Проворный корреспондент уже заводил двигатель.
Колосья пшеницы забили о корпус автомобиля, вгрызаясь в краску и стекла — следы от укусов показывали, что новому сорту пшенице по зубам даже металл.
Корреспондент надавил на газ, машина резко тронулась с места.
Оператор показывал пшеничное поле через заднее стекло: пшеница высыпала на дорогу и устремилась в погоню со значительным отставанием, по пути поедая все, что казалось ей съедобным. А когда раздался крик корреспондента:
— Они уже здесь! — машину основательно тряхнуло, и вместо изображения появилась черно-белая пелена помех.
— Э-э-э… — проговорил ведущий, не в силах отвести глаз от пустого телеэкрана, — уважаемые телезрители, вы смотрели репортаж с экспериментального пшеничного поля. На связи был наш корреспондент Виктор. Следите за дальнейшим развитием событий.
По экрану прошла заставка, и диктор заговорил о международных новостях, словно с корреспондентом и оператором ничего существенного не случилось.
Профессор сидел как вкопанный еще минут пятнадцать — перед его глазами встала картина нового мира: бескрайнее пшеничное поле, съевшее всю растительность и животный мир на земле, и не добравшееся разве что до жителей морей и океанов.
«Вроде бы не первое апреля, — думал он. — Ради чего такие шутки? Неужели телевидение решило совместить приятное с полезным, и объединило новости и вымыслом? Для большего эффекта, так сказать… — он вздохнул. — А все-таки жаль, что священник успел излечить телевизор».
В двери постучали, и в лабораторию вошел охранник.
— Прошу прощения, — обратился он к профессору, — но уже поздно. Вам пора домой.
Профессор посмотрел на часы.
Девять двадцать.
— Вы правы, сейчас выйду, — профессор снял с себя лабораторный халат и повесил его на гвоздик, прибитый сбоку к старому шкафу.
— О! Новый телевизор! — изумился охранник. — Везет же людям!
— Это с какой стороны посмотреть, — ответил профессор.
— Со стороны кинескопа, конечно!
Профессор хмыкнул, еще раз посмотрел на телевизор, выдернул шнур из розетки, оглядел лабораторию в поисках включенных приборов и вышел в коридор.
Щелкнул закрывшийся замок.
Водитель такси зевнул и перелистнул газету. Вопреки ожидаемому, этим вечером поток желающих прокатиться с ветерком уменьшился до критического минимума: в небольших городах при теплой солнечной погоде народ гулял на своих двоих, и потому купленная кипа газет лежала прочитанной от корки до корки. Водитель с грустью отметил, что если дела и дальше пойдут таким образом, то газет придется брать раза в два больше. Или вовсе переключиться на большие и толстые романы.
Он поправил страницу с кроссвордом и обратил внимание на то, что к витрине магазина «Ткани» подошел человек лет пятидесяти, в строгом костюме — так одевались работники местного института. Что-то в его взгляде показалось водителю странным: человек пристально всматривался в затемненное помещение магазина, словно бедняк, который не может купить дорогие вещи, и единственное, что ему остается — это смотреть на предмет своей мечты с почтительного расстояния.
Человек глянул на наручные часы, и водитель автоматически перевел взгляд на свои — половина десятого. Магазин уже закрыт, и если этот человек надумает что-то купить, то ему придется подойти завтра.
«Наверное, он такой грустный, потому что из-за работы не успевает купить нужную вещь, — предположил водитель. — Сочувствую».
Положив газету с кроссвордами на колено, водитель щелкнул ручкой и начал заполнять клеточки правильными ответами.
«Ну, надо же, а! — думал профессор, шагая по улице к выходу за территорию института. Сам институт находился на пологом холме, из-за чего в дождливую погоду вода скапливалась в низине и окружала здание, словно ров. По этой же причине уходить с работы было веселее и быстрее, чем на нее приходить, но сотрудники не жаловались — считалось, что утреннее восхождение полезно для здоровья. Недалеко от забора располагались мусорные баки, а рядом с ними возвышалась груда битого кирпича — строительный мусор после ремонта здания. На следующих выходных его должны погрузить на грузовик и вывезти за город на свалку. — Придумали тоже: вырастить целое поле хищной пшеницы! Лучше бы в городах семена по десять штук раздавали — чтобы растущие колоски съедали в домах тараканов и клопов, а не нападали скопом на колхозников. А еще лучше — крылышки приделали бы, чтобы зерна ловили комаров. Хотя нет: нам придется не только от комаров, но и от пшеницы отбиваться. С другой стороны, из прихлопнутых зернышек можно сварить кашу, а из комаров даже бульона никакого не сготовить…».
Размышляя о репортаже, профессор не сразу сообразил, что уже не идет домой, а пытается протиснуться через большую толпу, стоявшую у магазина «Ткани». Народ никак не реагировал на его попытки протиснуться — «мол, вас тут не стояло», как говорил один юморист — и профессор глянул на наручные часы. Половина десятого.
— Странно, — пробормотал он себе под нос, — магазин полчаса как должен быть закрыт. Надеюсь, там никого не убили?
Мысли о генетически измененной пшенице ушли на второй план. Профессор перестал ломиться через толпу и прислушался к разговорам. Из невнятного гомона удалось понять, что ничего страшного не случилось, просто в магазин привезли шапки-невидимки и скатерти-самобранки. А толкался народ перед входом потому, что каждый хотел увидеть легендарные вещи своими глазами, но хитрые продавцы сделали вход платным: мол, такая редкость стоит того, чтобы отдать деньги даже за просмотр.
«Ничего себе! — ахнул профессор. — Ну, ладно, шапки-невидимки вполне могут быть разработкой военно-промышленного комплекса, но скатерти-самобранки как создали?»
— А что, уважаемый, — спросил он у соседа, — там на самом деле все это продают?
— Клянусь! — убежденно ответил тот. — Только стоят дорого, мне не по карману.
«А ведь я могу купить скатерть и шапку за счет института, — подумал профессор, — лишь бы это не очередной фрик, а то на работе засмеют. Надо разобраться».
Он вновь рискнул протиснуться, но толпа не желала его пропускать.
Разозлившись, профессор гаркнул:
— Да пропустите же меня, черт бы вас побрал!
Один из зевак обернулся, презрительно посмотрел на профессора, но внезапно презрение сменилось удивлением.
— Эй, смотрите, — воскликнул он. — Еще один покупатель! Пеший, и морда не бандитская. Пропустите: наш человек!
— Что? Где? — толпа зашевелилась, расступаясь и освобождая небольшое пространство — дорожку, ведущую прямо ко входу.
«Вот, давно бы так. Но чего они на меня так уставились? — гадал занервничавший профессор, проходя по тропинке. — Неужели все-таки розыгрыш? Слов нет».
Стоявший в дверях охранник приветливо улыбнулся.
— Вход — тридцать рублей, — сказал он. — И смотрите на товары, сколько пожелаете.
Водитель на миг оторвался от решения кроссворда и увидел, что человек сунул руку в нагрудный карман и достал на свет кошелек. Водитель отложил газету: действия незнакомца интриговали.
«Что он собирается делать с деньгами у закрытого магазина? Неужели решил на такси прокатиться? — подумал он. — Решай, мужик, я дорого не возьму. Мне бы газеты окупить для начала».
Но незнакомец вместо того, чтобы направиться к такси, достал из кошелька три десятки, вытянул руку в сторону магазина и разжал пальцы. Десятки выпали и, подхваченные ветром, полетели над тротуаром.
У водителя отвисла челюсть.
«Тут не знаешь, как заработать, а люди деньги на ветер пускают! — разозлился он. — Сволочи!»
Незнакомец опустил руку и снова застыл, немигающим взглядом смотря на витрину магазина.
«Фэн-шуй какой-нибудь? — озадаченно гадал водитель. Вспомнилась фраза: хочешь фэн иль хочешь шуй — лишь бы денежки отдал… — Да что это с ним?»
К решению кроссворда водитель так и не вернулся: наблюдать за незнакомцем оказалось намного интереснее.
Профессор молча протянул охраннику деньги. Тот открыл вход, и профессор вошел в магазин. Толпа сомкнулась и заглядывала в магазин до тех пор, пока двери не закрылись.
— А вам слабо заплатить тридцать рублей за вход? — съехидничал охранник. Секундой позже на него обрушился поток ругани.
— Кровопийцы несчастные, последние деньги у народа отнять хотите! — возопил какой-то мужичок.
— Тридцать рублей — это не деньги, — отпарировал охранник. — Вы на самогонку больше тратите. На такую гадость денег не жалко?
— Ты больной, что ли? — возмутился мужичок. — Это же самогон! Выпил гадость — сердцу радость!
— Да-да-да… — проговорил охранник. — Таким как вы, на заполнение желудка никаких денег не жалко, а вот заполнять мозги хорошими эмоциями — удавитесь за десятку.
— Желудок важнее.
— Голова тоже.
— Нет. Она болит часто.
— Меньше заполняйте желудок гадостью — ничего болеть не будет.
— Да иди ты.
Первое, что бросилось профессору в глаза — это невиданное обилие шапок всех мастей на стенах и скатертей на прилавках. Консультант приветливо улыбался, но стоял в стороне от покупателей — знал, что когда появятся вопросы, те сами подойдут и спросят о нужной вещи. Профессор, которого назойливое внимание продавцов и их попытки решить за покупателей, что им больше подойдет, постоянно выводило из себя, остался приятно удивлен. Не теряя времени, он подошел к демонстрационному столику, на котором еще один консультант демонстрировал возможности скатерти-самобранки.
По команде «Скатерть, развернись!», та без посторонней помощи расстилалась по прилавку и покрывалась появлявшимися из воздуха тарелками с разнообразной едой и стаканами с огромным количеством напитков. Желающие могли за отдельную плату попробовать и убедиться, что еда настоящая. Профессор не удержался и тоже заплатил, чтобы съесть кусочек жареной курицы.
Водитель выскочил из машины, когда увидел, что незнакомец снова полез в карман за кошельком.