Так эта дурацкая мысля и заела у меня в голове, мол: «Ежели папаня обещал, то конечно. Если папаня-то обещал познакомить, то оно…» — с этим и зашёл в казарму — и тут он собственной персоной мне навстречу!
— О, Илюха! Чего, пущают уже по крепости гулять?
— Пущают не пущают — дело десятое.
Я громогласно поздоровался, удостоился похлопываний по плечам, подколок и прочих проявлений истинно мужской приязни.
Деды вокруг деловито собирали вещи. Это же ужас какой, сколько оружия они сюда приволокли. Надо будет как-то их отблагодарить, лично. Чисто от Коршуновых.
— Когда смена-то придёт?
— Так уже, Коршун! Уже пришли! Нам, вишь, собираться велено. Инженерная рота на наше место прибывает. Ты что не заметил?
— Да мне не до разглядываний. Я тут нервные срывы княжеские лечу. И о мальчишниках договариваюсь.
— А-а, тоже нужное дело! — рассмеялись казаки.
— Придержи-ка… — батя скатывал чехол от пулемёта.
Разбитый пулемёт в Голконде остался. Но казак — существо домовитое. Не бросать же хороший чехол, верно?
— Ты-то к своим пойдёшь? Курсантиков-то тоже нынче отправляют.
— Погоди, бать. Пойду, но сперва у меня к тебе вопрос образовался.
— Ну?
— Скажи-ка ты мне вот что: что ты Ивану такое обещал?
— В смысле — обещал? — он прекратил деловитую возню, уперев руки в боки.
— Про рыбалку, — уточнил я.
— А-а! Так бы сразу и сказал. Был разговор. Есть у меня знакомец в Листвянке, устраивает такие рыбалки, не то что княжеские, натурально царские! Он несколько срубов построил и выкатывает их прямо на лёд, на здоровенных полозьях. Дома́без пола. Можно бурить лунки и рыбачить прямо из дома. И в баню можно сходить.
— И прям царский уровень? — для верности ещё раз уточнил я.
— Императорский! — важно ткнул пальцем в потолок отец.
Я оглянулся на собирающихся дедов.
— А пойдём-ка, батяня, выйдем. Тут ещё кой о чём поговорить надо…
Пока я путанно излагал свою идею насчёт отдарка для казачьего обчества, батяня слушал, слушал, а потом перебил:
— Будет тебе праздник. Охоту зимнюю устроим, на волков. У нас такое все любят. А Артёмка мне тут понарассказал, что в Кайеркане, ну там рядом, можно на северных полярных волков поохотиться. Плодятся они там за здорово живёшь. Как начинают оленьи стада сильно тиранить — так на них охота свободная, без билета. Нынче как раз такой год. Вот возьмём мою «Бруснику», слетаем… Говорят, знатные зверюги. Самые крупные из волков, — батяня рассмеялся, — хотя с Багратионом, конечно, не сравнить!
Посмотрел я с галереи на суетящуюся крепость — одни убывают, другие прибывают, шум-гам-столпотворение! И подумал вдруг: а как же «Локусты»? На Бидарский рудник-то их император-батюшка доставил. А обратно? Щас как окажется, что курсантов пешим строем на курьерском дирижабле домой отошлют — во я в лужу сяду!
Помчался я с этой мыслью, как осой в причинное место укушенный, Фридриха искать. Фридрих нашёлся где надо — недалеко от восстановленного коммутатора, в комнате с пришпиленной на дверях табличкой с чётко выведенной от руки надписью: «ЛОГИСТИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ»
А⁈ Орднунг!
На правах сюзерена я подвинул в сторону выстроившуюся к Фридриху очередь и вывалил ему свои опасения.
— Что вы, Илья Алексеевич! — сверкнул на меня глазками принц. — Как можно? Естественно, я позаботился о наших «Локустах». Транспорты, которые доставили сюда Четырнадцатый отдельный механизированный полк, проходят техобслуживание, экипажам положено десять часов отдыха. Курсантское соединение выдвигается через два часа, спокойно успеют дойти и совершить погрузку.
— А деды?
— Дедов забирает наш «Бычок», они перемещаются в Бидар с «Локустами», так сказать «на броне», ночуют на борту, пока идёт погрузка-разгрузка, завтра утром летят домой.
Я был несколько обескуражен тем, что всё как-то проскочило мимо меня. То всё время в центре событий был — а то — р-р-раз! — и сидишь себе в башне, чай целыми днями пьёшь.
Фридрих едва меня не добил замечанием:
— Илья Алексеевич, я распорядился, чтобы ваш личный арсенал был собран и загружен на борта ваших шагоходов. На случай срочного распоряжения об отбытии.
— Благодарю, — только и выдавил я и пошёл к себе в палатку. Надо хоть личные вещи успеть собрать, пока помощников не набежало!
Топая по коридору, решил, что неплохо было бы позвонить домой. Серафиму хоть услышать. Или она на уроках в училище? Какой сегодня день недели-то? Или в училище вообще уже каникулы? Всё в голове смешалось!
И я пошёл на коммутатор.
25. К РОДНОМУ ПОРОГУ
СРОЧНЫМ ПРИКАЗОМ
На коммутаторе снова сидела Лариса. Соединение с домом она мне обеспечила мгновенно, я переговорил и с матушкой, и с женой и даже с сестрицами, дал им всем надежду на наше скорое прибытие и пришёл в приподнятое расположение духа.
Трубку телефонистке возвращаю, а она смотрит на меня, глаза на мокром месте.
— И что мы плачем? — спрашиваю.
— Как у вас, Илья Алексеевич, всё хорошо… — говорит она, а сама носом хлюпает.
И тут я — как меня под руку кто толкнул — говорю:
— Так и у вас всё хорошо будет! Вы ж вон какие три девицы-красавицы. Пошлёт вам Бог славных женихов, блестящих офицеров, и будете вы жить долго и счастливо, детишек родите здоровеньких, и всё у вас сложится лучшим образом.
Она аж дар речи потеряла. А потом как завизжит! Как через стол свой бросится, и ну меня нацеловывать:
— Спасибо вам! Спасибо, Илья Алексеевич, дорогой, дай вам Бог здоровья!
Насилу я от неё вырвался, чуть не бегом по коридору бегу — Иван навстречу! Как паровоз, честное слово, из тёмного-то туннеля со своими фарами. И как заржёт:
— О, Коршун! Ты что, с клоуном подрался⁈
— Чего ещё⁈ — не понял я, а сам всё дух перевожу.
— А как же! На щеках помада, на кителе — волос рыжий!
— Фу на тебя! Это Лариса телефонистка.
— Чего это на неё напало?
— Да пожелал ей жениха хорошего, деток и всё такое.
— А-а! Ну привыкай к такой реакции. Ты ж Свадебный Коршун.
— Ты хоть меня не тирань! — отмахнулся я.
— И нечего тут руками махать! Подтверждено опытами! Ты куда летел-то?
— Так курсанты отбывают, хотел зайти.
— Отставить, ваша светлость! Мы с тобой в отпуске на месяц. Отпущены домой с условием, что к училищу приближаться не будем. Временно отстранены от всех должностей.
— И я?
— И ты! Сиди, говорят на жопе ровно и вообще — езжай-лети до дома, героический казак.
— Боятся, поди, что с таким составом за спиной мы какую-нибудь войнушку организуем.
— И это не шутка! Боятся. Так что собирайся живо, пока они не передумали! Имперский курьер прибудет через час. Мы даже «Святогор» тут оставляем. Студенты доставят, вместе с «Локустами». За курсантами и шагоходами Швец и Пушкин присмотрят. А Петя и Хаген с нами едут, по приказу. Чего глазами хлопаешь? В расположение — бегом!
— Яволь! — брякнул я.
— Хватит ёрничать! Давай галопом!
Вот и помчались мы с Соколом, натурально, как зебры. Галопом, в смысле.
Когда великий князь и герцог на пару бегут, в мирное время это вызывает смех, в военное — панику. Поскольку положение у крепости было переходное, встречающиеся на пути шарахались в стороны, не зная, как на нас реагировать. А я на бегу рассуждал, что это и правильно. Хотя бы иногда стоит использовать все возможности светлостев! Надо — дорогу дали! Надо — курьерский дирижбандель предоставили!
С этими радужными мыслями я влетел в свою палатку.
А собираться-то не пришлось. Пока я по крепости бегал, наш почётный Душнила уже всё упаковал и сидел на трёх наших ящиках.
— О! А я тебя искал.
— Плохо искал! Можно было бы лис попросить. Мгновенно бы нашли. Да? — спросил я туманное облачко за своей спиной.
— Конечно, Илья Алексеевич.
Хаген вздрогнул.
— Илья, ты иногда так похож на нашего императора. Прямо страшно.
— Ты это… — я понизил голос и взял Хагена под локоток, — слышь, ты бы, не распространялся с подобной мыслью. А то мало ли, подумают чего. Решат вдруг, что я императора копирую. Или, не дай Бог, вообразят, что передразниваю. А оно нам надо? Оно нам не надо!
— Яволь! — также тихо согласился Хаген. — Такое нам не нужно.
Потом мы грузились прямо перед воротами крепости. А вот чего не ожидал, так это парадного строя солдатиков, которые выстроились провожать нас. И такими восторженными глазами на нас глазели, мама моя. Прям, даже неловко было.
— Это чего это щас за парад был?
— Ты чего, Коршун? Не в курсе? Ваши похождения в Голконде — сейчас синема-хит сезона! — выпучил на меня глаза Витгенштейн.
— Какие, ядрёна колупайка, похождения⁈ Какое ещё синема? — не хуже него вытаращился я.
— А такие. Вас же снимали. Аж тремя камерами.
— Какими камерами, Петя? Что ты несёшь?
— Тремя экспериментальными миниатюрными камерами. Две на лисах были, а одна с «Дельфина». Общий план, так сказать. А теперь эти ленты по всем синема-театрам крутят. Успешная атака иррегулярных сил России на супер-укреплённый дворец Голконды. Огонь!
Вот же, пень горелый, опять я звезда экрана!
НУ, ЗДРАВСТВУЙТЕ!
— Эх, жаль, что не тридцать первого летим! — сетовал Иван. — Представьте себе: нарядили бы кого-нибудь в костюм деда Мороза, троечку нарядную с санками в Иркутске бы арендовали, мешок купили для подарков — и подкатили бы к самому крылечку! Вошли бы этак, — он постарался изобразить бас: — «Здра-а-авствуйте, детишки!»
— Тебе с твоими фонарями только деда Мороза и изображать! — раскритиковал его Витгенштейн.
— А чего я-то? Мы бы Илюху нарядили! А Айко Снегурочкой, она притворяться здорово умеет. Надо только песенку про ёлочку выучить?
— Что за песенка? — довольно равнодушно поинтересовалась Хотару.
— Специальная, новогодняя, — Иван подмигнул нам. — Кто песенку деду Морозу споёт, тому на новый год сладкие подарки полагаются.