– Мы думали, она с тобой, – рассеянно отозвался Бенни. – Эй! Гром, гляди! Вон тот тип в соломенной шляпе…
Гром опрометью бросился через дорогу и чуть ли не силой выхватил спичку из рук дородного мужчины, который только-только успел прикурить сигару. Внимательно изучив добычу, он посмотрел на Бенни и отрицательно покачал головой.
Оба вздохнули.
– Да что у вас тут происходит? – удивился Дик.
– Ищем шведские спички, – значительно ответил Бенни.
– О.
Небось, собирают их, подумал Дик. Коллекционируют. Ну, как марки или еще что…
И вздохнул еще глубже них.
Это напомнило Бенни о пари, и с мучительным усилием он вернул свои мысли в нужное русло.
– Так-так-так, – сказал он. – Я думал, ты пытаешься пригласить Дейзи на бал?
– Я пытался, – траурно ответил Дик. – Но стоит мне открыть рот, как я непременно ляпаю что-нить не то. Сказал, что лицом она смахивает на люстру. И на связку бананов. Ну, то есть я думаю, что я это сказал… Не помню на самом деле. В голове все как-то стемнело.
– Гммм, – скептически выразился Бенни.
Вряд ли его можно было назвать экспертом в языке любви, но даже ему показалось, что на комплимент бананы не тянут.
Гром подбежал к ним.
– Ничего, – выдохнул он. – Это была «Брайант энд Мэй». Что там у Дика?
Бенни объяснил.
– Люстра с бананами? – Гром аж присвистнул. – Черт. По-моему, Дейзи должно было понравиться. Такое кому хочешь польстит.
– Думаешь? – Дик немножечко развеселился; может, не такого уж он и маху дал, в конце концов… – Кстати, насчет шведских спичек.
– А что насчет них? – оживился Бенни.
– Я, наверное, знаю, у кого они могут быть. Ну, учитывая, что он тут на Европейский Конгресс Газовой и Коксовой Промышленности выступать ездил, в Стокгольм. В прошлом месяце.
– Это кто же?
– Да мистер Уиттл. Что-то с ним непонятное в последнее время творится. Странно себя ведет. Будто у него что-то на уме. Ох, недосуг мне тут с вами торчать, парни. Надобно Дейзи искать!
Он в сердцах пнул пук соломы на тротуаре, который как-то не так на него посмотрел, и, вздыхая, побрел прочь.
Мальчики переглянулись. В глазах у обоих сияла одна и та же мысль.
– Мистер Уиттл, значит, – сказал Бенни. – Ну-ну.
– А мисс Гонория Уиттл была какая-то несчастная, когда я ходил к ним на урок тригонометрии, – сказал Гром. – Все вздыхала и в окно поглядывала. Думал, она дуется, что я ей тот шиллинг не отдал, который у Мелмотта-Змееглаза поставил, но, может, она на самом деле об отце беспокоилась – как я, когда моего за те фальшивые деньги замели. Так что, может, он и вправду чего-то замышляет. Вот ведь!
– Есть только один способ выяснить это, – твердо сказал Бенни. – Мы должны задетективить его в пух и прах. Пошли! Дело не ждет!
Узнав, что именно Дик сказал Дейзи, близнецы переглянулись и решили, что будет, пожалуй, нелишним держаться от него подальше денек-другой, – вдруг решит, что в провале операции виноваты они. Почему-то иногда людям бывало трудно поверить в то, что у барышень Перетти добрые намерения.
– Надо было все записать, чтобы этот дурень взял и прочел с листа, – покачала головой Анжела.
– Ну да, отлично бы он выглядел, – саркастически заметила Зерлина. – В решающий момент лезет в карман, достает шпаргалку и читает. Нет, я уже не знаю, что еще мы можем сделать.
– Некоторым помочь просто невозможно, – согласилась Анжела.
И еще раз скорбно покачав головой над тщетностью человеческих усилий в целом, двойняшки отправились домой – даже не заметив, как у парадного подъезда Дейзи поймал некий белокурый и кудрявый молодой человек, который любезнейшим образом приподнял шляпу и восхищенно сообщил, как прелестно она (не шляпа, Дейзи) сегодня выглядит. Молодой человек был мистер Хорспат, заместитель директора Газовой компании и второй ухажер Дейзи. Ему крупно повезло, что близнецы успели ретироваться, – а иначе они налетели бы на него в тот же миг и увлекли подальше от добычи любой ценой. Змееглаз-Мелмотт принимал на него весьма крупные ставки. Матушка Дейзи тоже горячо его одобряла, потому что у него такие славные нежные руки, как у настоящего джентльмена, – не то, что эти Диковы грабли… еще и вечно в масле к тому же. Мистер Хорспат, без сомнения, представлял серьезную угрозу всему их предприятию.
Глава третья. Альбатросовый чердак
Некоторые вещи ты должен делать сам, один.
Бенни полностью доверял Грому, но справиться с его природной неуклюжестью можно было примерно с тем же успехом, как научить лошадь вязать: такая задача требовала тщательности. Что до близнецов… – Бенни передернуло от одной этой мысли.
И вообще, великий детектив Секстон Блейк тоже не таскал с собой мальчишку-ассистента, Тинкера, всюду, куда бы ни шел. О приключениях Секстона Блейка Бенни еженедельно читал в «Чудесах за полпенни» и о Тинкере, честно сказать, был невысокого мнения. В основном его обязанности состояли в том, что Тинкер носился туда и обратно с записками, подавал мистеру Блейку увеличительное стекло и то и дело получал по голове от всяких мерзавцев. К такому персонажу волей-неволей относишься свысока… и даже с некоторым презрением.
Уж Тинкер бы точно не разгадал загадку с фальшивыми деньгами – куда ему! А вот Нью-катская банда справилась превосходно, можно сказать, триумфально! Нет, самого себя Бенни скромно считал боссом. Остальная банда шла, куда он вел, и делала, что он велел. Правда, когда речь шла о близнецах, суеверный Бенни украдкой скрещивал пальцы.
Как бы там ни было, Бенни частенько подмывало прыгнуть в омнибус, переправиться через реку, доехать до Бейкер-стрит, постучаться в дверь к великому детективу и спросить его мнения… – ну, как один профессионал другого. И вот сейчас он снова испытывал это искушение. К несчастью, согласно самому свежему выпуску «Чудес за полпенни» мистер Блейк в данный момент томился в цепях в подвале у злобного работорговца в Константинополе, а рядышком бутылка с кислотой неотвратимо разъедала веревку, которой была завязана дверца в клетке с изголодавшимися чумными крысами.
Бенни справедливо рассудил, что у великого детектива пока своих забот полон рот… хотя к следующей неделе он наверняка будет посвободнее.
Весь ужин он просидел, чуть не дымясь от нетерпения. К ним как раз заглянул кузен Моррис (он частенько это делал), и теперь они с Бенниным папой сидели за столом (закатное солнце бросало на них косые платки света через окно гостиной) и пространно спорили, оказал ли покойный герцог Кларенс дурное или благотворное влияние на мужскую моду последних лет. Они вообще никогда не могли ни на чем поладить – его па и кузен Моррис.
Потом к ним зашел еще сосед, мистер Шнайдер, и тоже присоединился к дискуссии, а Беннина мама и старшая сестра, Лия, принялись отпускать саркастические замечания насчет суетности и тщеславия современных мужчин – конечно, в сравнении со сдержанностью и скромностью женщин. В какой-то момент Бенни не выдержал и со словами:
– Простите, у меня тут есть одно важное дело…
– Нет-нет-нет! – перебил его отец. – А ну-ка сядь обратно. Послушай правильные интеллектуальные дебаты – тебе это только на пользу пойдет.
– Ах, Бенни, Бенни, – пожурил его кузен Моррис. – Мы же тут золотую мудрость глаголем – где еще такое послушаешь! Да десятки людей заплатили бы любые деньги, чтобы только поприсутствовать при споре такого качества – а тебе его, можно сказать, с доставкой на дом принесли! Вы со мной согласны, мистер Шнайдер?
– Я бы сказал, что в нашем парламенте многим недостает красноречия и легкости, расточаемых здесь с такой щедростью и питательностью, – совсем как куриный супчик миссис Камински! – чрезвычайно галантно ответил мистер Шнайдер.
Беннина матушка, убиравшая со стола, посмотрела на Лию, закатила глаза и ничего не сказала.
Бенни честно сел на место и сидел, пока ему не разрешили уйти. После чего бегом поскакал в свою комнатку на чердаке и занялся, наконец, правильным детективничаньем.
Он рассудил, что Секстон Блейк первым делом пожелал бы еще раз осмотреть шведскую спичку, а потому выудил свою главную улику из сложенной в несколько раз бумажки, где та хранилась из соображений безопасности, и свирепо впился в нее взглядом через чумазое увеличительное стекло.
У спички сгорела одна только головка – это означало, что ею чиркнули и почти сразу же затушили. Так можно зажечь фонарь, прикурить сигарету… – но не сигару. На сигару уйдет больше времени: часть деревяшки под головкой тоже успеет обуглиться. Так-так. Возьмем эту деталь на заметку, подумал Бенни.
Что бы сделал Секстон Блейк, обнаружив это? Наверняка все бы как следует записал.
Бенни выдрал страницу из тетрадки по истории и написал:
Потом он вспомнил еще кое-что и продолжил:
Возбуждение охватило его, энтузиазм взыграл, и Бенни понесся дальше.
Потом он подумал еще про желтую грязь, но сама по себе она уликой не являлась – зато могла стать уликой, если ее обнаружить на чьих-нибудь ботинках.
И, наконец, он написал:
А вот, интересно, что бы Секстон Блейк предпринял в отношении мистера Уиттла?
Скорее всего, он бы замаскировался и отправился следить за ним, как какой-нибудь… ястреб. Преступники же всегда возвращаются на место преступления – это всем известно. Так что если бы вдруг Бенни повезло увидеть, как мистер Уиттл воровато крадется обратно, в Газовщик-холл, – можно брать его голыми руками. Считай, с поличным!
Да только вот незадача – мистер Уиттл ведь был хороший человек. Он всегда щедро тратился на день Гая Фокса… А другой раз увидев, как Нью-Кат режется в уличный крикет с Нижним Маршем (во время одного из редких перемирий), засучил рукава и полез в игру – и, кстати, сразу выбил Громилу Уоткинса хитрой подачей! И костюмы он всегда заказывал у Каминских, хотя денег у него, как сказал Беннин отец, вполне хватило бы и на ателье с Сэвил-роу.
Но долг детектива – детективничать, и Бенни не собирался манкировать им.