вопросом: мне-то что делать дальше? Потому как я же теперь в бегах – за мной полиция охотится, все дела. Наверняка и награду назначили – за голову…
– Лучше бы она была большая, – сказала Анжела, – после всего, через что мы прошли. Полкроной тут никак не отделаешься.
– На Сицилии, – сказала мечтательно Зерлина, – когда кто-нибудь убегает из тюрьмы, он уходит в горы, к бандитам, и живет в пещере.
– В Ламбете гор не так уж много, – сказал удрученно Дик. – Да и пещер я что-то не помню. И не уверен, что Дейзи согласилась бы жить в пещере.
– Она бы согласилась – если б ты попросил, – веско сказала Анжела.
– Еще как согласилась, – подхватила Зерлина. – Потому как если бы ты стал бандитом, она бы тебя знаешь как зауважала? Ей бы пришлось. А не то ты б ее застрелил.
– Или горло ей перерезал, – предложила альтернативу Анжела.
– Ну… – начал было возражать Дик
– И ты бы, наконец, сделал ей предложение! Знаешь, почему тебе это до сих пор никак не удавалось? – сказала Зерлина.
– Знаю. Я стеснялся до чертиков, – мрачно буркнул Дик.
– Нет! Настоящая причина в том, что ты был какой-то там газовщик. А вот будь ты разбойник, ты бы вообще ни о чем не нервничал. А был бы храбрый и… дерзкий.
– Да ну?
– Конечно, был бы, – заверила его Анжела.
А ведь и правда! Дик прямо ощутил, как становится храбрее, отчаяннее… дерзее? – просто от одной мысли об этом. Разыскивается Дик Смит! Смертельно опасный Дик Смит, Ламбетский бандит!
– Да, – сказал он. – Сдается мне, вы дело говорите. Я теперь прям на что угодно способен. Если бы тут была Дейзи, я бы… я бы ей предложение сделал! Чтоб мне с места не сойти!
– Ну, ты просто до вечера подожди, – заметил Бенни, – вот будет бал, там и сделаешь. Учти, тебе придется переодеться в кого-то другого. И маску надеть. И нам, – тут он обвел значительным взглядом банду, – тоже придется быть там, для всякого случая. Будем на кухне работать или типа того. Потому что все решится сегодня! Да-да! Личность грабителя из Газовщик-холла будет раскрыта!
– А Дик, наконец, выиграет свою ставку! – радостно ляпнул Гром.
– А? Какую-такую ставку? – не понял герой дня.
Повисло неловкое молчание. Все внимательно посмотрели на Грома, который внезапно понял, что сказал, и заметался, ища выход из положения.
– Предложение Дейзи сделать, конечно! Да! Самая большая ставка твоей жизни! Никаких ставок я не имел в виду, ты что! Совсем наоборот. Я не о том, что Дик, дескать, деньги на это поставил. Я о том, что не о том… что кто-то вообще что-то там на это поставил. Я о том, что предложение… Дейзи… Ну, то есть…
– Так, хватит уже, – авторитетно сказал Бенни. – Нет у нас времени на твои загадки. Нам надо пойти на кухню и наняться на вечер в Газовщик-холл. А ты, Дик, сиди и не высовывайся, понял? Ты у нас в бегах. Нет, пойти по-тихому опрокинуть пинту в «Перьях» нельзя. Если прожаждишься, придется ждать, пока мы тебе еще бутылку чаю принесем. И переодеться потом не забудь! Говорю вам, народ, это лучший план за всю мою жизнь! Умереть не встать!
– У нас тоже есть план, – самодовольно сказала на это Зерлина. – Скажи, Анжела!
Но что это был за план, они, конечно, рассказывать отказались – вдруг остальных тоже поймают и будут пытать.
Дейзи никак не могла определиться, кого ей жальче – Дика или мистера Хоспата с его живописным синячищем под глазом. Или, раз уж на то пошло, себя. В конце концов, она решила жалеть всех троих, по очереди.
Еще она не знала, идти ей на бал или нет. Мистер Хорспат ее, конечно, пригласил, но ведь и Дик наверняка бы тоже пригласил, если б собрался с силами, и она бы лучше пошла с ним, чем с Хорспатом. С другой стороны, Дик был в тюрьме, а мистер Хоспат… не был, и вот только сегодня утром принес ей огромный букет лилий и снова попросил пойти с ним. В общем, у бедной девочки ум пытался зайти за разум.
– Я прям не знаю, что делать, ма! – в сердцах сказала она матери после работы.
– Ну-ну, лапочка, – утешительно ответила миссис Миллер. – Будь я на твоем месте, я бы пошла с этим милым мистером Хорспатом. Уж он-то настоящий джентльмен.
– А ежели б я на ём был, на ее месте, – мрачно проворчал мистер Миллер, – я б ни в жисть с ним не пошел. Не буду я за нее спокоен, когда она с таким типчиком, вот что я вам скажу. Человек, способный так отвратительно поступить с пальмой в горшке… и так хладнокровно – он способен на всякое зло, помяните мое слово.
Так что Дейзи пребывала в смятении и могла бы пребывать еще очень долго, если бы под самый вечер к ним не примчалась Анжела с посланием, предназначенным только для ее, Дейзи, ушей.
– Я ненадолго, – выдохнула младшая Перетти, когда они остались наедине в гостиной. – Я пришла сказать, что ты обязательно должна быть на балу. Потому что там будет переодетый Дик. Он специально для этого из тюрьмы сбежал. Никакие тюремные стены не смогли удержать его вдали от тебя! Даже крокодилы! Даже пулеметы… ну да, наверное, они бы тоже не смогли. Короче, тебе надо там быть – еще по одной специальной причине. Слушай, я побежала, а ты чтоб была на балу как штык, а не то пеняй на себя!
– Да! – вскричала Дейзи вне себя от волнения. – Поняла! Приду!
Анжела ускакала довольная, а она кинулась наверх – одеваться.
Не только у Миллеров, но и в каждом домохозяйстве Ламбета – ну, почти в каждом – люди доставали из шкафов самые лучшие наряды. Кто-то собирался идти в маскарадном, кто-то нет – правила сегодня были свободные. Молодежь в большинстве своем выбирала карнавальные костюмы; те, кто посолиднее, – обычное вечернее платье.
Мистер Хорспат, как заместитель директора Газовой компании, решил, что лучше он будет посолиднее, а потому облачился в черный фрак и белый бальный галстук, и вдобавок набандолинил волосы патентованным «Бандолином», чтобы лежали и волнились как надо – больно уж людям нравилась эта его волнистость.
Над подбитым глазом пришлось думать гораздо дольше, но тут на глаза ему попалась некая реклама в «Джентльмен Газетт», и он бегом побежал к мистеру Джорджу Полу на Оксфорд-стрит, подлинному Художнику-по-Фингалам.
Мистер Пол замазал пострадавший орган театральным гримом и содрал за это с Хорспата полкроны. Зато теперь, глядючи в зеркало, означенный Хорспат видел практически нормальную картину. Дейзи будет ужасно впечатлена, решил он и немного потренировал свою специальную Особо-Пленительную-Улыбку. Пара-тройка попыток, и совершенство было достигнуто.
Семейство Камински собиралось на бал полным составом. Мистер Камински с кузеном Моррисом битый час проспорили о том, годится ли самый свежий стиль вечерней моды, так называемый «парадный непринужденный» для такого аристократического мероприятия, как Бал газовщиков.
– Портной должен быть новатором, Луис! – твердил кузен Моррис. – Он всегда стоит на переднем крае моды!
– Нет, нет и еще раз нет! – возражал на это мистер Камински. – Портной должен воплощать спокойствие, хороший вкус и традиционные ценности. Совершенно не обязательно размахивать твоими последними американскими модами – не в Ламбете так уж точно. Сам носи свой «парадный непринужденный», если хочешь; я буду держаться формального вечернего стиля. Вот погляди на крой этого жилета! Посмотри, как отсвечивает лацкан! А? Каково? Такая красота способна радовать людей вечно, Моррис!
А у Добни тем временем хозяин дома лично гладил свои лучшие брюки. Гром хотел, чтобы папа отправился на бал в костюме пирата, но тот сказал, что он всего три раза надевал парадный костюм и, можно сказать, еще не окупил затраты. А потому костюм был извлечен из шкафа, утюг – поставлен на плиту, и работа закипела.
Едкий запах шариков от моли заполнял маленькую кухоньку целиком. Так, минуточку. Шариков от моли, говорите?
Мистер Добни принюхался.
– Сэм, по-моему, что-то горит, – сказал он.
– Черт, да! – всполошился Гром. – Ты слишком раскалил утюг, па! Скорей, убери его оттуда!
Мистер Добни буквально в последнюю секунду сдернул утюг с брюк и озадаченно поскреб в голове.
– Что с ним такое, понять не могу, – сказал он. – Все никак не наловчусь. У мамы, помнится, отродясь с ним никаких проблем не было.
– Миссис Малоун вот что делает, – вспомнил Гром. – Кладет поверх мокрую тряпку и гладит через нее. Пару-то, пару бывает! Целые облака!
– Ага! – обрадовался мистер Добни. – Так и знал, что здесь есть какой-то секрет.
Он водрузил утюг обратно на плиту, чтобы не остыл, и пошел мочить платок в корыте для мытья посуды. На сей раз утюг покладисто зашипел и наддал пару, а на штанинах по всей длине образовались превосходные, острые как бритва стрелки.
– Потрясающе! – мистер Добни довольно осмотрел результаты своего труда. – Да ими огурцы резать можно!
В это самое время братья Перетти были заняты тем, что подвергали костюмы друг друга беспощадной критике. Альф оделся на бал гондольером, но у него было столько серег в ушах и фальшивых украшений по всему остальному телу, что Джузеппе сказал, он похож больше на канделябр.
– Нет-нет-нет! – решительно возражал Альф. – На балу как раз и надо немножечко выставляться! Показывать себя с лучшей стороны. Молодые леди любят, чтобы все было… живописно. А вот чтобы на них произвели впечатление эти гигантские гусеницы у тебя на ногах, это я сильно сомневаюсь.
Джузеппе выбрал костюм ковбоя – с огромной шляпой с широченными загнутыми полями, которая едва в дверь проходила. Ах да, и поверх штанов у него красовались такие мохнатые ковбойские краги на целую ногу – все как полагается.
– Ничего подобного! – возразил он. – Это выглядит сурово и мужественно. Если такое хорошо для Буффало-Билла, то и для меня сгодится.
Альф на это только подкрутил усы и коварно ухмыльнулся.
И, наконец, в доме Уиттлов мисс Гонория прикалывала к бальному платью цветок гардении. Цветок доставил специальный курьер; к нему прилагалась карточка со словами: «От неизвестного обожателя». Мисс Гонория надеялась, что, надев подарок на бал, она сумеет под сурдинку выяснить, кто же его послал.