Зверь подпрыгнул и рухнул на песок уже своей трёхтонной тушей. Поверх шкуры я накинул защиту, заставив нас полыхать северным сиянием. Барс, увидев высшего белого медведя, взъерошился весь, превратившись в одну сплошную щётку. Я слегка развернулся в его сторону и позволил Зверю издать настоящий боевой рёв. Зубы вспыхнули синим огнём. Барс, не выдержав ментального давления, вылетел с круга арены. Минус один!
— Мой ход!
Шелестящий голос позади меня совершенно не походил на человеческий. Таким голосом «говорит» таёжный верховой пожар, когда идёт стена огня, и сосны вспыхивают, словно свечки — одна за другой.
Мимо моего плеча со свистом пролетел сгусток огня. И вовсе не изящный и стильный протуберанец, какие Михаил нам в обеденный перерыв показывал. Сейчас это был ослепительно-белый феникс*. И свист его действительно напоминал яростный орлиный клич. Очень крупного такого орла. По ушам резануло.
*Одно из огненных заклинаний высшего порядка.
Шамбурин и Тышздецкий на чистых рефлексах успели выставить щиты. Феникс ударил ровно в их стык. Вода и воздух — не лучшее средство остановить огонь такой силы. Раздался взрыв, и арену заволокло раскалённым паром.
А теперь мы!
Давай!
Сквозь завесу пара к нам шагнуло что-то громоздкое.
Ух ты! Мой размерчик!
Ветер чуть снёс пар в сторону, и я увидел громадного земляного голема. Нет, неправильно! Каменный доспех! Фирменное фамильное заклинание Толстых, которое позволяло магу совершенно спокойно, на равных драться в рукопашную с шагоходами. Только сейчас ему противостоял не шагоход! С привычным рыком Зверь выпустил полуметровые голубые серпы когтей и бросился на шагающую каменную фигуру. А я поймал себя на мысли, что находиться в теле дерущегося высшего медведя — это словно находиться на месте стрелка в шагоходе, которым управляет Хаген.
Я лучше!
Конечно! Но согласись — похоже?
Ага!
Пока Зверь, вися на каменном доспехе, с увлечением откалывал от него куски, попутно умудряясь отбивать удары здоровенных рук, я успевал поливать поляка и умника всеми вариантами льда, которые приходили мне в голову. Должен же был повториться кумулятивный эффект от столкновения заклинаний! Потому что с другой стороны их активно припекал Дашков.
В них летели и банальные снежные ядра, и ледяные копья. С обычными заклинаниями противники успешно справлялись, а ледяные копья поляк и вовсе отбивал непонятной полупрозрачной саблей. А вот с ледяным вихрем, наполненным снегом, им справиться не удалось. Вернее, остановить-то они его остановили. А вот воткнувшийся в него феникс Дашкова — не смогли. Хлопнул очередной взрыв, и ошпаренные маги вылетели с Арены.
Минус два! И тут меня сдёрнуло с каменного доспеха. Гибкие шипастые плети, в которых уже с трудом угадывалось что-то растительное, обвили мою тушу и принялись сдавливать.
Неприятно.
Ага! Секунду! Я нарастил щит и добавил в него холода. Шипы принялись с неприятным скрежетом ломаться о доспех.
Ты глянь, не нравится ему холод! У нас на северах и не растёт толком ничего большого из-за этого! А если так?
Зверь дыхнул стылым холодом на ближайшую ветвь и с хрустом обломил её.
О! Лучше!
— Берегись! — Опять этот шелестящий голос.
Я успел поднять морду и отбил летящую в меня руку каменного доспеха Толстого. Точнее, Зверь её тупо откусил!
А что так можно было?
Можно. Но не всегда. Зубы жалко!
Эт ты прав.
Я отскочил и увидел висящего в огромной огненной ладони Патрика. Тот пытался прикрыться деревянными плетями, но получалось у него это их вон рук плохо — дерево огню не соперник вообще.
— Не убивать! — проревел я.
— Хорошо, — с некоторым сожалением прошелестел Дашков.
У-ух! Зверь увернулся от восстановившего доспех Толстого и запрыгнул ему на загривок.
Ты вообще медведь или кошка?
Зверь творил страшное. Он рвал каменную плоть всеми четырьмя лапами, умудряясь висеть на доспехе, словно на шатающемся дереве. Оно конечно, в своей броне Толстой весил — мама не горюй, но и я тоже не был пушинкой. А когда в толще камня показалось лицо Никиты, я увидел, что тот уже на грани. Уж не знаю — как, но прямо понятно было — сильнейшее магическое истощение.
— Сдавайся! — проревел я в его бешеные глаза, и доспех осыпался щебнем. А в куче камня полузасыпанный сидел Никита и судорожно глотал воздух.
— Сдаюсь, — прохрипел он.
— Долго ты… — недовольно протянул голос сзади. — Чего ты с ним возился?
— Так, я ж не хотел его убивать, вот если б в настоящем бою…
— А давай теперь мы с тобой? А? — Огненный столб качнулся и двинулся на меня. — Раз на раз?
— Князь, вам что — голову напекло? Мы — союзники!
— Союзники? Да? Ой, да-а… — столб схлопнулся внутрь, и Михаил покачнулся. — Вот вечно меня заносит… Простите, Илья, увлекаюсь. Огонь — он как наркотик… Ой, мама, чего-то мне нехорошо…
Он покачнулся и присел на одно колено.
Я оглядел дуэльный комплекс. М-да, неслабо повеселились. Во-первых, все зрители переливались таким количеством щитов, что аж в глазах рябило. Во-вторых, ровная в начале поединка боевая площадка была совершенно варварски перепахана. Собственно, стоящих на самой арене осталось двое — я (в звериной шкуре) и припавший на колено Михаил, всё ещё ошалевший от магического отката. Патрик лежал плашмя и очумело мотал головой, пытаясь откинуть в сторону обугленные куски древесного щита. Толстой медленно выкапывался из кучи камня.
— Господа, вы получили удовлетворение? — Сокол приник к барьеру. Судя по его округлившимся глазам, на него развернувшееся зрелище произвело более чем сильное впечатление.
— Вполне. — Я сбросил облик. — Мы там никого случайно не пришибли?
— Все будут жить! — Иван вошёл на дуэльное поле. — И за Патрика отдельное спасибо.
— Да ладно. Ты попросил, мы постарались…
— По-обедила ко-оманда Дашков-Коршунов! Ура-а! — Заорал Витгенштейн.
ОТКАТ
Трибуны взорвались овациями. Однако далеко не все были рады такому исходу — вон, Юсупова почти убегает в университет. Ну не знаю. Парни за тебя бились, им чуть головы не поотрывали — а ты бежать? Хоть бы поддержала!
— Ой, как мне нехорошо-то… — бормотал Дашков.
Ничего, вон кавалерия из-за холмов летит. В смысле — медицина.
На удивление, Есения сперва бочком подошла ко мне:
— Сотник, вы в порядке?
Забавная, спрашивает меня, а сама всё косится на Михаила.
— Да, спасибо, со мной все хорошо. А вот у князя, кажется, магическое истощение. Вы уж проверьте, пожалуйста.
— Если вы просите…
И пошла походкой от бедра, у-ух! Держись князь!
Вокруг проигравших суетились ещё медики. Поляку и умнику, судя по всему, досталось больше всего. Когда феникс Дашкова врезался в моё морозное облако, их просто выкинуло взрывом с арены. Попутно обварив кипятком. Кожи-рожи-то им починят, а вот волосы… Завтра придут на занятия розовые, как младенцы.
А я пошёл выкапывать Толстого. Классно Николай дрался — мне понравилось!
Мне тоже!
Только что он так сдулся-то? Неужели доспех так ману жрёт?
— Давайте руку, граф, выдернем вас, а то ещё час будете выкапываться.
Ты смотри, несмотря на недовольное лицо, руку протянул, и я вытащил его из кучи обломков.
— Сотник, простите, но это же не белый медведь! Они не бывают такими аномально огромными!
— Николай, простите, но и камень тоже не может двигаться сам. Магия, милейший, это простое объяснение. А что вы так быстро сдулись? Я, честно говоря, ожидал большего.
Толстой отряхнулся. Вернее, попытался отряхнуть безнадёжно угвазданный в пыли костюм.
— А вот это как раз случай подтверждающий вред алкоголя. Есть такая птица — перепИ́л. Вот и я вчера… усугубил. Вы не представляете, как трудно поддерживать стабильное заклинание с бодуна. Спасибо что не нанесли нам фатальных повреждений. Поверьте, я этого не забуду.
— Это вы не меня, это вы жену мою благодарите. — На недоумённый взгляд Толстого пришлось пояснить: — Просила никого не убивать.
— Она настолько верит в вас?
— Видимо, — пожал плечами я.
— Тогда передавайте ей мои наилучшие пожелания и благодарность. — Никита смотрел на меня серьёзно, и чёрт меня дёрнул за язык:
— А что? А давайте совместно отметим удачное окончание дуэли. Вы же согласитесь — оно удачное? Никто не убит, фатальных повреждений нет. Всё хорошо… Вы согласны, О’Рурк? Приглашаю!
Друид всё еще не мог толком прийти в себя, но с согласием кивнул.
Вот только не все были с этим согласны. Когда я с этим же предложением подошёл с Шамбурину и Тышздецкому, поляк начал дёргаться на носилках и приглушённо орать:
— Это ещё не конец! Пся крев, не вечно ты будешь прятаться за Огненного князя! Это ещё не конец! Знай!
— В любое время и в любом месте! — процедил я и, развернувшись, ушёл.
Идиота самовлюблённого кусок! Я его и в одну каску с гарантией порву!
Правильно! Таких злобных нельзя оставлять за спиной. В следующий раз мы его убьём!
А он будет, следующий раз?
Этот идиот же прилюдно обещал. Тем более он опять тебя оскорбил.
Кстати — да! Подлечится, я его снова вызову!
И съедим!
Я подумаю.
Зверь поражённо замолчал. Это был первый раз, когда я его не одёрнул в вопросе съедения…
ПРИЯТНЫЙ ВЕЧЕР
По итогу до нашего дома я отправился в следующей компании: Иван, Пётр и Серго — это понятно. Потом Толстой, О’Рурк и Накашидзе. Последнего притащил в компанию Багратион, шёпотом сказав мне, что у гурийца сейчас чудовищный шок — его зверь впервые взял полную власть над телом и фактически убежал, испугавшись меня. И если сейчас барсу не дать понять, что этот медведь (то есть я) — не враг, а даже, скорее, друг — гуриец лишится возможности принимать облик.
К слову, выглядел Накашидзе действительно — краше в гроб кладут. Бледный, от любого резкого звука дёргается.