отлично знает мою жизнь! И не только мою, а и всего моего окружения — настолько живыми и настоящими все они были выписаны. Этот подлейший кто-то просто взял и заменил наши имена и места действия. К примеру, вместо Иркутска был указан Тобольск, вместо Новосибирска — Омск, такое вот.
Раздумывать об авторстве мне было некогда, потому как я мгновенно углубился в собственное бытописание, время от времени ворча, плюясь и вскакивая от ярости.
— Может, не стоит злиться, Илья Алексеевич? — пытался успокаивать меня Пушкин. — Всё-таки имена-то не настоящие.
Но Хаген, жизнь которого тоже оказалась вывернута на всеобщее обозрение во всех деталях, поддерживал меня, солидарно метая громы и молнии.
До точки кипения я дошёл, когда в книжице подробнейшим образом было объяснено, почему же я — то есть, Свадебный Ворон — именно свадебный. Мерзавец-автор выводил всё так, словно у меня имеется некое нераспознанное официальными структурами особое магическое свойство. Дескать, на каких мужчину и женщину я укажу, те друг другу и пара. И всё, как припечатано!
— Свойство! Свойство, ядрёна колупайка! — орал я на всю Ивановскую.
Но окончательно добило меня то, что все трое моих старинных друзей, тараща друг на друга глаза, в этот раз меня не поддерживали.
— А разве это не так? — осторожно спросил Швец.
— Да, Илья Алексеевич, тут я бы не спорил, — очень серьёзно поддакнул Хаген, — всё ведь на это указывает.
— И ты, Брут! — возопил я, швырнул в сердцах книжку и ушёл спать в «Саранчу». Пашись оно всё конём!
Однако, уснуть я не смог. Ворочаясь в пилотском кресле, я снова и снова крутил в голове прочитанное так и этак. И пришёл к нескольким выводам.
Первое. Это таки талантливая литература. Женская, развлекательная, лёгкая, но литература. Зацепила же она меня?
Второе. Почему я сделал вывод, что женская? Серафима периодически давала мне почитать бульварные женские романчики. Для ознакомления, так сказать. И вот что скажу — этот же знакомый стиль написания. Розовые сопли в сахаре. И зацикленность на «чуйствах», ахи, вздохи и закатывания глаз. Я вообще не думаю, что обычный мужчина испытывает десятую долю подобного. Это ж с глузду съехать можно запросто!
И третье. Тот, кто писал — неплохо знает мою жизнь, но в круг друзей всё же вряд ли входит. По чесноку, сперва-то мне на ум пришли три наших дамочки, которым в последнее время делать было практически нечего. Думал, что со скуки могли и насочинять. Подозревал даже, что это вообще коллективное творчество.
Но пока ворочался, пришёл к выводу — нет. Спрятавшийся за пафосным псевдонимом «Элеонора Жгучая» автор — это вовсе не три княгини-мороженницы! Почему? Да потому что князья-шалопаи периодически в книжке этой бульварной уж очень высмеивались. Оно понятно, что имена другие, но так писать про своего мужа — это… ну не знаю… маловероятно. Маша, Соня и Дарья своих мужей любили, тут мне никаких доказательств не требовалось, а если и позволяли себе иногда над ними пошучивать — то только в узком дружественном кругу. Публично высмеять мужа — это ж показать крайнее к нему неуважение. Моветон, хуже некуда!
Значит, кто-то другой. Но у кого такой уровень допуска к моей жизни? Надо Петра напрячь, пусть поищет. А то, что это не он, я был уверен… процентов на семьдесят… пять. Или же у него талантище литературный пропадает — так сломать мозх, чтоб как дамочка писать.
Не знаю. Но разобраться следует. Это же надо, а? Полстраны читает, а я ни сном ни духом!
УТРЕННИЕ ВСТРЕЧИ
Наутро я был осчастливлен экскурсией с подполковником. Он всенепременно желал показать, как он распорядился захваченными гаубицами. На мои возражения — мол, я вообще мало в этом разбираюсь — он развёл руками и сказал:
— Любезный Коршун! Ну а как иначе-то? Это ж ваш трофей! Вы должны убедиться в том, что он будет применён наилучшим образом! В конце концов — вам же должны за него заплатить! А пока — пусть служит.
На мои отмазки, что денег мне не надо, свои капиталы имеются, Иванов, рубанул рукой, словно отсекая возражения:
— Война — это затратная работа, и не мне вам говорить, что наши крючкотворы не замедлят выяснить: ' А откуда тут англские пушки? А кто?.. А что?.. И почему?..' А мы им — вот, ювелирно выстроенные укрытия… — Он с любовью погладил бруствер.
Кстати, хочу сказать: бруствер, да и вообще всё укрытие и впрямь было исполнено идеально, как по линеечке. Хотя почему «как»? Может, и по линеечке. Уж больно ровно всё. Словно не лопатой да кайлом, а с применением маготехнологий.
— Тогда хочу вас заверить, дорогой Павел Сергеевич, что я всецело удовлетворён качеством вашей и ваших подчинённых работы! И ежели кто меня спросит… — я не договорил, но и так было понятно, что наш гарнизон не только атаки местных оборотней отбивать будет совместно, но и происки всяческих комиссий…
— Вот и прекрасно! А я ещё хотел уточнить, вы уж извините, но я слышал, что вы заказали на родине цемент? И в каких количествах он ожидается? Это, поясню, чтоб сразу по прибытии употребить его с всяческой возможной пользой.
— Точно сказать не могу, там у нас зять этим рулит. Но, думаю, для первого раза можете тонн на двадцать ориентироваться.
— Двадцать тонн… Двадцать тонн… Что ж, неплохо!
— Видите ли, ближайшим я ожидаю курьер, он вряд ли больше на борт возьмёт, а уж дальше зятёк развернётся, он у нас хваткий. Так что ожидайте регулярных поставок не менее двух раз в неделю, полновесными транспортниками. Будем гонять, покуда все ваши нужды не закроем.
Так, похоже я загнал Павла Сергеевича в священный экстаз. Он стоял, шевелил пальцами, словно что-то записывая, и шептал про «все нужды…»
— Я пойду, пожалуй… Хорошо?
Кажись, не слышат меня. Ну не будем прерывать радостные видения. У человека впервые появились средства для реализации целей. А это, господа, весьма немало! А то — артиллерист, а ни артиллерии, ни укрытий, ничего нету. А теперь будет!
Следующий, кто меня выцелил — по-другому и не скажешь — змея. Не обыкновенная, а та индуска-оборотница. Она выскочила на меня из какого-то коридора и принялась тыкать в меня знакомой книжкой про Свадебного Ворона и что-то свирепо кричать на местном диалекте. А я ж в ём ни в зуб ногой!
— Так, стоп! Успокойтесь дамочка!
Бесполезно! Малина орала, закатывая глаза.
И только я в грудь воздуха набрал, чтоб, значицца, вторично на неё рявкнуть, как индианка, нелепо изогнувшись, повисла в воздухе. И рот эдак безмолвно открывает. А потом за ней медленно проявилась Айко в облике. Крепко сжимая шею змеищи зубами. А они, зубья энти, что ножики, я вам доложу. Потом она сделала эдакое «Тьфу!» — выплюнула змею на пол и невозмутимо заметила:
— Его светлость сказал остановиться и успокоиться! Вы должны выполнять приказания его светлости! — и снова пропала.
Класс! Тоже так уметь хочу!
Ага, полностью согласен!
Змея сломанной куклой лежала на каменном полу. Я было забеспокоился — не перекусила ли её Айко вообще? Но тут оборотница встрепенулась, подскочила на ноги и в пояс поклонилась мне.
— Приношу свои искренние извинения, Ваша светлость. Я прочитала книгу и потеряла способность разумно мыслить. Это же просто чудовищно!
— Что конкретно?
— Вы мимоходом выдали меня замуж!
— Чего? Я? Выдал тебя? — выпучил глаза я.
Где-то под потолком раздался легкий хрустальный смешок. Лиса изволит потешаться, пень горелый!
— А как иначе можно воспринимать передачу меня в собственность майора Шиманского? — тискала в руках свою книжку Малина. На обложке прям издевательски маячил «Свадебный Ворон».
Да ядрёна колупайка! Опять!
— Во-первых! Не в собственность, а в службу! Это раз! Второе, у вас всегда есть второй выход!
— Какой ещё второй выход? — всхлипнула змея.
Гляжу, дамочка-то почти на нервном срыве уже… Щас ей холодного душика обеспечим.
— А вы с ним уже познакомились — минуту назад. Айко с удовольствием избавит вас от необходимости сотрудничать с майором Шиманским. Как вам такая перспектива?
Змея инстинктивно схватилась за горло, словно уже ощущая на себе лисью хватку.
— Нет! Нет! Я поняла! — Она опять низко поклонилась. — Вы настоящий раджа! Я буду служить майору, пока вы не освободите меня от этой службы.
Повернулась и ушла.
И что это был за пассаж насчёт раджи? Непонятно.
Хрен с ним, пошли уже до наших!
Долго искать свою группу не пришлось — толклись субчики около шагоходов. Обнаружилось, что ребята тоже сложа руки не сидели. Капониров для шагоходов не было, но сетки маскировочные на верёвках растянули, пару ящиков вместо лавок, и на тебе — походный уют организован.
— Бардак тут конечно, Илья Алексеевич. — Хаген сидел у опоры «Пантеры» и потягивал из жестяной кружки, судя по запаху, кофе. — Но один положительный момент есть.
— Эт какой же?
— А вот именно этот, — он отсалютовал мне кружкой. — Кофе тут просто отменный. Третью кружку пью, скоро глаза вообще на лоб вылезут, а остановиться не могу — вкусно.
— Ну, тогда и мне плесни, чего в одного травиться-то?
— А чего в одного? Все пьют, и ты пей. — Он протянул мне чистую кружку и эмалированный чайник, полный кофе. — Воду на три раза кипятили и через запасной фильтр от «Саранчи» прогнали.
— Хитро. Ну ничего, скоро Фридрих тут организует всё в лучшем виде.
— О, ты принца подписал? Это правильно. Я с ним беседовал, хороший специалист. Тут он полезнее будет, чем на руднике, хотя и там…
— Майор Шиманский заходил?
— Да, ранняя пташка. Пришёл, попросил, когда ты придёшь, чтоб его нашел. Сказал в мехбоксе будет.
— Эт где?
— Во-он тот сарай, — ткнул пальцем Хаген.
— Ага. Пойду схожу. А вам поручение. Сегодня может «Дельфин» прилететь. Могут техники прибыть. Надо бы заранее для них палатку или что-там обеспечить.
— Сделаем.
Успокоенный, пошёл искать барса.
В так называемый мехбокс.
Честно говоря, не знаю, как нужно было назвать это строение — как и все огромное, из массивных каменюк и с непомерно обширным входом. Вход, положим, был плюсом, в такой не только «Пантера», а даже «детина» спокойно войти сможет. Впрочем, на входе все преимущества мехбокса заканчивались. А, нет! Была ещё крыша. На случай дождя крыша — весьма пользительно. В остальном от мехбокса было одно название — коробка коробкой.