Всегда мне нравилась живая манера профессора подавать материал. А теперь я смотрел на него не только как студент, но и как преподаватель, примечая для себя полезные лекторские ухватки.
От мыслей меня отвлек болезненный щелчок по шее. Я протянул руку и нащупал… жёванный комочек бумаги! Это у кого, ядрёна колупайка, детство в жопе играет?
Это тот рыжий, что сзади.
А чего не предупредил?
А зачем? Мы его после уроков показательно убьём — и всё. Больше никто к нам лезть не посмеет.
И что? Теперь терпеть до конца уроков?
Не-е. Ты обернись — я на него посмотрю.
Я усмехнулся про себя. Хорошая идея! Коротко повернул голову, глянул через плечо, и сияющий во все тридцать два зуба Дашков мгновенно перестал улыбаться.
Молодец.
Мы — самые…
Ага. Осталось дождаться перемены.
ПЕРЕМЕНА
Но поскандалить на перемене не получилось. Как только прозвенел звонок, и Евгений Борисович отпустил нас, рыжий мгновенно вскочил, забежал вперёд меня и церемонно поклонился.
— Искренне прошу простить моё глупое и неуместное поведение. Был неправ и готов понести наказание.
Я немного опешил. Ни хрена себе эффекты от одного взгляда!
— Ладно. На первый раз прощаю. Но право же — детство. Как-то несерьёзно, ей-Богу!
Рыжий облегчённо выдохнул.
— Как говаривал папенька, от буйства сил детство в жопе играет. Простите.
— Что, Мишенька, нашел себе дружка под стать?
Мимо нас проплыли две дивы. Одеты — дорого-богато, но… на фоне Дашки, люстры бриллиантовой, вообще не котировались бы. Так что, если они пытались произвести впечатление, то увы и ах — «ваши не пляшут».
— Элеонорочка, дорогая, — мой собеседник картинно прижал руки к груди, — я безмерно счастлив, что вы снизошли со своего Олимпа к нам, нижайшим, в грязь… но так можно и сапожки замарать. Так что вы идите, идите…
— Фи, грубиян!
Обе задрали носы ещё выше, хотя, казалось бы — куда уж. И потащились в коридор. За девицами тянулся хвост из воздыхателей.
Рыжий живо обернулся ко мне:
— Это ничего, что я вас к себе причислил, к этим «нижайшим»? А? Илья Алексеевич?
— Однако! Не припомню, чтоб был представлен…
Рыжий плюхнулся на парту напротив моей:
— Дашков Михаил Иванович. Э-э… князь.
— Коршунов Илья Алексеевич. Сотник Иркутского казачьего войска, — я усмехнулся, — не князь!
— Позвольте пожать вашу руку! — воскликнул Дашков.
— С удовольствием.
Он тут же вскочил и принялся энергично трясти мою руку. Так же быстро отпустил, снова живо сел напротив и оглянулся, словно выискивая — нет ли ещё чего-нибудь вокруг интересного. Вообще, Дашков производил впечатление человечка на пружинках. Или сплошь из пружинок. Есть у Афони в мастерской мастер-умелец, из всяких кусочков-остатков такие делает да на подставочках крепит. Только тронь — так и задрыгается игрушка, заколыхается, как будто бежит или прыгает.
— Удивили вы меня, Михаил Иванович. Я понимаю, я рылом не вышел. А на вас-то чего бочку катят?
— О-о, это полная трагических перипетий история, если желаете, я вам её на обеде расскажу.
— Хорошо, если вас устроят мои соседи по столу.
— А они должны меня как-то смущать? Или, допустим, пугать? Вы меня заинтриговали!
РАЗНОВЕКТОРНОЕ
Меж тем раздался звонок, и в аудиторию вновь стремительно вошёл профессор, который только что её покинул. Раздражённо шлёпнул папку с бумагами на кафедру и рявкнул:
— Вторая пара вновь будет теорией магии! Профессор Токмазова заболела! Заходим-заходим, барышни! Быстрее-е-е! Переставляем ноги, левой-правой! Дашков здесь? Отлич-ч-чно! Закрываем дверь! Тема сегодняшнего урока — внезапно! Магия и её разновидности. Пройдёмся по противоположностям. Кто мне ответит, какие пары противоположностей наиболее пригодны в использовании?
— Жизнь — смерть! — крикнули с задних парт.
— Хорошо-о! Стандартно немного, поскольку эту пару называют первым делом, но хорошо. Дальше?
— Земля — вода.
— А вот и не правильно. Противоположностью земли является воздух. Вернее, не противоположностью, но об этом позже! Дальше!
— Огонь — лёд.
— Отлично, на этом пока остановимся. Внимательно рассмотрим последнюю пару. — Профессор прошёлся перед доской и ткнул в аудиторию пальцем. — Главное отличие этой пары в чём?
— В воздействии на окружающий мир.
— М-х! До крайности неточное, дилетантское определение! Рассмотрим влияние огневика и морозника, или, как говорят наши недруги, фриз-мага и фаейр-мага на реальность. Итак.
Профессор повернулся к доске.
— Фундаментальным и единственным — я повторюсь: единственным! — отличием этой пары является разновекторность. В том и ином случае мы всего лишь движемся по чему-у-у?.. — он живо начертил линию, перечеркнув её отметкой «0» и поставив «+» и «–» по краям.
— По температурной шкале, — бодро ответили с первой парты.
— Верно! Там, где огненный маг аккумулирует ману, преобразуя её в энергию температуры в максимально доступной для себя точке… — профессор поставил на плюсовом направлении несколько условных чёрточек, — там же ледяной, снежный, или как угодно его назовём маг тратит собранную им ману как?.. — он обернулся к аудитории. — Ну же?
— На создание льда? — уже не так уверенно ответили с первой парты.
— Господа-господа! Этот примитивный вариант объяснения мы оставим для начальных классов гимназии! Ну же? Кто ещё?
Никаких теоретических объяснений я не знал. Но то, что профессор сказал про жар вполне совпадало с моими личными ощущениями. Значит, достаточно было осознать, что же происходит в момент формирования тех же ледяных стрел…
Я поднял руку.
— Прошу!
— Мы максимально отводим энергию из точки формирования заклинания. Рассеивая её по линии, обратной линии приложения импульса.
— Верно! — он аж пальцами прищёлкнул. — Создание максимально разреженной энергетической атмосферы автоматически, согласно всем известным нам природным свойствам, влечёт за собой резкое локальное снижение температуры.
Не всем понравилось моё замечание.
Они считают тебя выскочкой.
Да и похер мне. Слушай, это интересно!
— Минимальная коррекция формул помогает создавать так любимые боевыми магами артефакты различной формы — копья, шары, взвеси и так далее. Причём — заметьте! — вода здесь — не метод, а лишь подручное средство, благо воды обычно в воздухе предостаточно. А если её нет, маг может воспользоваться любым другим природным компонентом в качестве носителя. Желательно, достаточно пластичным. Во избежание дополнительных усилий.
Например, кровью.
Почему бы и нет?
Или плотью. Она достаточно пластичная?
Мёрзлые шары из кусков поверженных врагов? Бр-р-р.
Зато деморализующе.
Не поспоришь. А вот любопытно…
Я уже хотел снова поднять руку, но тут умник с первой парты спросил именно то, что меня интересовало:
— Уважаемый профессор, а если человек может оперировать обоими, э-э-э, направлениями векторов?
— Отличный вопрос! Это всего лишь значит, что его магический дар максимально внутренне сбалансирован. К сожалению, это так же значит, что он не достигнет высот ни в одной из сторон магии нам известной. Он останется крепким середнячком. Но! Могучий ледяной маг зачастую неспособен создать даже крохотного огонька! А адепт огня не сможет охладить себе даже стакан сока. Учитесь использовать то, что вам досталось Божьим соизволением по максимуму.
Что ж. Будем по максимуму использовать. В конце концов, грех мне жаловаться, особенно теперь.
Дальше мы перебирали все возможные пары магических даров. Конспектировали, строили схемы. Но, надо отметить, учиться у Евгения Борисовича было очень интересно.
А потом мы пошли на обед.
17. ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО
ТРАДИЦИЯ!
Вообще, мне совершенно спокойно хватило бы времени, чтоб сгонять до дома и поесть там. Возможно, я так в следующий раз и сделаю. Но Серафима сегодня собиралась весь день провести у Маши, а Хаген с Мартой — съездить в город, присмотреть будущему малышу кроватку и детское приданое. Не думаю, что няня Малаша будет особо счастлива, если я свалюсь ей как снег на голову.
К тому же первый учебный день в этом году в роли студиозуса надо было провести «правильно». Поэтому я решительно направил свои стопы в университетскую столовую. И, как оказалось, я не один сегодня решил отдать дань традиции.
Наш столик был уже занят. Более того, они составили два столика вместе — ждали меня с Хагеном, возможно? Во всяком случае, вся шалопутная троица уже изволила обедать. Иван и Пётр сидели чем-то недовольные и так надменно поглядывали, типа знать меня не знают. Ага. Что ж, сыграем…
— Господа, эти места не заняты?
— Нет, присаживайтесь, господин сотник! — Иван, когда надо, ловко превращается в скупого на эмоции светского льва.
— А мне можно к вам присоединиться, ваше высочество? — уважительно спросил Ивана Дашков, который от самой аудитории так и шёл за мной хвостом.
— Конечно. Располагайтесь, князь, не стесняйтесь.
Мы уселись.
— Илья, а вы что заказывать будете? — Рыжему не терпелось. Он с восторгом оглядывал Пети с Иваном постные морды, непонятно что предвкушая.
Улыбающийся Багратион цапнул за рукав официанта и озвучил мой заказ:
— Сотник будет как обычно.
— И мне того же, — успел сказать Дашков.
— Будет сделано, — пискнул официант и испарился.
Я в недоумении поднял бровь:
— Как обычно?
— Борщ, бефстроганов и облепиховый компот. — Серго ел какое-то мясо и ответ прозвучал несколько невнятно.
— А-а. Ну если борщ и компот, то действительно — «как обычно!»
— Илья! — Иван сердито брякнул вилкой. — Ты почему до сих пор не устроил никакой, даже завалящей дуэли? Никакой заварушки! Ничего не горит и не взрывается!
Дашков, по-моему, всё терпение потерял. Он подскакивал на сиденье, словно его током било. Но пока молчал. Кажись, из последних сил.