрела слегка помятая морда. И не сказать, что особо злоупотребили вчера. Впрочем… Приведши себя в порядок, я взгромоздил на стол в комнате маманину алхимию. Вроде бы, она говорила, что с местными снадобьями нормально сочетается.
Чёт я вчера никаких снадобий, кстати, не видел.
Ладно. А с антипохмелином? Так-то стоило бы принять. Я выставил на стол зелёный бутылёк первой недели и лимонный антипохмельный из своих припасов. Подумал. Махнул рукой: не попробуешь — не узнаешь, верно? Выпил оба. Главное, чтоб в животе не бурчало, остальное переживём.
Китель к мундиру в этот раз одел обыкновенный, приличествующий для неторжественных случаев, не с наградами, а лишь с колодками, правда с теми же нарукавными нашивками и отличительными знаками, что и на парадном. И саблю обычную. По правилам я, вообще-то, имел право и кобуру с револьвертом прицепить, но это по-моему в учебном заведении уже излишнее. А вот без сабли я никак не мог обойтиться — ровно голый, честное слово.
На выходе из спального корпуса меня окликнул Семёныч:
— Илюха!
— Я, господин комендант!
— Да брось это, просто по отчеству зови. Ты, слышь, как с завтрака пойдёшь, загляни в преподавательскую экстернатуры, ваша кураторша просила. Это в том же крыле, где вы сидите, соседняя дверь. Там табличку увидишь.
— Понял, загляну.
— Как вчера дуэль-то отметили? Ты, я гляжу, огурцом!
— Подозрительно — все хотят меня огурцом назначить. Вы тот огурец видели? Нормально посидели. Как грицца, пусть благословит Господь того человека, который придумал антипохмелин.
Семёныч хохотнул:
— Ну, давай, казак! Со светлой головой.
— Главное, чтоб не с пустой, — согласился я и бодрым шагом потопал в столовую. Раз Эвелина просила заглянуть, значит разговор есть. А на голодные зубы учиться не хочется.
ВОТ ТЕ НОВОСТИ…
Ядрёна колупайка!
Нет, сначала всё было скучно и нудно, как полагается: туда не ходи, сюда ходи, вот те правила, почитай да распишись. Думал, на этом всё. Ан нет!
Кураторша, настойчиво напоминающая мне сушёную треску с мальчишечьей стрижкой, довольно подгребла к себе журналы с моими автографами о том, что «осведомлён» и «обязуюсь исполнять», и сложила на них ручки стопочкой:
— Илья Алексеевич! — она завораживающе моргнула какими-то пергаментно-полупрозрачными веками… я едва не передёрнулся! — Методические принципы нашего учреждения состоят в том числе и в формировании у студентов единого… — она с сомнением посмотрела на меня, словно гадая: пойму я её высокий слог или так, сижу тут, как тумбочка с глазами, — общественно-значимого начала.
Я молчал, и она сделала ещё одну попытку:
— Товарищеского духа, если хотите.
В такие моменты мне прям особливо охота самоваром прикинуться. Сделать такой вид, мол: люди мы от сохи, гимназиев не заканчивали, книжков в глаза отродясь не видали… С трудом подавив в себе этот порыв, я уточнил:
— И что конкретно в данном разрезе от меня требуется?
Кураторша обрадовалась моей вменяемости и зачастила:
— Каждый студент в обязательном порядке должен участвовать в нескольких объединениях. Прежде всего, спорт. Это командный дух и сила воли! — она взмахнула костлявым кулачком.
— И какие же… э-э-э… виды спорта у вас практикуются?
— Несколько, разнообразных. Это вам нужно обратиться к Павлу Геннадьевичу, он заведует спортивным отделением. Насколько я знаю, на дверях крытого спортзала висит его расписание, но обычно он ежедневно с обеда у себя или на территории в одном из спортивных павильонов, советую сегодня же подойти.
— Та-ак. Насколько я понимаю, одним спортом дело не ограничится?
— Конечно же нет! — заморгала на меня кураторша. — Второе и обязательное: заседания дискуссионного клуба. Встречи ежедневные, в зале заседаний первого корпуса. Темы можно взять у старосты клуба, рядом с дверями зала заседаний увидите табличку «ЛАБОРАТОРИЯ ДУСКУССИОННОГО КЛУБА», на ней обычно вывешивается список дискуссий на предстоящий месяц.
— Ясно. Могу идти?
— Это ещё не всё! Обязательно ваше участие в одном из профильных научно-магических направлений! — и она начала перечислять мне действующие кружки, от одних названий которых уши готовы были в трубочку свернуться. И главное — ну, совершенно всё не моё!
Я готов был даже впасть в некоторое уныние, как вдруг услышал: