Оказавшись на палубе, легионеры рассыпаются веером и быстро продвигаются к носовой части парома. Анчич не скрывает довольства: попались, голубчики, – больше им деться некуда! Даже если Хелена снова каким-то чудом упадет за борт, Гийом живо подхватит ее на катере. Попались!
Однако в десяти шагах от цели его вдруг окатывает нехорошее предчувствие – будто вот-вот должно произойти нечто непредсказуемое.
И оно происходит.
Светло-голубая «Toyota Corolla» внезапно срывается с места, визжа резиной ведущих колес по металлу наклонной аппарели, которую русский парень использует в качестве трамплина. Разогнавшись под небольшим углом вправо, японская иномарка совершает дальний прыжок.
Генерал в бешенстве подбегает к краю аппарели.
– Гийом! – брызжет он слюной. – Гийом, твою мать! Немедленно достань их! Они смещаются по правому борту!..
Увидев полет машины, капитан судна дает полный назад, но массивный паром продолжает по инерции двигаться вперед, толкая тонущую машину носом, а затем правым бортом.
Гийом спешно отшвартовывается от парома, огибает его и… видит на поверхности лишь пузыри и обильную пену.
– У тебя только один аппарат? – забывшись, вторично интересуется Анчич.
– Один, – спокойно повторяет хозяин яхты. И недовольно бурчит: – Могу уступить – иди под воду сам.
Вздохнув, генерал хлопает по его плечу:
– Ты – лучший среди нас пловец.
Подготовка Гийома к спуску под воду заканчивается. Проверив давление в баллонах, крепление аппарата и ножа, маску и фонарь, он кивает своим товарищам и садится на борт катера.
– Попробуй поднять оба тела, – просит Анчич.
– Постараюсь, но не обещаю. Парень наверняка тяжелый.
Опрокинувшись назад, он исчезает под водой. А для оставшихся в катере четверых легионеров наступает тяжкое время ожидания…
– Скажи, какого черта мы преследуем твою дочь? – тихо спрашивает Этьен.
Один лишь он, закончивший службу во Французском иностранном легионе в звании сержанта, имеет право задавать бывшему капралу Андре Боровицу столь прямые и нелицеприятные вопросы.
Выпустив клуб табачного дыма, тот недовольно морщится, но все-таки снисходит до ответа:
– Только через нее я могу выйти на одного ублюдка по имени Марко Матич.
– На кой черт он тебе сдался?
– Давно хочу добраться до правительства Сербской Краины в изгнании. Добраться и повесить по очереди каждого!
– Но зачем?
– Что значит зачем?! – взвивается Анчич. – Ты всегда жил в свободной Франции и не знаешь, что такое оккупация…
Отрывистую речь прерывает капитан парома. Перегнувшись через борт, он что-то говорит.
– Антуан, чего ему от нас надо? – нервно вопрошает генерал.
– Говорит, что к нам направляется корабль береговой охраны, а из порта Чанаккале вышли два полицейских катера.
– Ну и что?
– Просто информирует.
– Передай: мы к произошедшему отношения не имеем. Не надо было принимать на борт неизвестных экстремистов…
Выслушав резкий ответ хорвата, капитан парома исчезает.
Анчич некоторое время молчит, но раздражение, вызванное любопытством Этьена, не остывает.
– Антуан! – оборачивается он к снайперу. – Ты ведь ирландец, верно?
– Ну, – кивает несловоохотливый великан.
– Как ты относишься к Британскому содружеству?
– Я его терплю.
– Нельзя ли подробнее?
– Чего ж нельзя? Можно… До вступления в Легион я состоял в Ирландской республиканской армии, принимал участие в террористических актах.
– И что?
– Ничего, – равнодушно пожимает тот плечами. – Если бы не «Декларация Даунинг-стрит», вынудившая нас отказаться от насилия, я до сих пор с удовольствием отстреливал бы паршивых британских политиков и чиновников.
– Не жалеешь, что потом много лет пришлось скрываться в Турции, в Палестине?
– Никогда ни о чем не жалел. Ты ведь тоже скрываешься от Интерпола.
– Благодарю, Антуан, – бурчит Анчич и надменно смотрит на бывшего сержанта: – Еще вопросы есть?
– Нет, – усмехается тот. – Все ясно…
Трое легионеров ждут четвертого до окончания предельного времени пребывания под водой.
– Все, – тихо говорит Этьен, – воздуха в акваланге больше нет.
Снайпер вглядывается в поверхность моря.
– Какого черта он не всплыл? Я недавно видел воздушные пузыри недалеко от катера…
– Проверьте, нет ли где второго дыхательного аппарата.
Они шарят по рундукам, салону и каюте. Второго акваланга на катере нет.
– Береговая охрана. И полиция, – информирует, глядя в бинокль, Этьен. – Пора сматываться.
Анчич сам встает к штурвалу, коллеги проворно выбирают швартовые концы. Двигатель набирает обороты, и катер стремительно уходит в сторону турецкого берега…
А спустя полчаса хорват подзывает Антуана:
– Послушай, ты ведь много лет прожил в Турции?
– Было дело.
– Знакомые остались?
– Тебя что интересует: криминал или представители власти?
– Разве это не одно и то же? – морщится генерал. – Мне хотелось бы избежать проблем с пограничниками, таможней и прочей блевотиной. Нужны хорошие документы.
Бывший снайпер Легиона задумчиво смотрит на полоску турецкого берега…
– Есть один приятель из МИТа. Правда, не знаю, жив ли.
– Что такое МИТ?
– Милли Истихбарат Тескилати – главная национальная спецслужба Турции, выполняющая как разведывательные, так и контрразведывательные функции.
– И как далеко твой приятель?
– В Стамбуле. Пару раз выручал за вознаграждение.
– Деньги – не проблема. Поможет?
– А куда он денется? Стамбул по-прежнему один из самых криминальных городов мира, в котором все продается и покупается…
Генерал не собирается сдаваться, покуда не будут найдены тела его дочери и русского парня. Зная его нрав, товарищи даже не пытаются возражать.
Катер идет средним ходом по проливу Дарданеллы, впереди приморский городок Чанаккале. Антуан, много лет проживший в Стамбуле, ведет переговоры по мобильному телефону. Наконец, отключив связь, выдыхает:
– Приятель пообещал надавить на береговую охрану через турецкую спецслужбу МИТ. Проблем в Турции у нас не будет. И намекнул на возможность получения хороших документов.
Анчич молча кивает: помощь такой могущественной организации не помешает.
Катер подходит к акватории порта. Анчич сбрасывает ход до малого и вглядывается в нагромождение пирсов и причалов. Внезапно пищит рация, отвлекая от поиска временного пристанища.
– Да, Клод. Где ты примостил свою «вертушку»?
В ответ динамик хрипит голосом пилота:
– В аэропорту Чанаккале. Это на юго-восточной окраине.
– У тебя все в порядке?
– Заправился, оплатил обслуживание со стоянкой.
– Значит, к вылету готов?
– Может быть, хватит на сегодня? Я с рассвета в кабине…
– Отставить, Клод! Мне нужна твоя помощь. Выпей чашку кофе и вылетай.
– Куда?
– Я хочу, чтобы ты хорошенько осмотрел побережье пролива. От входа до этого… как его…
– До Чанаккале.
– Да-да. До Чанаккале и до деревушки, что напротив через пролив.
– Ясно, шеф. Через четверть часа приступаю…
Моторная яхта не вернувшегося из-под воды Гийома более полутора часов болтается на низкой, ленивой волне у длинного пирса. И слева, и справа пришвартованы десятки таких же маломерных судов. Три легионера скучают под козырьком рулевого салона.
После невыносимо долгого ожидания рация подает сигнал.
– Парни, как меня слышно?
– Отлично слышно! – хватает аппарат Анчич. – Что у тебя?
– На сто процентов не уверен, – докладывает Клод, – но мне кажется, что на берегу я вижу эту парочку.
– Где они?!
– Сейчас подойду поближе…
– Где они, Клод? – рычит генерал. – Где?!
– Немного южнее порта. Бегут к лесочку, что за старой крепостью…
Анчич оставляет Этьена присматривать за катером и вместе с Антуаном бежит на берег. На ближайшей улице они садятся в такси. Антуан коротко изъясняется с турком, и машина мчится к южной окраине города…
Вот и крепость. Городишко настолько маленький, что поездка из центра до окраины не заняла и пяти минут.
– Клод! – кричит в микрофон рации генерал. – Клод, как меня слышишь?
Владелец легкого вертолета молчит. Он побеспокоил лишь однажды – когда машина покинула пределы порта. «Это определенно они! – доложил пилот. – Я их узнал! Скорее!!»
Пока Антуан рассчитывается с таксистом, Анчич запрашивает место вертолета. Но Клод не отвечает.
Внезапно таксист взмахивает руками и показывает на горизонт.
Хорват с ирландцем смотрят в указанном направлении. Из-за старой крепости поднимается столб густого черного дыма.
– Что это? – непонятно у кого спрашивает Антуан.
– Боюсь, это жарится задница Клода, – шепчет генерал. И, ускоряя шаг, добавил: – Быстрее! Может быть, успеем…
Красно-белый фюзеляж легкого вертолета лежит на боку среди деревьев реденького лесочка. Шагах в сорока, опираясь на заброшенное полуразрушенное строение, сиротливо торчит вырванная «с мясом» хвостовая балка, рулевого винта на ней нет. Повсюду валяются обломки лопастей, остекления кабины. Остатки вертолета чадят едким дымом – горит разлившееся по земле авиационное топливо.
Анчич с Антуаном бегут к пожарищу и вскоре находят неподалеку Клода. Он здорово переломан, лицо в крови, тонкая куртка тлеет.
Легионеры оттаскивают его подальше от огня, осторожно укладывают на пожухлую траву.
– Что случилось, Клод? – присаживается рядом Анчич.
Пилот пытается что-то сказать… Не выходит. Вместо слов из груди вырываются сиплые звуки и хрипы.
Осмотрев его, снайпер тихо извещает:
– У него переломаны все ребра и здорово отбиты потроха. Похоже, он не жилец.
Неприятная новость.
– Значит, мы остались без вертолета. Плохо, – закуривает генерал. И принимается за расспросы с удвоенной энергией.
Однако Клода надолго не хватает. Через минуту Анчич поднимается и отряхивает с брюк сухую траву.