– Максим! – вскинулся, соскочил с места Игорь. – Ты пойми – преступление раскрыто. Ну зачем?
– Раскрыто, – согласился Оболенский. Он шел к выходу медленно и размеренно, как робот. – Я дал слово. И. Никто. Никогда. Не сможет. Сказать. Что свое слово я не держу. – Остановившись на пороге, обернулся к Игорю: – Мне жаль…
– Ты о чем? – растерялся Михайлов.
– Мне жаль, что я в тебе ошибся, – ответил Оболенский.
Слова хлестнули Михайлова, как пощечина.
– Да пойми ты! Плетью обуха не перешибешь!
– Я попробую… – ответил Максим и вышел в коридор, громко хлопнув дверью.
Вслед за ним и Василий, непонятно каким образом пробравшийся в святая святых УВД, задергался, задвигался.
– Я тоже пойду, пожалуй…
– Васятка, ну хоть ты!.. – Игорь не мог понять, почему так? Ведь вроде все нормально, преступление раскрыто. Откуда такое исступление?
– Не-е, – протянул Василий, выскальзывая из кабинета. – Мне с ним… – Кивнул он в сторону коридора, куда удалился Оболенский. – …А то кто мне пропуск подпишет?
– М-мать!.. – Михайлов, не любивший матерной брани, редко позволял себе такие выражения. Но сегодня позволил.
Красногорский аэропорт Елисеево – название по наследству перешло от деревни, на околице которой в свое время и была заложена взлетно-посадочная полоса, – находился в двадцати четырех километрах от городской окраины. Казалось бы, чего тут такого? По нынешним временам вообще не расстояние. Пятнадцать минут – и ты на месте. Однако…
Сорок минут отобрали перемещения по городским улицам, а если точнее, то короткие спазматические рывки в дорожных пробках. Вечер, лето, погода, кажется, наконец-то установилась. Народ стремится за город, к озерам с прохладной водой, к шестисоточным «фазендам», к горячим шашлыкам и холодной водке. А Красногорск – город старый, улицы при строительстве на такую интенсивность транспортного потока рассчитаны не были… И реконструировать – расширять – их просто некуда. Вот и приходится тащиться со скоростью пусть и взбесившейся, но все равно черепахи. И даже проблесковый маячок, в просторечье именуемый мигалкой – заветная мечта любого мелкого чиновника или депутата, который Максим установил на крышу своей машины еще у здания УВД области, – не помощник. Остальные участники дорожного движения дорогу уступать категорически не желали. Кто-то – по причине плохого знания правил: зачем, спрашивается, загружать мозги и что-то там учить, если можно просто дать денег постоянно нуждающимся гаишникам? Кто-то старательно «не замечал» блики маячка просто из вредности. А нефиг! Представителей привилегированных групп населения в России не любят традиционно, а уж напакостить им, пусть и по мелочи, всегда рады.
Глядя на весь этот дорожный беспредел, Максим вел себя относительно спокойно. Сидел ровно, смотрел прямо перед собой. Лишь иногда испытываемое им волнение проявлялось внешне, да и то всего лишь перекатыванием желваков на скулах да похлопыванием пальцев по рулевому колесу.
Зато сидевший рядом с ним Скопцов откровенно нервничал и злился. Даже скорее психовал. Вертелся на сиденье, подскакивал, ерзал, словно был готов в любой момент покинуть комфортабельный салон автомобиля и пуститься в аэропорт бегом. Да еще и приговаривал вполголоса:
– Нет, ну что за козлы! Они что, мигалки, блин, не видят?! Совсем уже оборзели, полицию ни во что не ставят, шакалы! – И – уже намного громче, в приоткрытое окно: – Ты куда прешь, дебилоид?! В шары долбишься, удод?!
«Дебилоид» и «удод» на дорогой иномарке прекрасно все слышал и понимал, что сказанные нелестные слова относятся именно к нему, однако каким-то образом выражать протест не решался. Ругавший его парень – здоровущий, стрижка короче некуда, и нос на сторону свернут… А если к откровенно бандитской внешности приплюсовать черный здоровенный джип из тех, что традиционно пользуются популярностью среди представителей не самой законопослушной части нашего общества… Да, лучше не искать себе на филейную часть приключений и промолчать.
– Спокойнее, Вася, спокойнее, – не поворачивая головы, сквозь зубы посоветовал Максим. И было не совсем понятно, кого он успокаивает – только Василия или и себя самого. – Криком ничего не решить…
– А чего он? – по-детски возмущался Скопцов. – Лезет, зараза такая… А мы время теряем.
– Ничего, – все в той же манере отозвался Оболенский. – На трассе наверстаем…
И действительно, стоило только внедорожнику вырваться из тесноты городских кварталов, как Максим резко увеличил скорость. Замелькали придорожные столбики, отсчитывая отлетающие назад километры, засвистал на разные голоса встречный ветер, заглушая победное завывание двигателя, заметался по салону, игриво дергая пассажиров «Рейндж Ровера» за одежду и волосы.
А Оболенский, слившись в единое целое с тяжелой и мощной машиной, устроил на дороге натуральный слалом, резко бросая автомобиль с полосы на полосу, безжалостно «подрезая» менее расторопных автовладельцев. Иногда вообще выскакивал на менее загруженную транспортом встречку и несся по ней, лавируя между отчаянно сигналящих машин.
Такая вот лихая, как говорится, на грани фола, езда почему-то мгновенно успокоила Скопцова. Больше того – подняла настроение.
– Жми, Максим! – кричал он, с удовольствием подставляя разгоряченное лицо встречному ветру. – Жми! Достанем мы этого урюка! Гадом буду – достанем!
И тут на пути джипа образовалось новое препятствие. Для российских дорог о неожиданности и говорить не приходится, все пошло и банально до ломоты в зубах. От придорожных кустов, в которых укрылась «десятка» характерной сине-белой окраски, к обочине тяжеловесно трусил упитанный гаишник, на бегу размахивая полосатой палочкой.
Невнятно что-то буркнув себе под нос, Максим резко сбросил скорость.
– Дави! – возмущенно заорал Скопцов. Будучи сам автовладельцем и водителем, он органически не переваривал жадных и беспринципных «стражей дорог». – Дави эту мышь придорожную! Потом разберемся, после того как чурку прихватим!
– Этого «потом» может и не быть… – Оболенский аккуратно «притер» джип к обочине и остановился. Заметив недоумевающий взгляд Скопцова, пояснил: – Автомат у него, Вася. Начнет сдуру стрелять – тогда точно накроется все медным тазом. Пуля, сам знаешь, – дура. Лучше пару минут потерять… Все равно в этой стране ничего и никогда не делается вовремя. Значит, есть шанс, что и самолет с вылетом запоздает…
Между тем гаишник перешел с бега на шаг. Уже не спеша, вразвалочку, даже вальяжно, приблизился к джипу, небрежно взмахнул ладонью у виска и представился:
– Старший инспектор дорожно-патрульной службы, старший лейтенант…
Закончить он не успел – Максим выставил в окно развернутое удостоверение и, в свою очередь, назвался:
– Майор Оболенский, Управление уголовного розыска области. Мы – в аэропорт, на задержание убийцы.
Гаишник, чуть подавшись вперед, пристально всматривался в ксиву. И с каждой секундой лицо его менялось, на нем проявлялось выражение обиды, по-детски бесхитростной и простодушной. Нет, ну надо же! Так все хорошо начиналось… Такой солидный «букет» нарушений… Тут тебе и то, и это – выбирай по вкусу. И ведь все нарушения не легонькие, а солидные, дорогостоящие, да и сама машина не из последних, не «жучка» какая-нибудь. Владелец явно не бедствует и мог бы поддержать автоинспектора в его беспросветной нищете тысчонкой-другой. Останавливая джип, автоинспектор уже явственно слышал шелест купюр, переходящих из рук «борзого» автовладельца в его собственные натруженные ладони. И такой облом… Предъявленное удостоверение разом лишало гайца его «законного» заработка. Разумеется, обидишься тут!
– Знаем мы эти ваши задержания… – недовольно пробормотал гаишник, все еще надеясь на чудо.
Максим убрал удостоверение и, чуть подавшись вперед, сдвинул солнцезащитные очки на самый кончик носа. В упор взглянув поверх зеркальных стекол в глаза гайца, сказал:
– Ты еще ничего не знаешь, старлей. Но если мы опоздаем к отправлению «борта»… тогда тебе многое придется узнать. И я тебе не завидую.
И хотя говорил Оболенский ровным, совершенно спокойным тоном, гаишник невольно отступил на шаг. Что-то такое увидел он в глазах майора… Что-то, заставившее «стража дорог» сразу и безоговорочно поверить – задержи он эту машину еще хоть на минуту, и придется ему огребать неприятностей по самое не могу.
– Езжайте, господин майор! – На этот раз гаишник откозырял более браво, и голос его теперь звучал немного иначе: не уверенно и значительно, а почти что подобострастно. – Счастливого пути!
– Если дальше ваши стоят, крикни им по рации, чтобы не тормозили без дела, – возвращая очки на место и включая передачу, распорядился Максим, даже не глядя в сторону вытянувшегося струной «стража дорог».
– Есть! – опять козырнул тот и тяжеловесной трусцой заспешил к притаившейся в придорожных кустах «патрульке». А джип Оболенского, как пришпоренный конь, сорвался с места.
– Козел… – глядя в стремительно удаляющуюся спину гаишника, поделился своим мнением о его личности Скопцов.
Максим промолчал, полностью сосредоточившись на управлении.
Глава 7
…И все же они опоздали.
Когда джип, проскочив шлагбаум у въезда на площадь перед аэровокзалом, затормозил у ступеней, к нему метнулся толкавшийся неподалеку патрульный полицейский сержант.
– Нельзя! Не положено! – отчаянно замахал он руками, вроде как муху надоедливую отгонял.
Не обращая внимания на младшего коллегу, Максим заглушил двигатель и вышел из машины. Следом за ним покинул салон и Скопцов.
– Не положено здесь! – подбежал запыхавшийся сержант.
– Майор Оболенский, областной розыск! – Максим сунул сержанту под нос раскрытое удостоверение и, не позволяя опомниться, тут же спросил: – «Борт» на Душанбе…
– Минутку, господин майор… – потянулся к рации присмиревший сержант.
Надо отдать ему должное – он действительно уложился в заявленную минутку.