— Почему нет? — окончательно убил меня Хаген. — Вон лежит. Мы думали его как хранилище для запасных вещей использовать.
— О-БАЛ-ДЕТЬ! Да-а, такого ни на одном мальчишнике ещё не было! Грузимся, дирижбандель ждать не будет!
По-моему, все с облегчением выдохнули.
Как мы шли к грузовому порту — это отдельная песня. Столь масштабного столпотворения, по-моему, ещё ни один шагоход не вызывал. Ещё бы! Такой «камуфляж» в наших широтах — дикая редкость. Да и в любых других. Так что топали мы в окружении экзальтированных толп. Прям как в басне дедушки Крылова, где «по улицам слона водили». Спасибо, без мосек обошлось.
А в порту нас встретил «наряженный» «Святогор». Ну хоть не одни мы клоуны. Эти молодцы даже стандартный меч заменили на что-то типа дубины с «каменными» зубьями. Обалдеть мы, конечно, парочка. Баран да ярочка…
Однако, со стороны всё равно смотрелось грозно. Боевая машина, как ты её ни раскрась, остаётся боевой машиной. А тем более такие подчеркнуто утилитарные как «Пантера» и «Святогор».
Но с другой стороны — это же мальчишник? Значит, будем дурить по полной. Тем более, что из команды Имперского Скорого хоть бы один улыбнулся — как так и надо. Загрузились, и уже в трюме я насел на князей:
— Признавайтесь, аспиды, чья идея была вот на это украшательство? А если мы там ещё каких туристов встретим? Гавайи, я тут ознакомился, всё большую популярность приобретают — там какие-то ещё катания на досках по волнам развивают. Говорят, новый вид спорта будет.
— Или не будет! Чего взъелся? — Петя критически рассматривал наш «туземный камуфляж». — А твои-то креативней сработали, молодцы!
— Рады стараться, ваше сиятельство! — хором весело заорали Швец и Пушкин.
— Так, я в шагоход, там еще багаж разобрать надо! — Петя полез в «Святогор».
— На-а время нашего вылета, приказываю! Официоз убрали! Обращаться всем и ко всем по именам! — рявкнул Иван. — Или по прозвищам. У четверых нас они есть, а остальным по ходу придумаем.
— Э-э, а какие у кого прозвища? — втупил Антоха. — Я чисто для ознакомления.
— Это Коршун, почему — понятно. Я — Сокол, тоже пояснять не надо, да? Это Волк, — Иван ткнул в Серго. — А это Дойч, — показал на Хагена.
— А чего это Дойч, когда всю жизнь был Душнила? — выкрикнул из «Святогора» Витгенштейн.
— Длинно сильно получается! — отрезал Иван и пошел устраиваться в каюте.
И правильно, лучше сейчас выспаться до хруста, чтоб на островах вообще не спать.
25. В ОБЩЕЙ ТРАДИЦИИ
РАССЛАБОН
Летели лениво, много дрыхли, в минуты случайного бодрствования перекидываясь такими же ленивыми фразочками:
— Серго, а вы куда меч-то у «Святогора» дели?
— Так это он и есть, да! Просто наклеили досок да краской заляпали.
— Забавно вышло!
— Да ну! Твои вон кокос смешной сделали — гораздо круче смотрится.
— А вы, получается, там же в военном порту его и наряжали?
— Конечно. Там ангары здоровые тёплые. А вы в университете, что ли?
— Ну да.
— А как шли-то потом? Народ, небось, набежал?
— Ещё как! Мы пока дотопали, прям столпотворение вызвали. Не каждый деть такой шагоход увидишь.
Посидели-потрындели немного, перекусили плотненько да по каютам и расползлись.
В следующий раз собрались уже ночью. Все участники будущего мальчишника, позёвывая, притащились в кают-кампанию.
— Чего-то мне скучно, господа. Давайте хоть в карты перекинемся? — предложил Пётр.
— Чтоб у тебя на свадьбе звезда во лбу горела? — ухмыльнулся Серго.
— В смысле? — уставился на него жених.
— Так мы же на щелбаны играть будем, вот тебе весь лоб и разобьём!
— Это почему это мне? Может, тебе?
— Не-е! Именно тебе, поскольку мы все тебя топить будем, — присоединился к Багратиону я.
— Да почему меня-то? — Витгенштейн сонно захлопал глазами. — Это что за ущемление в правах?
— А чтоб у тебя такое предвкушающее лицо не было! — обвинительно ткнул пальцем Серго.
— Петя, ты на себя в зеркало глянь, — я для верности показал на зеркало, висевшее на стене кают-кампании. — Словно кошак, сметаны объевшийся!
Петя посмотрелся, потёр затылок и расплылся до ушей:
— Признаюсь, есть немного. В смысле — не сметаны, а знаете, господа, я только сейчас начинаю верить, что Соня будет моей…
И такая у него в этот момент довольная рожица была, что Сокол не выдержал:
— Послушайте, мне одному его стукнуть хочется?
— Допустим, не тебе одному… — Багратион потёр заспанное лицо. — Но бить жениха — моветон. Давайте его просто выкинем в море?
— Шутники, — буркнул Витгенштейн.
Но в карты мы всё-таки сыграли. Впрочем, фортуна была к Пете благосклонна, и щелбанов все получили примерно поровну.
Воздушный порт острова Гавайи находился совсем рядом с береговой линией. И такого белого песка и ярко-синего моря я ещё не видел! Мы выгрузились прямо на этот песок, и шагоходы, покачивая своими брезентовыми юбками, пошагали к стоящим в отдалении домикам. Жара, особенно после нашей-то зимы — просто оглушающая. Но красиво, этого не отнять. Надо будет сюда семью как-нибудь вывезти. А то по северам всяким да по тундре только мне одному интересно и будет. А тут тебе море, песочек, пальмы эти, кокосы-бананы…
Ты же хотел сперва на холодное море, а следом — сразу на тёплое? Вот тебе и случай.
Действительно! Почему нет?
С этими размышлениями мы дошли до места. Аборигены с диким удивлением разглядывали шагоходы. Даже не сколько то, как наряжены, а просто — сами машины. На островах-то, если и есть, то только МЛШ, да и то самые что ни на есть мелкие, чуть крупнее «Клопиков». Особо здесь на громадинах не побегаешь. Просто негде. А тут — мы. Экзотика!
Пока Иван утрясал вопросы с документами, разрешениями на высадку боевой техники и прочей бюрократической шелухой, для нас тут же на берегу устроили приветственные танцы — как ждали! Ху́ла называется. Интересно, ударение чуть смести, и ругань, поношение обидное в национальный танец превращается.
Ну — повысунулись мы из шагоходов, смотрим.
Сначала мужик вышел полуголый, с минуту дудел в раковину, а потом девушки друг за дружкой выбрались из здоровенной палатки. И чего скажу — дурят нашего брата, бессовестно дурят. Одежды, конечно, скудные. Но всё, что интересно мужикам — прикрыто полосками ткани. И внизу, под пышными травяными юбками, и сверху, под гирляндами цветов. Так что никаких тебе эротических танцев. Ну, крутились, трясли юбками — и что? В Новосибирске, помнится, в варьете том, за которое я незаслуженно по шеям получил, и не так трясли… Короче, разочарование одно.
Потом мы потопали на обещанный пустынный пляж. Далеко шли. Выгрузились.
А оказался он и ничего и не пустынный вообще!
Мало того, что какие-то шалаши уже были наставлены, так за нами следом такая толпа притащилась, ужасть просто! Одни давай палатки и навесы всяческие расставлять, другие костры разводят и уже чего-то жарят… Третьи… Вот с третьими я прям ошалел. Огромное количество народа, казалось, вообще ничего не делало, а просто деятельно мешало. Суетологи, ядрёна колупайка!
Вот мужик в травяной юбке — чего-то на углях жарит. Пахнет вкусно. А вокруг пять человек ему советы выдают! Я, конечно, стопроцентной гарантии выдать не могу, поскольку в языке-то местном не шарю совершенно. А с другой стороны — как это ещё понять, когда тебе в мясо пальцем тыкают, что-то вопят, а ты их вилкой здоровенной отгоняешь? По любому — непрошенные советчики!
И так во всем. Трое верёвку тянут — навес натягивают, а ещё четверо рядом толкутся, что-то им кричат. Удивительный народ!
Тут же рядом собрались личности, ко всеобщей суете вообще индифферентные. Маленький костерок, три парня в барабаны долбят, один на маленькой гитарке играет да пара девчонок танцуют. Местное музыкально-развлекательное сопровождение? Или это они так время проводят?
Смотрю, не один я такой ошалелый. Петя вон тоже удивлённо оглядывается.
— Ты когда это всё заказал? — обвел я рукой людское столпотворение. — Ты ж говорил: тишина, пустынный пляж? Какие тут бега на шагоходах? Потопчем же народ.
— Я тут вообще ни при чём, честно! — Петя даже в грудь себя ударил. — Это какая-то местная самодеятельность! Я ведь думал: мы сами, без привлечения внимания… Может, здешний чиновник какой-нибудь подсуетился? Узнал, что Великий князь приехал, выслужиться решил? Нет у меня других вариантов объяснения…
— Ну-ну, пока я тебе верю. Пока! — многозначительно покачал я пальцем. — Главное — шагоходы без внимания не оставлять, сопрут чего — и поминай как звали.
— Это ты правильно говоришь. Предлагаю посменно дежурить, а то обидно будет.
— Да зачем дежурить? Наш костёр и палатки где? — Я оглядел толпу вокруг.
— Э-э-э… не знаю ещё. Давай наших в кучу соберём и посовещаемся.
— Пошли.
С трудом протолкались к шагоходам. Мои так вообще «Пантеру» не оставляли. Саня Пушкин сидел прямо на башне, свесив ноги. И главное, уже в цветочном ожерелье — когда успел? Антон торчал в люке, генеральским взглядом обозревая окрестности, а Хаген стоял у опор и о чём-то трепался с местными. И откуда он язык знает?
— Хаген, ты что — гавайский разумеешь?
— Почему же, — обернулся ко мне смуглокожий абориген. Занимательный персонаж, кстати. Травяная юбка, браслеты, татуированный по самое не могу, даже на лице. Или это краска такая? Выглядит диковато, конечно. — Почти все на островах говорят по-русски. Имперский официальный, всё-таки. Многие учились в России. Ваш покорный слуга, — он прижал руку к сердцу, — окончил институт туризма в Санкт-Петербурге.
— Ну слава Богу, легче жить. А вот это вот всё, — я обвёл рукой окружающий табор, — что такое?
— Простите, но не каждый день к нам прилетают такие гости! И наш долг — продемонстрировать вам наше радушие и гостеприимство. Если бы вы заранее сообщили нам ваши пожелания, всё было бы гораздо лучше организовано. А то мы узнали о прибытии Великого князя с друзьями буквально пару часов назад…