Даже наш страшный дуэт со старшей лисой не мог справиться с таким количеством зверья. Массой заваливали, твари! А самое неприятное, что среди врагов всё чаще стали попадаться оборотни. А это, брат, и сильнее, и крупнее, и дрались они лучше, а время от времени умудрялись и магией бить…
А потом я понял, что дерусь аж с тремя тиграми одновременно, и мы уже в самих воротах! Сколько времени прошло, что сдерживающий артефакт разрядился? Неужели больше двух часов?.. Кажись, я уже это думал.
ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ
Где в этот момент была Айко, я даже боялся представить. Мимо меня хлестали огненные плети пулемётных очередей, выкашивая мелочь, но я всё не мог достать ни одного тигра. Оборотни. Свежие, только что вступили в бой. Быстрее, сильнее… А я устал. Устал настолько, что лапы начали дрожать. Ещё немного — и…
— Что, мишка, думал тут ты будешь таким же сильным, как в твоей ледяной земле? — засмеялся самый крупный.
Да они играют со мной! Решили развлечься, как кошка с мышью!
Я молчал, стискивая зубы. Рассчитывая достать хотя бы одного, прежде, чем…
И тут на нас упало небо. Оно натурально обрушилось так, что земля под ногами заходила ходуном! А потом оно грохнуло на всю крепость голосом Сокола:
— Держитесь, братцы! — и дальше матерно, большим царским загибом!
Тигры шарахнулись назад, прыгнули куда-то… Я тупо подумал, что они, должно быть, увидели новую, более значимую цель… Но мне ещё хватило сил, чтобы сделать несколько шагов под самый срез арки ворот.
И я увидел!
Прямо из отчаянно-голубого неба в прущую звериную волну падали шагоходы!
Окутанные дымными конусами тормозных выхлопов они были так красивы, что я, право, загляделся.
И получил по морде! От одного из тигров, вернувшегося, верно, чтоб добить хотя бы меня!
Но мне хватило этих нескольких секунд. И я знал, что наши пришли!!! Поэтому ответил я ему со всей остатней дури:
— Н-на, морда полосатая!
Тигр отлетел назад, и тут же, прям на спину ему, упал огромный, как бы не с того тигра, волк и мгновенно перекусил ему хребет.
— Сдаёшь, Коршун! — рявкнул Багратион.
— Сам такой! — с чувством невыразимого облегчения заорал я. — Как хошь, а мимо меня они не прошли!
И сел на задницу, наблюдая, как знакомое по училищу свежее и бодрое отделение кавказских оборотней разбирает остатки индийских отрядов. Без меня разберутся!
Устал, силов никаких нет.
Не говори. Весь ливер трясётся…
Зверь широко усмехнулся: Тем более что мы ж на своём месте по расписанию, в воротах.
И не поспоришь!
Судя по тому, что творилось под стенами, Сокол привёз почти все стребованные со Смитов «Локусты». И они сейчас выкашивали пулемётами пространство у крепости.
— Я же просила не смеяться, пожалуйста! — Айко проявилась чуть позади меня. — Очень неуютно, честное слово.
— Ты где пропадала?
— Мышей загрызла. Трёх. Остальные улетели…
— Вот молодец! — искренне похвалил я её. — А говорила — противные!
— А они и были противные! Я от своих слов не отказываюсь! — Айко повозилась, устраиваясь, плавно перетекая из боевого облика в обычный. — Илья Алексеевич, а ты ничего во мне не заметил?
Вот бабы все на один мотив! И чего должен заметить? Я тяжко вздохнул и внимательно пригляделся к Айко.
Опа!
— Поздравляю! А говорила «пятьдесят лет»! Врушка!
— И вовсе не врушка! И не врушка! Просто рядом с тобой я почему-то очень быстро расту. Ты смотри, если так дальше пойдёт — я от тебя ни на шаг! Так и знай!
— Звучит как угроза, блин горелый! — проворчал я. — Пойдём Соколу подмогнём, а то явился под занавес, спаситель!
— А там почти уже и всё. Зверьё бежит…
Отбились значит. Ну и слава Богу!
07. НОВЫЕ ПЛАНЫ
ХОРОШО БЫТЬ ЖИВЫМ
Трудно передать атмосферу всеобщего ликования, охватившую крепость! Но больше всех радовался, по-моему, Иван. Или мы, кто с начала боя на стенах стоял, просто настолько выжаты были — хоть ложись да помирай? Я, между прочим, натурально лежал, выбрав себе пригорок почище. А три весёлых князя чуть не прыгали вокруг меня, расписывая свои подвиги.
Да-да! Петя Витгенштейн тоже был здесь — на своём родном месте «Святогорова» стрелка. Медкомиссию ещё не прошёл — запрыгнул на борт, можно сказать, нахаловкой.
— Да вообще, как мы собирались-то! — азартно рассказывал Иван, размахивая руками. — Это же чудо, Илюха, чудо, что твои Смиты успели «Локусты» в Иркутск доставить!
— Они не мои, — пробормотал я и приоткрыл один глаз: — А что, прям в Иркутск привезли?
— А куда⁈ Тебе же! Ты у нас иркутский иль как?
— Логично. А чё, прям в Училище?
— Не, они спэрва в Карлук сунулись, — засмеялся Серго. — Твоя матушка как увидела — руками замахала: «Куда мне этаких дурищ⁈» А как услышала, что их пятьдесят штук, чуть в обморок не упала.
— Тут я, в общем-то, и предложил ей поставить их пока на территории Училища, — скромно похвастался Иван. — Тем более, мы же их в училищных мастерских переоборудовать должны были, а на полигоне обкатывать — вроде как, нашим же курсантам практика. Обрадовалась Евдокия Максимовна страшно.
— На самом деле, хорошо, что мы их разбирать не начали, — вставил Витгенштейн.
— Да, а ведь хотели! — согласились Серго с Иваном хором.
— Вы вообще как так вовремя угадали? — я нашёл в себе силы открыть оба глаза и посмотреть в их довольные рожи.
— Да вот, понимаешь ли, после Петиного доклада в канцелярии сам-догадываешься-кого кой-какие умные головы наконец-то велели усилить над вашим районом наблюдение. И вчера зафиксировали концентрирующиеся вокруг Бидарской крепости скопления живой массы.
— И вы ночь летели?
— Куда там! — сердито воскликнул Петя. — Ты себе скорость работы военного ведомства представляешь⁈ Спасибо, я сводку увидел! А там пошла песня с припевом — рассмотрения, согласования… Пока сегодня крепость не начала по всем каналам сигнал бедствия передавать!
— И как? — я посмотрел на их почему-то смущённые рожи.
— Ну… — Иван поёрзал, — у меня есть тревожный амулет. Мы в семье его называем «амулет последнего шанса». Я построил училище и сказал: пойдут только добровольцы. Опыта на этой технике у вас кот наплакал… Но я ж забыл, что твои технари на твоей же «Саранче» весь первый-второй курс отбегали! Хочу сказать, показали себя отлично! Пулемётчиков отобрать — это уже проще было. Ну и Серго со своими отделениями десантом пошёл, на броне. А я по старой памяти — за рычаги «Святогора». Укомплектовались, я дядю и вызвал. «Если не мы — то кто?» говорю. Он нам порталы и открывал. Сверху, в самую гущу.
Вот почему я видел только голубое небо и никаких теней дирижаблей!
Иван пару секунд посидел, отвернувшись к джунглям, а потом посмотрел на нас, уже улыбаясь:
— Хорошая у нас молодёжь подрастает! Глянь, как они с этой морозилкой ловко…
Из ворот выскочила группа курсантов — вперемешку, оборотни, певцы, пулемётчики — с лопатами и тачками. В руках у парня по имени Данзын-оол голубым светился мой морозный шарик. Полагать надо, батя сейчас тоже без задних ног где-то в уголке сидит, в себя приходит. Впрочем, парень управлялся с артефактом очень споро — умеючи. И даже, вроде, более экономно. Поди, не такая уж редкая на границе с Монголией штука?
— Слушайте, то, что от стен подальше, я ведь и сжечь могу? — оживился Иван.
— Да и я могу, — согласился Петя.
— Так чего сидим? — спросил Серго. — Пошли?
— Вы идите, — щедро разрешил я, — а меня ноги не несут.
Я снова закрыл глаза и лёг, раскинув лапы. И представил себе выпрыгивающие из голубого неба шагоходы. Очень это было красиво. Наверное, это самое красивое, что я видел в жизни.
После Серафимы, конечно.
ШАХТНЫЕ НОВОСТИ
Утром меня нашёл Фридрих. Немецкий принц в последнее время развил столь бурную деятельность по усовершенствованию вообще всего в крепости, что его не было видно днями. Только иногда я видел, как он проносится по позициям, тыкая пальцем в очередную придуманную им новинку. Атаман выделил ему пару помощников, и те только успевали записывать дойчевские распоряжения. А поскольку он уже доказал, что очень даже соображает в поставках, выполнялись его просьбы как бы не быстрее… ну, например, подполковничьих.
Так вот. Утром Фридрих специально пришёл к нам в казарму. Породистая физиономия прусского принца была торжественна и вдохновенна.
— У меня есть для вас замечательные новости, Илья Алексеевич!
— Колись давай! — усмехнулся я.
— А то так ведь и от предвкушения лопнуть можно, — добавил фон Ярроу.
Нет, положительно совсем он стал русским. Вон, даже фразочки наши перенял.
— Докладываю! Вчера вечером был заново пробит заваленный ещё англами восьмой штрек. И первые образцы рубинов, добытых там, весьма впечатляют! И размерами, и качеством. И администрация заявила, что если предварительные прогнозы сбудутся, то рудник выйдет на прибыль уже в этой неделе.
— А нам-то какая с этого польза? — Чего-то непонятно мне, чего принц светится радостью.
— Как же? — Он, казалось, искренне удивился. Потом полез в ташку и вытащил скреплённые вместе бумаги. — У меня всё записано! Вот договор о возмещении затраченных на оборону средств его светлости Коршунова, дворянства и общественности города Иркутска и Иркутской губернии в процентном отношении от общей выработки Бидарских рубиновых шахт. Здесь все необходимые подписи и печати. Так что, как только рудник выйдет на прибыль, то вам просто обязаны возместить затраты. Скажу больше, вы будете иметь очень неплохой стабильный доход!
Это заявление, честно сказать, совершенно меня обескуражило. Я взял бумаги и тупо в них уставился. Пауза затягивалась, и Фридрих встревожился:
— Что-то не так, Илья Алексеевич?
— Видишь ли… — я положил документы на стол. — Н-да… Видишь ли, дорогой друг Фридрих… Я вот даже не знаю, как объяснить тебе, чтобы не обидеть… — Я потёр затылок, понял, что ничего хитромудрого не выдумывается и рубанул как есть: — Мы ж не для того помощь воюющему Бидару собирали, чтоб выгоду поиметь, понимаешь? Мы ж от чистой души, от сердца — соображаешь-нет? И тут нам: «А вот вам возврат с процентиком, кушайте, не обляпайтесь!» А?