— Конечно-конечно, оставляйте!
— Извольте, и благодарность от меня передайте. А на сей момент свяжите-ка меня с Иркутском.
Надиктовал ей адрес, а дамочка тумблерами да кнопками своими щелкает, сама же, смотрю, из-под пушистых ресниц на меня искоса взгляды жгучие бросает.
— Милочка, долго ещё?
— Занято у них всё время. Словно сговорились! О! Пробилась! Берите трубку.
В трубке сквозь помехи и треск послышался усталый голос Афанасия:
— Товарищ-ство «КТК», слушаю!
— Привет, зятёк. А куда секретаря дел?
— И тебе не хворать. Задал ты нам работку! А секретарь? Людям же тоже спать надо! Вон, в коридоре на кушетке дрыхнет. Щас меня второй секретарь сменит, и я тоже спать — полтора суток глаз не сомкнул. Тут такое творится!
— Чего творится-то? Ты меня не пугай!
— Так после твоих звонков мне да Великому князю — началось! Всё обчество иркутское поднялось. Ты не думай. Фамилия Коршуновых и раньше уважением пользовалась, а опосля как ты герцогом стал, да после синемы с громадиной японской — вообще… Короче, докладаю тебе, твоя светлость: уже сегодня утром ушли три грузовых борта. И только один — «Дельфин». Два других — на средства иркутян наняты! Но тоже бывшие военники, так что бодро пойдут, не отстанут.
— Я, братец, честно говоря, на «Пулю» рассчитывал. Думал, нынче уж артиллериста нашего обрадую.
— «Пуля» тоже ушла уже, ещё в ночь. Часа через три у вас будет. Только там, брат, не до цемента, она и так набита получилась. Там полсотни пулемётов, больше достать пока не смог, извини. Зато патроны тож в достатке, к каждому. И вода под завязку. Чёт наши как про нехватку воды услыхали, заорали, что её первым делом доставить надо. Дескать, на сухарях без разносолов протянуть можно, а без воды — хренушки! С цементом сегодня — извини, не вышло.
— Досадно, но ладно. Человек предполагает, а Господь располагает. Это как всегда. Так, выходит, грузовики послезавтра к вечеру у нас будут? А груз какой?
— Прыгай до потолка! Два «Змея» нашли, за ночь с Забайкалья перебросили…
Ох ты ж! Это новость так новость! «Змей» — тяжёлый поддерживающий гусеничник. Он и воевать, и таскать — пожалуйста!
А Афоня продолжал:
— … два «Детины»*, вся техника с экипажами. Продуктов, еды-воды тонн двадцать. Набор, конечно, попроще, чем в ресторациях, но сытно и для долгого хранения пригодно. Ну и цемента твоего драгоценного, весь оставшийся объём забили, выгребли Савеловские склады подчистую, теперь новой партии ждать. И «Кречет» у меня тоже на погрузке стоит.
*Это тяжёлые шагоходы, если вы забыли.
— Это что же отличные дела! А в «Кречет» что грузите?
— Дедо́в.
— Что? — не понял я.
— Я говорю: полсотни дедо́в к вам летят! — крикнул Афоня.
— А деды́-то зачем?
Зять засмеялся.
— Да тут, Илюха, натуральный цирк с конями. Хотел я строительные бригады поднанять — кто с тем цементом-то управляться будет?
— Ну!
— Так нет! Набежали то́лпы, как давай митинговать, ажно в глазах темно стало. Ты не представляешь, какой тут конкурс образовался! Кажный кричит, рубаху на себе рвёт: «Может, воевать я не очень годный, а копать-строить-таскать могу! Да и шашку знаю, за какой конец держать!» Ежли набеги на крепость ожидаются — аргумент! И самое смешное, знаешь, что? — Афанасий не удержался и длительно, с подвыванием зевнул.
— Говори давай, а то щас уснёшь!
— Главный довод для сборов: «Опять Ильюха Коршунов себе всё славу загребёт!» Но ты не думай, это всё со смешками-прибауточками. Так что готовьтесь принимать «четвёртую очередь». Лишними не будут! Кажный со своей воинской справой летит, с такими арсеналами — не знаю, как они все в «Кречета» упихаются.
— Ох ты ж, пень горелый…
Я представил полсотни тёртых, не одной кровью мочёных, дедов… Да и каких дедов, ежели они ещё в четвертой очереди состоят? Дядьки! Лет по сорок-пятьдесят. И насчёт арсеналов я с ними согласен. Я тоже кажный раз всё, что только можно, с собой волоку.
— Всё, я спать! — объявил зятёк. — Силов нет. Связь через прынца твоего, он тоже улетел, вместе с князем Витгенштейном. Они ж вообще у вас уже должны быть!
— Ты ж говорил — через три часа?
— Так то «Пуля»! А Пётр Петрович армейским отчалил, едва заполночь.
— Вот же!.. Ладно, спи. И спасибо тебе, Афоня!
— Сочтёмся, родные ж люди!
И с зевком отключился.
М-да.
Надо к атаману бежать, порадовать старого медведя новостями.
Я заторопился в штаб — после просмотренного фильма это название уже не казалось мне гротескным. Ладно, транспорт послезавтра, тягачи успеют до порта дотащиться. А если «Пуле» ветер шибко благоприятный был, она могла и быстрее домчать. А у курьерских наших — новейшая система снижения, им причальные мачты не нужны. Не иначе, непосредственно в крепость прибудут. Не шмальнул бы подполковник Иванов ошибочно из своей артиллерии…
А двери в кабинет атаманский оказались закрыты. Изнутри! И денщик атаманский, что бросился мне наперерез, категорически отказался разъяснить — а по какому вообще поводу?
Вот мы с ним застряли напротив дверей, как два дурака. А так и плюнул бы да ушёл, если б не тревога за родной дирижбандель. Говорю ему:
— Я понимаю — приказ, но ты братец, хоть потихонечку доложи, что вскорости на базу курьер прибудет, чтоб не обстреляли его, — а сам думаю: не проще ли мне к Иванову побежать да с ним напрямую столковаться?
И только я развернулся, как дверь распахнулась…
26. ВЫСОКАЯ КОМИССИЯ
А ВОТ, ПОЗВОЛЬТЕ ПРЕДСТАВИТЬ…
Грозный рык атамана прорезал коридор:
— Его светлость Коршунова ко мне!
— Есть к вам! — проорал я не менее громогласно прямо в лицо начальству, вытягиваясь, согласно древнему указу, лихо и придурковато.
— Ой, бл…ь, — от неожиданности «ласково» встретил меня атаман. — Ты чего так орёшь, Коршун?
— Так я ж токмо в ответку, от излишнего усердия, господин атаман.
— Вот ты жук, — усмехнулся старый мишка. — Заходи, знакомиться будем.
От чувствую, знакомиться мне ни с кем не придётся. Ежели там те, кого жду.
И точно. Сидят, голубчики! Все такие официальные. Петя все свои медали нацепил, в глазу монокль, важная шишка, не иначе. С представительным портфелем! К слову сказать, Петя выглядел вполне неплохо. Матушкино лечение очевидно пошло ему на пользу, он был бодр, свеж, подтянут, и никто бы сейчас не заподозрил, каким доходягой я встретил его у ворот Иркутского военного училища пару месяцев назад.
Да и Фридрих не подкачал. Его по немецкой военной моде форменный китель как бы не красивше Витгенштейновского будет. Из кладовки, гляжу, достали, начистили.
И тут я — запросто, без чинофф… ага.
— Вот, знакомьтесь, ваша светлость, глава проверяющей комиссии: князь…
— Неужто сам Витгенштейн? — «поражённо» воскликнул я, театрально разводя руками.
Атаман запнулся, но продолжил:
— Со своим помощником, его высочеством, принцем…
— Фридрихом Прусским и прочая-прочая-прочая…
— Э? — вопросительно наклонил голову атаман.
— Простите великодушно, Арсений Парамонович, но, похоже, вас ввели в заблуждение. Это не та комиссия по проверке Индийского Казачьего, которая должна была шороху навести. Это от Иркутского общественного собрания, в поддержку нам.
В подтверждение этого Пётр выложил перед атаманом небольшую папочку.
— Князь Витгенштейн — мой друг, — закончил представление я, — а Фридрих присутствует здесь по долгу службы, поскольку является моим вассалом.
— В смысле — «вассалом»? Он же сын… — атаман показал большим пальцем за спину и одновременно вверх, обозначая хоть и чужого, но всё же монарха.
— И одновременно мой вассал. Тут такие политические игры, Арсений Парамонович, лучше не лезть. Я вот не лезу. Сказали — вассал, вот и всё. Каблуками щёлкаю, беру под козырёк.
И всё это время Фридрих сидел торжественный и прямой, как палка, а Витгенштейн лыбился во все тридцать два зуба, негодяй!
— Да ла-адно… — протянул атаман.
— Помощь пришла! Теперь всё веселее будет, могу вас заверить.
— Тогда давайте заново знакомиться, господа! — широко улыбнулся Арсений Парамоныч, и они принялись по второму кругу раскланиваться и жать друг другу руки. Едва я дождался окончания процедуры, невольно прислушиваясь — не орут ли во дворе и не палят ли в неизвестную падающую с неба мишень?
— Господин атаман, я, собственно, зачем к вам шёл-то? Тут вскорости груза́прибывают в порт. Для нас. И оружие, и еда. Да всякое-такое. Надо бы встретить.
— А о этом мне уже доложили! Вот господа и рассказали. Так что не волнуйся, Коршун, встретим по высшему разряду!
— А про курьеры сказали? Они ведь у нас с новейшей системой…
— Сказали-сказали! И про важный груз, и про безмачтовую посадку предупредили, я уж к Иванову посыльного отправил, не переживай.
А потом мы сидели, пили кофей. И обсуждали, что да как тут сделать надобно.
— Мы с тобой, Илья, если господин атаман не возражает, сейчас на рудник пойдём, — предложил Пётр. — Пообщаемся с местными представителями горняков. А то я почитал, какие они письма пишут наверх. Это ж страх и казни египетские!
— А я сам пройдусь по крепости и смотреть своими глаза! — Сурово заявил Фридрих. — и потом доложить: что, как и где!
— Айко, приставь какую дочку за его высочеством присмотреть, чтоб всё хорошо было! — попросил я в пространство. Пришла мне в голову светлая мысля. А то мы-то с Петром боевики, а вот немецкий принц…
— Слушаюсь! — раздался хрустальный голосок откуда-то сверху.
И все мужчины в кабинете, ну окромя вашего покорного слуги, вздрогнули. Атаман-то от неожиданности, а вот Пётр и Фридрих — от понимания, кто его охранять будет.
— Может не надо? А? — как-то сник мой немец.
— А что так? Тут же война, диверсантов полно, это ж прям линия фронта! Ты чего?
— Госпожи лисицы очень много мне доставили… — промямлил принц.