— К бою! По штатному расписанию!
«По штатному расписанию» значило, что «Пантера» и Сэнго уходили к самому большому разлому в наружных стенах. Для общего усиления. Там, оно конечно, бетонные стены мало-мало подправили, камни уложили, но всё ж таки, когда над твоей головой СБШ возвышается, это прям мораль поднимает.
«Саранча» и Хотару направлялись к главным воротам. Там тоже всё не слава Богу ещё было. Колючку натянули, из брёвен укреплённый коридор, и из башен — пулемёты, но лишним не будет! Атаман распорядился, что «Детины» и «Змеи» пока останутся в глубине крепости. Слишком они здоровые, так-то их надо бы в сторонку от крепости перебазировать, на специальную площадку для тяжей. А то ка-ак пульнут ракетой куда не туда — своих положат. Но несмотря на всё усердие строительных бригад, полностью полосу отчуждения восстановить не удалось. Поэтому пока так. Зато, если кто прорвётся, подмогнут пулемётами. Экипажи ТБШ морщились и пытались возражать, что мол, «да они, да ни в жисть…», но ракеты — они такие штуки, с точностью у них не очень…
А мы с Айко выдвигались на самый пропускной пункт. К дедам.
Самое для меня странное, что та женская рота тоже занимала место по «боевому». Дамочки вытребовали себе место на стене крепости. Они «тоже собирались исполнять свой долг перед Родиной», как пафосно заявила княжна Острожская. Атаман поставил их на участок с самой высокой стеной, укрепил, аж четырьмя(!) пулемётами, и мы все искренне надеялись, что этого хватит. Таки ж они оборотницы все или как? Вот не болит голова у дятла! А у нас с этими дамочками — болела! И никакие пожертвования причиняемую ими нервозность перевесить не могли.
Во-от.
Прискакали мы на КПП, а там уже всё готово. Батяня из верхнего этажа бойницы высунулся, махнул мне рукой призывая к вниманию и крикнул:
— Илюха, твою мать, светлость, ты, главное, под клинки и пулемёты не лезь!
— Какие ещё клинки? Вы чего, со зверьми в рукопашную собираетесь биться?
— Агась! — Из дверей КПП вышли пятеро старых казаков. — Ты это… Коршун-младший, правда, дай шашками помахать… А то с Турецкой не довелось нормально размяться!
Идущий впереди дядя Родя Бессонов покачал в руках две шашки:
— Иех! Разряжаются тут быстро, но часа на три должно хватить!
— Чего разряжаются? — я всё ещё не мог понять, как казаки собираются?..
— Н-на! Н-на! — и у толстенного, в мой охват, бревна появилось заострённое навершие.
— Это как, ядрёна колупайка⁈ — Я, конечно, видел, что могут делать казаки шашками, но тут же — с полметра сухой древесины!
— А вот так, твоя светлость! С Туретчины привёз, ещё лет пятнадцать назад, с какого-то мамлюка снял. Щас таких не делают.
— Он ими однажды ствол у пушки на бублики нарубил… — подошёл еще один казак и тоже, что характерно с двумя клинками. Дядь Женя. Плотников. Он у нас плотником в деревне и был, как и семья их вся.
— Ой, да было-то по пьяни раз! Ты мне сколько ещё тот случа́й поминать будешь?
Вообще, видеть таких привычных у нас в деревне казаков в боевой обстановке было очень странно. И страшно. Такие незамысловатые до́ма, тут они словно сбросили маски и даже двигались с ленивой грацией…
— Ну чё? Дело до триариев дошло. Или как латиняне древние говаривали — «Рес ад триариос венит!» — хлопнул меня по плечу наш библиотекарь Карлукский, дядя Тёма Шугуров.
Ужас просто, как война людей меняет!
А мы — вообще медведем стали.
Но так-то да!
— Внимание! — жестяно рявкнуло сверху. — Первая волна!
Я перекинулся в Зверя и немного отошёл в сторону. Интересно же, чего тут сейчас будет? Пятёрка старичков выстроилась позади шлагбаума, словно обозначая границу, за которую заходить не рекомендуется. Ну и мы, с невидимой пока Айко, чуть правее.
Вначале мы услышали звук. Вой, рёв, какое-то взвизгивание… А потом на нас потёк сплошной вал. Первыми прибежали собаки. Ну как собаки? У нас таких шавками зовут. Низенькие, рыжие, худые. Только вот бежали они сплошной волной. Как ковёр шевелящийся. Ну и понеслась! Первые собаки бросились на пятёрку сумасшедших. И, если честно, я аж рот раззявил — как пять мельниц кровавых кто закрутил, деды выделывали клинками каждый что-то своё, но выглядело это феерически страшно. Словно каждый взмах бросал вперёд на нападавших волны крови и обрубки тварей, что даже ценой своей жизни старались дотянуться до бойцов. А дотянуться не получалось!
А вот и пулемёты из бойниц КПП вступили. А потом мне не до наблюдения за окружением стало. Каждый взмах когтей уносил по три-четыре твари, но их было просто не сосчитать! Я прыгал, крутился из стороны в сторону и рвал, рвал всё, что видел. О! обезьянки пошли! Эти больше верещали, чем реально могли что-то сделать белому мишке. Иногда я дольше тратил времени на стряхивание их тушек с когтей. А потом перестал обращать на это внимание. Сами свалятся. Или разорвутся на куски!
Почему-то не удавалось в себе даже ярость вызвать. Просто — безликое мясо, тупо прущее на нас и так же тупо мрущее. В себя меня привёл рёв Айко:
— Там тигры-оборотни!
Она частично проявилась рядом, угвазданная кровью по уши. Это было бы даже красиво — как если на стеклянную статую лисы плеснуть красным.
— Давай, показывай!
Мы бросились вперёд сквозь прущую на нас Индию.
И если лиса умудрялась молниеносно выкусывать противников, то мне с моей тушей, пришлось каждый метр взмахивать лапами, скашивая всю эту сумасшедшую живность, буквально прорывая себе путь. А потом мы выскочили в пустоту. В середине полянки стояли три тигра, и живность обтекала их по кругу, оставляя вокруг метров десять пустоты. Словно ринг какой? А, может, и специально так…
— Илья Коршунов? — прошипел один, судорожно лупя себя по бокам хвостом.
Нервничает, ага!
— Он самый. А ты кто, покойничек? Представься хоть!
— Ты наглец! Я — Кесари Асаф Бадахар! И сегодня твоё пребывание на нашей земле закончится!
— Много слов. Иди сюда, тигр!
А чего он? Тот казацкий тигра, которого я на Дальнем Востоке встречал — даже и покрупнее будет! А в драке зверей почти всегда побеждает самый крупный и сильный! Хотя это я чего-то погорячился. Вот Айко взять. Ей её хвост вернуть, она тут всех в одну каску раскатает. Но этот-то…
Он боится!
Да вижу — вон как хвостом метёт. Но драться всерьёз будет!
Можно?
Конечно! Урой этого кошака!
Да-а-а!
02. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
АТАКА СБИТА
Наш рёв рванул воздух так, что все три тигра аж на задние лапы присели. А вот выпрямиться этот Кесари-как-его-там не успел. Зверь прыгнул на него сверху, и встречный удар когтистыми лапами только бессильно стёк по выставленным в последний момент щитам. А потом под лапами что-то хрустнуло, тигр жалобно мяукнул, словно огромный котёнок — и всё.
Словно повторяя мои мысли, один из тигров неверяще произнёс:
— И всё? И всё? Как же так, Асаф⁈ — а потом с рёвом бросился на меня.
Ну и кто ему доктор? Уж не я — точно. Зверь просто снёс ему ударом лапы полголовы. И на этом всё кончилось.
— Ну? — рыкнул я. — Ты следующий!
Следующая. Это самка.
Тигрица, полуприсев на все четыре лапы, судорожно переводила взгляд с медленно проявляющихся двух мужских тел на меня.
Чего? А её эти горе-кошаки зачем притащили? О нет! Если ещё и эта щас мне в верности… не-е-е!
— Вали отсюда, пока цела, дура! — зарычал я на неё.
— Не могу, — вдруг всхлипнула тигрица.
— Почему? — Я сел на задницу. — Мы ж тебя отпускаем!
— Ноги не держат… Простите, а кто «мы»? — неожиданно спросила она.
— Айко, проявись, а? — попросил я
— Ну, так неинтересно! — пробурчала лиса, медленно снимая невидимость позади присевшей до самой земли тигрицы.
— А-а-а! Мя-ама! — заорала та почему-то по-русски и… упала в обморок. А может, вообще сердце отказало?
Не-е, жива. В отрубе только. А давай, а давай… — Зверь неожиданно для меня хихикнул.
Ты чего?
А давай её тоже барсу сплавим? Так-то она тигрица, ему в самый раз будет, а? Не то, что эта змеюка!
Ты больной! Но идея хороша. Смешная!
Я улыбнулся.
— Илья, пожалуйста, не улыбайся, когда ты медведь. Это страшно даже для меня. — содрогнулась лиса.
— Ой, да ладно, Айко! Ты тут самый страшный зверь!
— Я красивая! Ты сам говорил! А чего улыбался, правда? — Лиса села около валяющейся тушки тигрицы. — Зная твой характер…
— Не, это я так, шкоду задумал. Прям в лучших ваших традициях. Бери эту кошку и в лагерь отволоки. И запри куда. Но чтоб жива была!
— Илья-я! Ты опять женщин к себе тащишь? — Лиса аж отпрыгнула от тигрицы. Пару раз щёлкнула пастью, перекусив меж делом каких-то свиней, что продолжали бежать, огибая нас по кругу, и вернулась ко мне. И смотрит вопросительно так.
— Ага, теперь вот точно специально тащу. Но не себе!
— А-а-а… Бедный майор, — сразу поняла меня Айко.
Но больше не спорила. Схватила тигрицу и исчезла вместе с ней.
Ну а мы теперь, помолясь, назад возвращаться будем. Тем более что звериный поток сильно поредел. Это уже не был монолитный живой ковёр. Так, редкие стайки бежали вперёд, на русскую крепость. А кое-кто — уже и назад. И это хорошо. А то такими темпами оскуднеют джунгли… А казаки теперь вокруг крепости порядок наводить замучаются. Это ж сколько тушек палить или закапывать надоть? А не уберёшь — вони да болезней не оберёшься.
Я подошёл к тигриным трупам.
В человеческом виде они были просто здоровыми черноволосыми и бородатыми индусами. Наскоро обыскал и нашёл-таки две штуки явно артефактного вида. Подозрительный шар из резного серебра и кинжал, от которого жутью несло.
Назначение предметов я предположил, а пока до крепостных ворот шёл — уверился в нём окончательно. Один из них (скорее всего, шар) обеспечивал «чистое» пространство вокруг — ни одна тварь не рискнула приблизиться ко мне меньше, чем на тот же пяток метров. Этакая десятиметровая санитарная зона вокруг образовалась. А второй гнал зверей прочь от себя. То есть — на открытом пространстве вблизи ворот это стало абсолютно очевидно — всякая дикая животина бросалась теперь от артефактов прочь. Некоторые, застигнутые врасплох, попытались даже укрыться от меня в арке ворот и бились там в совершенной панике.