— Айко, милочка, покажись, — попросил я.
И она показалась. Прямо за спиной бедняги Дашкова. И улыбалась полной белоснежных зубов пастью прямо рядом с его головой.
— Мать твою! — Дашков вскочил со стены, мгновенно окутываясь огнём.
— Успокойся, Миша. Всё нормально, — я с изумлением смотрел на оплавленный камень парапета. Не один я расту в умениях!
— Хренашечки, нормально! — заорал огненный человек. — У меня сердце чуть из горла не выскочило! Разве можно живого человека лисой пугать!
— Да сядь ты. Ты меня напугал, я тебя. Всё — квиты! — я направил волну концентрированного холода, чтобы остудить камень, пока он нам перекрытие галереи не проплавил. Не хватало нам местного стихийного бедствия.
— А остальные где? — Дашков оглядывался, подозрительно прищурившись.
— Тут мы, дядя огненный князь! — проявились младшие лисички, чинно кланяясь и занимая стратегические места около мешка со сладостями.
— Охренеть — не встать! — Дашкова передёрнуло. — Простите мою реакцию, уважаемая. — Поклонился он в воздухе Айко. — Я в последнее время на нервах. Вот и… Кстати, поздравляю вас с повышением ранга, — он окинул её внимательным взглядом, — и с получением особого благословления.
На мой недоумённый взгляд Дашков пояснил:
— Я полбиблиотеки Святогора перечитал. После того боя, где нас с тобой чуть не прибили. Да ещё после знакомства с вашей, — он вновь поклонился Айко, — матушкой, я решил узнать как можно больше о таком грозном противнике. И до сегодняшнего дня думал, что знаю достаточно. Спасибо, что так изящно спустили меня на землю. Я не ёрничаю, Коршун. Спасибо.
Окончательно погаснув, он шагнул из воздуха на раскаленный камень, мгновенно втянув в себя остатки жара, и вновь уселся на парапет:
— Иван, наслышан о случившемся казусе. Хочу признать — выглядит весьма зловеще и даже устрашает. Тебя бы сейчас с этими глазами на английских послов натравливать.
Иван хмыкнул:
— Это уже поменьше стало. Говорят, пиковая концентрация спадает, но по предварительным расчётам красными фарами светить я буду ещё с полгода-год.
— Серьёзно! — присвистнул Дашков.
— Неужели, Миша, ты проделал весь этот путь исключительно чтобы полюбоваться на наш красноглазый феномен? — усмехнулся Витгенштейн.
— Отнюдь! — Дашков оживился. — Дорогие господа… и дамы, естественно! Я явился к вам напомнить о моём приближающемся торжестве! Вы все приглашены на мою свадьбу!
— И мы⁈ — переглянулись Сэнго с Хотару. — Мы тоже приглашены?
— Безусловно! — припечатал Дашков.
— А какое нынче число? — слегка растерянно спросил Иван. — Я, признаться, по местному климату вовсе расслабился — будто всё лето и лето!
— Двадцать девятое декабря, милостивые государи! — воскликнул Дашков.
— Ох, ё-о-о! — выпучил глаза Иван. — Новый год послезавтра! Рождество на носу, а мы сидим!
— Сегодня, между прочим, ожидается прибытие Четырнадцатого отдельного механизированного полка, — сказал Витгенштейн, — Хаген готовится передавать дежурство.
— Хаген готовится! — проворчал Иван. — Один я тут как сыч сижу!
— Вот и сиди! — поспешил утихомирить его Пётр. — Иль забыл про эманации? Хочешь, чтоб курсанты до Иркутска с безумными приключениями добирались?
Сокол тяжко вздохнул:
— Миша, ты видишь, какой ужас? Я тут практически как Рапунцель в башне.
— Ну почему же, — усмехнулся я, — иногда тебя выпускают в подвал. И меня, кстати, тоже.
— И долго вам ещё? — тревожно уточнил Дашков. — До пятнадцатого вас… э-э-э… освободят?
— Мы будем биться за это, как львы! — заверил его Иван. — Откровенно говоря, я бы хотел зимние праздники встретить в кругу семьи, а не вот так вот. К тому же курсанты мои уедут, друзей тоже ничего особо держать не будет. Что ж мы с Илюхой — вдвоём тут куковать останемся? Несогласный я! Не отпустят — всё одно сбегу! Рассказывай, Миша, куды бечь?
Дашков слегка нахмурился, услыхав столь нарочитое просторечие, но бодро объявил:
— Господа, я лично прилетел сообщить, что праздновать свадьбу мы с Есенией решили в Иркутске.
— В Иркутске? — поразился я. — Помилуйте, князь, я искренно люблю свой город. Но это же провинция! Что скажут ваши родители да и вообще свет?
Михаил бесшабашно отмахнулся:
— Вот именно, я — князь. И уж в таких вопросах способен настоять на своём! Тем более, в Иркутске сейчас и Дарья Багратион-Уральская, и Серго, и ваши жены. А они с училища дружны с Есей. Да и вообще — хочу. И Есения хочет. Вот такая блажь вступила! Кто огненный князь? Я — огненный князь! А огонь — такая непостоянная стихия! Плевать я на пересуды света хотел, не захотят прибыть — значит, будет у нас милое уютное торжество. А ещё, господа, я хотел просить вас, чтобы вы помогли организовать мне мальчишник. Хочу, как у вас! С размахом! — Михаил радостно смотрел в наши вытянувшиеся лица: — Если не как у тебя, Сокол, то хотя бы как у Витгенштейна. С безумными приключениями!
Нас троих передёрнуло.
— Нахрен-нахрен-нахрен! — бурно открестился Иван. — Сам себе устраивай. А я больше на такое подписываться не буду!
— Ты в курсе, вообще, Миша? Что нас, лично! Лично государь император!.. — Пётр воздел вверх палец, — предупредить изволили. Чтоб ничего больше подобного! А я его злить не хочу. Я молодой! Мне, может, пожить ещё хочется.
Дашков оглядел нас с недоумением:
— А как же кураж княжеский? Господа?
— Вот он. Кураж, — Сокол вытащил из-под столика ногу. — Полстопы до сих пор нет. Отрастает потихоньку, конечно, но… А этот — вообще контуженный, — ткнул он пальцем в Витгенштейна. — Настолько контуженный, что теории странные тут задвигает!
— Какие теории? — живо спросил Дашков.
— А-а-а! — махнул рукой Витгенштейн. — Забудь. Выступил по-глупому. Знаешь ли, я тут у казачков новый перл услышал — «мозговой пердёж». Вот и эта моя теория — того, яркий пример.
— Да-а. Весело тут у вас.
Дашков оглядел наши вдохновенные, я надеюсь, лица и попробовал зайти с другого бока.
— Но, господа, и тем более ты, — он ткнул в меня пальцем, — Коршун! Вы же не отрицаете, что мальчишник всё равно должен быть? Правильно? Как без мальчишника-то? Это уж свадьба не свадьба получится. Вы ж друзья мне или как?
— Ладно, Миша! Будет тебе мальчишник! — рубанул воздух Сокол и блеснул красными глазами. — Всем мальчишникам мальчишник! Все твои знакомые обрыдаются от зависти!
— Ой, мама! — пробормотали мы с Витгенштейном хором.
Мы ещё потрепались, попили чаю, а там князь Дашков заторопился по делам.
Глядя, как огненная точка удаляется, сливаясь с горизонтом, я спросил:
— Иван, друг мой ситный. Ты вот скажи как на духу, ты зачем Мишке самый запоминающийся мальчишник пообещал? А? Вот нам только приключений-то сейчас всем не хватает! Да? У тебя стопа отросла на половину. У Серго вообще пока культя — но нет! Нам надо устроить феерический праздник, чтоб земля Иркутская вздрогнула — правильно я понимаю? Друг ведь попросил — не откажешь, да?
Сокол подкрутил ус и посмотрел на меня хитро:
— Правильно, Илья. Но ты тоже меня выслушай. Что у князя Михаила Дашкова в избытке?
— Э-э-э, дури? — предположил я.
— Энергии, — выдал более цивильную версию Витгенштейн.
— Этого у него, конечно, в достатке, — согласился с нами обоими Иван. — Но главное — у него много огня. Прямо-таки переизбыток огня! А чего в его жизни мало?
Я задумался:
— Ну… Чего мало… Воды?
— Холода? — в один голос со мной сказал Петя.
Сокол улыбнулся.
— Вот именно. Воды и холода! Льда!
— И чего? Баб снежных лепить будем? Или снежный городок штурмовать?
— Можно ещё с ледяных гор кататься, — задумчиво предположил Петя. — Феерический мальчишник получится…
— Погодите киснуть! — отмёл наши варианты Иван, вскочил и начал бодро прохаживаться перед нами туда-сюда, как это бывало с ним в те моменты, когда в великокняжеском котелке начинали бурлить новые идеи. — Коршун, ты обещал как-то свозить меня на какую-то особенную зимнюю рыбалку.
— Рыбалку? — не поверил своим ушам я. — Натурально — ты предлагаешь устроить вместо мальчишника рыбалку?
— А что? — Иван уставился на нас.
Ох уж эти глаза его, фары красные! Хрен ты разберёшь, с каким выражением он на тебя глазеет!
— Это же совершенно спокойное, идиллическое даже, занятие. А?
— Вот именно! — радостно завопил Витгенштейн. — Что может случиться на рыбалке-то? Тишина, спокойствие, красота!
Я хотел заметить, что князь Дашков явно другого от нас ждёт, но не успел.
— Я предлагаю нам устроить жениху подлёдную рыбалку, — тоном полководца заявил Иван, продолжая вышагивать. — Много льда, холода, воды, ветра. Даже камня на Байкале предостаточно! Каков набор стихий! За жизнь будет рыба отвечать. А? Мне Алексей Аркадьевич обещал познакомить с каким-то своим специальным другом. Говорят, там такая рыбалка, что даже императора не стыдно свозить.
Ну если только императора…
— Я согласен! — тут же высказал свой голос Петя. — Это мне нравится куда больше, чем штурм на дирижаблях и бойня с инками.
Ну если в таком разрезе…
— А что, можно, — согласился я. — Наши дела тут уже почти закончены. Дня два-три подождём, дела регулярам сдадим, потребуем, чтоб господа учёные в своих экспериментах над нами хотя бы роздыху нам предоставили — да и до дому! А там уже будем посмотреть!
Тут примчался посыльный из подгорной лаборатории, Ивана опять на какие-то мудрёные испытания звать. Меня господа учёные почти уже не трепали, проводя какие-то контрольные учёты раз в три дня, а вот Иваном занимались плотно. Сокол пошёл на экзекуции, ворча под нос, а я — в расположение дедов.
СБОРЫ, ПЛАНЫ…
Шёл, честно говоря, в глубокой задумчивости. Неужели Великий князюшко за ум взялся? Подлёдную рыбалку я ему уже с год обещаю. Вот он и пробует объединить несоединимое. Но подлёдная рыбалка в качестве мальчишника? Это прям странно. Чего там батя ему такое императорское обещал? Нет, ежли Алексей Аркадьич чего обещает, то оно конечно… Но очень странно.