Мы засмеялись и пошли смотреть, как у «Брусники» внутри. Успели пройти с подробной экскурсией по всему жилому модулю, заглянуть в транспортный отсек, оценить каюты, которые батя и Дмитрий себе выбрали — а Афони всё не было.
11. С КОРАБЛЯ НА БАЛ
Дмитрий с Сергеем объявили, что несмотря на имеющиеся на руках заключения о техническом состоянии, человеческий фактор со счетов тоже сбрасывать не стоит. Поэтому помимо системы навигации и механической части приводов управления неплохо было бы осмотреть оба аппарата на предмет наличия/отсутствия элементов бортового вооружения, случайно оставленных (или, не дай Бог, неразорвавшихся) боеприпасов на борту и прочего из боевой части. Вдруг да недосмотрели трофейщики? Да и вообще, вдвоём инспектировать сподручнее, особенно арсенал и крюйт-камеру (сиречь «артиллерийский погреб»).
И, раз уж позволяет время, они как раз этим и займутся.
А мы с батей остались дурью маяться. Ну, посидели. Ну, поговорили. Чего на совершенно пустом дирижабле-то делать далёкому от летучей техники человеку? Беспокойство, отступившее было, когда добрались до конторы, накатило с новой силой. Не зная, чем себя особо занять, вышли на улицу, свежего воздуха глотнуть.
— Чевой-то дело к вечеру, — я с тревогой осмотрел сереющее небо, на фоне которого в нескольких местах поднимались освобождённые от наземных креплений аппараты. — Не случилось бы с Афоней чё.
Батя сдвинул фуражку на затылок и упёр руки в боки:
— Ну, случилось коли — будем выяснять да искать. Ограбить его не должны были, деньги он все почти мне оставил. А если уж…
Но договорить, что «если», он не успел. Из-за рядов аппаратов вырулил большой дилижанс, на козлах которого, рядом с кучером, сидел Афоня, а внутри и даже на втором этаже, на крыше — куча всякого народа.
— Мы тебя уж потеряли! — крикнул батя, когда карета остановилась напротив нас. — Людей, что ль, собирал?
— Да не, Алексей Аркадьич, люди заранее ждали. Больше времени ушло, пока полётные путёвки оформил, да все разрешения, да телеграфировал в Иркутск насчёт причальных мачт, которые мы зарезервировали, что подтверждаем — ответа ждал…
— Ну, понятно.
— Так! — Афоня сделался страшно деловой и замахал руками в сторону дилижанса: — Первая команда — сюда, поступаете в распоряжение Дмитрия Петровича, — он ткнул рукой в сторону появившихся из дирижабля Сергея с Дмитрием: — Вторая, отправляетесь с Сергеем Викентьевичем на второй дирижабль. Времени немного, через час выйти желательно. Топливные ёмкости на осадок отстоявшийся и посторонний механический сор — осмотреть! Исправность дублирующих узлов и механизмов — проверить, да поживее!
Приехавшие команды засуетились, разбираясь.
— Господа пилоты! Сейчас последние проверки и незамедлительно отправляемся, в форсированном темпе идём до Новосибирска. До двух вряд ли добраться успеем?
— Не успеем, — сразу мотнул головой Сергей. — Даже если без задержек выйдем, прибудем в третьем часу. Ещё ж на восток летим — значит, в четвёртом.
— Ага. Туда-сюда на ветер скидку сделаем… Ну, значит, на прибытие в четыре будем рассчитывать. В Новосибирском резервном воздушном порту делаем остановку на шесть часов — вам поспать. Как только швартуетесь — немедленно вам отбой. Дальше до Иркутска без остановок. В светлое время дня на четыре часа возьмёте отдых, помощники вас заменят. Точки «от» и «до» определите сами. Задача ясна?
— Так точно! — оба пилота по-военному бросили руки к козырькам.
— Сергей, Илья, давайте в дилижанс — и к себе! Я сейчас базовых техников вызову, чтоб разблокировали нас, заканчиваем проверку и отправляемся.
Добрались благополучно, в Иркутск прибыли ранёшенько утром в пятницу. Афоня нас с батей сразу к себе повёз, чтоб потом заново не собирать. Точнее, даже не так. Сперва мы по дороге к Лизавете заскочили, отцу ногу подлечить, а оттуда — к Афоне. А там матушка с Катериной, все в тревоге — как говорится, чуть свет, уж на ногах, ждут!
Обрадовали, только успели малость освежиться да чайку попить — двигать пора. Сперва в регистрационную контору, за постоянными номерами. Тут снова пошлину пришлось платить — за внесение постоянного номера, названия дирижабля и имени владельца в реестр. Оттуда в канцелярию воздушного порта — за постоянными опознавательными знаками. Там сразу батюшку портовского пригласили, освятить новоприобретение. Потом к нотариусу — доверенности делать, чтобы Афоня мог без нашего присутствия договора заключать, путёвки оформлять и прочее, и прочее.
Еле как к двум часам пополудни управились. Афоня сразу:
— Ну, Илюх — давай к нам! Маман с Катериной, не иначе, стол организовали — обидятся.
Почесал я в затылке.
— Э-эх… Вся моя учёба на этой неделе наперекосяк пошла! Заедем хоть, объяснюсь. А то ведь сорвался я, не предупредил никого.
— Да заедем! — легко согласился Афоня. — Всё одно по пути.
— И за Мартой?
Тут Афоня покряхтел, раздумывая. До монастыря — эвон крюк!
— А за Мартой посыльного пошлём, который в тот раз твоё ландо домой отогнал, — подал усталый голос батя. — Пущай привезёт. Ему кака разница, куды мотыляться?
Такой вариант всех устроил.
Заскочил я на ипподром, переговорил с Харитоновым. А он меня удивил:
— Не потеряли мы тебя. В понедельник заходила девчонка-то воспитанница. Как бишь её? Матрёша?
— Ну, можно и так.
— Так зашла, сказала: «Срочный вызов, Илья лететь, я не понимать куда». Про телеграмму толковала. Я уж сообразил, что дело серьёзное. Ты вот что, приходи-ка завтра. Позанимаюсь с тобой дополнительно. А то ведь в понедельник — всё, экзамены у вас.
Мне стало неловко.
— Неудобно, Вадим Петрович, ваше личное время занимать.
— Ты брось! Неудобно ему. Я эту неделю парней знаешь как дрючил⁈ Ваши показатели — это и качество моей работы тоже. Так что завтра к восьми без разговоров!
— Так точно!
— Ну вот, другой коленкор…
Приехали мы к Афоне — а там уж все мои сестрицы, полон дом детей, да друзей, да хороших знакомых, да все нарядные, столы ломятся — чисто именины государя-императора праздновать собрались! Афоня нас с батей в бока толкает:
— Проходите-проходите дальше, в спальню!
А там на вешалках наши мундиры парадные ждут, да с медалями. Ишь ты, сговорились!
Принарядились мы чин чинарём. Вышли — все давай хлопать, орать. Смотрю, и Марта уж тут, тоже как медный грош сияет. Ну, ладно, жалко, что ли — отпразднуем!
Хорошо, у меня появился повод лишнего на грудь не принимать: объявил, что на завтра с раннего ранья мне назначено личное испытание (для пущей важности слегка приукрасил) — за два тоста принял: за «Дельфина» да за «Бруснику» по рюмочке — а после только морсом бокал наполнял.
Но гульнули от души — за этакую обнову! И гармошка откуда-то вывернулась. На двор гулянье выплеснулось — плясать! Тётки за столом наоборот, протяжное да душевное запели… Вечер накатил прохладой. Собрался я тихонько, комбинезон пилотский в авоську затолкал, Марфушку свистнул — да и улизнули мы до дому, пока никто меня не заметил да длинных разговоров «за жисть» не начал.
На ипподром я пришёл пораньше, размяться как следует, прежде чем меня начнут на фарш рубить и в пироги закатывать. Ан, не первый оказался! С противоположной стороны улицы ко входу на территорию шли двое учеников из нашей группы. Один, завидев меня, остановился в воротах, поджидая.
Федя с жандармского управления. Нормальный парень. Насколько знаю, за особое усердие и успехи в поимке грабительской банды направлен на курс за служебный счёт и жилы рвёт, чтоб попасть с первую десятку — в таком случае свидетельство об окончании будет приравнено к ускоренному прохождению двухгодичного младшего офицерского училища и даст ему право получить обер-офицерский чин через полтора года, а не через двенадцать.
— Здорово, Илья!
— Здорово, — мы пожали руки и дальше пошли рядом.
— Тут, ребята с уголовного мне стукнули: интересовались тобой, — Федя слегка посмеивался. — Я уж думал, реально случилось что — пропал Илюха. А оказалось, ты у нас герой геройский!
— Погоди! Интересовался-то кто?
— Да из банка какой-то дядечка. Говорят, когда ограбление-то было, подошёл к нашим жандармским после и всё про «героя-спасителя» выспросил: действительно ли казачьего войска унтер-офицер, фамилию, адрес — всё вызнал. Дочка, говорят, с ним была хорошенькая, всё платье от пирожных оттирала…
Ах, вот это кто! Выходит, папаша Шальнов отнёсся к моей просьбе о прогулке с дочерью со всей серьёзностью и немедленно навёл необходимые справки.
Не, ну тут я его понимаю! Мало ли какие служилые бывают. Он, может, в бою герой, а по жизни — дебошир, пьяница и вообще дурак? А ты с ним дочку отпустил.
Так-так-так… Учитывая обширный и довольно специфический круг знакомств, который мог бы быть у присяжного стряпчего, Александр Иванович, скорее всего, уже собрал на меня целое дело с подробностями: где родился, когда крестился, как живёт и чем дышит. А так же кто моя родня и что маманя готовит на воскресный обед. Впрочем, это даже к лучшему. Мне скрывать нечего.
— А что ж ты не спрашиваешь, почему ему всё рассказали? — полюбопытствовал Федя.
— А чего тут спрашивать? Поди, позвонил по дружбе жандармскому начальству, сразу сверху и тюкнули: отвечать на все вопросы!
— Ты знал, что ли?
— Так догадался.
Вот сойдутся Шальнов с моей матушкой на почве закулисных соглашений, тут к гадалке не ходи… Сплошные интриги и заговоры, куда не плюнь!
Но тут со спины раздался бодрый голос Харитонова:
— Ага! Пораньше решили прийти! Похвально!
Мы с Фёдором переглянулись: времени-то! Едва восьмой час начался! Не говоря уже о том, что суббота была у нас законным выходным, и я вились мы сегодня исключительно добровольно.
— Кто рано встаёт, тому Бог даёт! — нравоучительно поднял палец вверх Харитонов. — Всем, кого имею счастье лицезреть на площадке — дополнительная подарочная схватка с наставником!