— Да что я такого крамольного сказал?
— Ничего такого, кроме того, что выразил недоверие, как командующим войсками, так и политуправлению, — передразнил меня Михеев и продолжил:
— Но это ладно. Задача поставлена, и её надо выполнять. Поэтому хорош изображать из себя несмышленыша, тем более что времени у нас на все про все мало. Высказывай свои мысли и пожелания, я их обязательно доведу до командования.
Вот сейчас Михеев меня по-настоящему разозлил тем, что не воспринял мои слова всерьез. Прежде, чем начать отвечать, я немного подумал, пытаясь успокоиться, и начал говорить уже очень серьёзным тоном:
— Хотите от меня услышать пожелания? Хорошо, будут. Но потом не говорите, что вы их не услышали. Мне здесь нужен вменяемый командир с серьёзным штабом, способный действовать жёстко и бескомпромиссно. Более того, у этого командира должны быть беспрецедентные полномочия, позволяющие ему назначать и снимать с должностей любых, находящихся в котле начальников. Вообще любых. Без такого человека с большими полномочиями смысла затевать это дело нет. Собственно, это все из пожеланий. Теперь по мыслям. Просто идти на прорыв, не раздергав предварительно немецкие части, находящиеся на пути этого самого прорыва, чревато нехорошими последствиями. Соответственно, предварительно нужно будет решать, какими подразделениями командование готово будет жертвовать. Понятно, что одним из отправленных на закланье будет мой батальон, но этого мало. Нужно ещё, как минимум, пяток подобных частей, желательно, уже находящихся на оккупированных территориях.
Михеев, выслушавший меня очень внимательно, уточнил:
— Расскажи подробнее, каким образом ты собираешься, как ты выражаешься, раздергивать немецкие части?
— Просто все. Эти части в определённый момент времени атакуют какие-нибудь, значимые для немцев объекты, и тем самым отвлекут противника от основного. А в идеале заставят его снимать с нужного направления какое-то количество войск.
Ё — Понятно — протянул Михеев и добавил:
— Идея рабочая, только вот кроме твоего батальона, о других частях, находящихся в тылу врага, мы сведений не имеем.
К сожалению, выработать алгоритм действий, устраивающий всех, так и не удалось. Я, естественно, всеми силами отбивался от попытки возложить на мои плечи ответственность за проведение операции прорыва. А Михееву не нашлось, что предложить, кроме вышеизложенного. В итоге, незаметно подошло время, когда ему надо было улетать. Да и мне со своими людьми задерживаться не следовало.
Удивил Старинов, который уведомил, что на время останется со своими людьми в моем подразделении.
Он обозначил, что у него есть свое задание, приступить к выполнению которого ему нужно в ближайшем будущем. Но время ещё терпит, поэтому он и хочет посмотреть своими глазами, как действует моё подразделение.
Уже возле самолёта, когда мы прощались с Михеевым, тот произнес:
— Я, Сергей, конечно, доведу до командования все, тобой высказанное. Но ты все равно готовься к выполнению задания. Времени осталось очень мало и вряд ли твои пожелания осуществимы.
Я на это только кивнул головой, где-то даже обречённо, подумав, что похоже, быть мне крайним во всех будущих неудачах с затеянным прорывом.
От аэродрома мы уходили под светом ярко полыхающих костров, горящих самолетов и складов горючего с боеприпасами. Естественно, всю захваченную наземную технику при этом включили в состав колонны. Мужики даже пару зенитных автоматических пушек прихватили, как они выразилась, чтобы передать их Остапенко. Ведь у него теперь нет никакого прикрытия с воздуха.
Людям Старинова отдали сразу два трофейных грузовика, правда, сам он передвигался в моем броневике.
По дороге, время от времени проверяя дальнейший путь своей способностью, стараясь делать это незаметно для Старинова, мы с ним разговорились, и он рассказал о своём задании. Оно, оказывается, непосредственно связанно с будущим прорывом. И он сюда прибыл тоже, как бы для помощи в осуществлении этого мероприятия.
Он со своими людьми должен не много не мало, а взорвать два моста, расположенные в районе Кобрина. Таким образом, максимально затруднить немцам переброску резервов во время проведения операции.
Идея, конечно, стоящая, хоть и мало влияющая на положение вещей. Но главное, что его задание перекликается с некоторыми моими задумками в отношении подразделения Остапенко.
Я как раз думал отправить его к Кобрину, где находятся армейские склады, чтобы он там вооружил и экипировал своих людей достойным образом. Попутно, конечно, у него и решение других задач предполагается в том районе, но это уже так, на удачу.
В общем, я по большому счету, могу помочь Старинову с выполнением его задания. Не думаю, что имея на вооружении немецкую технику, возникнут какие-либо сложности с захватом этих самых мостов. Если получится выдать себя за своих и сблизиться, шансов у немцев удержать их в своих руках не останется, от слова совсем.
Собственно, об этом Илье и рассказал. Тот как-то странно на меня посмотрел и спросил:
— Скажи, Сергей, а у тебя случайно в районе Бреста нет ещё одного батальона, а то мне ещё и там надо железнодорожные мосты рвать?
Я без задней мысли брякнул:
— Пока нет, но, если надо, организуем.
В этот раз мы передвигались внаглую, не таясь, напрочь снося по дороге немецкие посты и встреченные патрули, практически не останавливаясь. За короткий промежуток времени нам надо преодолеть приличное расстояние, чтобы к рассвету добраться до (как их местные называют) гиблых мест, где в дальнейшем я и планировал воевать какое-то время.
Старинову со своими людьми по пути предстояло отделиться от нас и уже самостоятельно добираться до места расположения подразделения Остапенко.
Понятно, что последнему отбили радиограмму с приказом встретить гостей со всем радушием. Помимо этого, передам со Стариновым приказ на временное переподчинение вновь сформированного подразделения диверсанту.
Собственно, о деталях будущего рейда к Кобрину по пути, главным образом, мы и разговаривали. Илья клятвенно обещал не лезть особо в управление батальоном, просто высказывал пожелания. А решения, каким образом действовать, чтобы достичь нужного результата, оставлял на усмотрение Остапенко. Всё-таки есть у меня уверенность, что Остапенко больше глупостей не наделает.
Со Стариновым мы, кстати, отправим и некоторые захваченные трофеи, зенитки и сразу три грузовика с боеприпасами к немецкому вооружению.
Когда остановились, чтобы распрощаться и разъехаться в разные стороны, мне неожиданно принесли уже расшифрованную радиограмму от осназовцев. Я прочитал её, и передавая её Старинову, не выдержал и расхохотался.
— Ты просил батальон ещё у Бреста? Считай, что он у тебя есть.
Ребята, реально, удивили. Следующей ночью у них в планах было освободить военнопленных, вооружить их с расположенных рядом с Брестом складов. Потом посадить на нашу технику, собранную немцами, и выручать наших в крепости не по-тихому, как я предлагал, а полноценным ударом в спину осаждающих.
Более того, ребята смогли рвануть два моста, расположенных у крепости, и под шумок отправить к осажденным своего представителя, чтобы согласовать свои действия на следующую ночь.
Старинов, прочитав радиограмму, хмыкнул и произнес:
— Что-то я уже сомневаться начал, что знаю о диверсии больше других. Удивил ты меня, Сергей, нечего сказать. Если твои бойцы оставшиеся мосты уничтожат без моего участия, буду проситься перевестись в твоё подразделение.
— Угу, все вы норовите прийти на готовенькое, — пошутил я в ответ, а сам задумался:
— Интересно, реально ли и вправду рвануть эти мосты? Будь я там, на месте, наверняка попытался бы, пользуясь неразберихой во время атаки на осаждающих крепость.
Подумал и под удивлённым взглядом Ильи уселся писать текст ответной радиограммы, в которой рекомендовал подумать над проведением ещё одной диверсии. Если отсечь войска, находящиеся по ту сторону Буга, может появиться интересное окно возможностей. Тут после прорыва блокады можно и в самом городе покуролесить или ту же железнодорожную станцию посетить, отвлекая немецкие части от противодействия и эвакуации раненых, ослабленных защитников цитадели. В общем, много чего можно натворить, было бы желание.
Старинов, читая мои рекомендации и пожелания, только покачал головой и резюмировал:
— На мой взгляд, нереально, но, если получится, тебе простят, даже если не станешь участвовать в операции прорыва мехкорпусов из котла.
— Ну, ты сам видишь, приказа нет, есть рекомендации и пожелания. Ребята на месте сами разберутся, что возможно, а что, ну его нафиг.
Распрощавшись с Ильёй и его людьми, мы продолжил движение. Не будь в наличии моей способности и хорошей радиосвязи, мы могли влететь в серьезные неприятности.
Двигаясь напролом по шоссе, уничтожая по пути посты и патрули, мы неслабо взбудоражили немецкое командование. И нет ничего удивительного, что оно отреагировало на это желание прекратить безобразия в своём тылу.
В общем, по пути нашего движения на нас организовали вполне серьезную засаду силами целого мотопехотного полка. Тут нам откровенно не повезло, что такая маршевая часть нашлась в этих местах.
Понятно, что воевать с подобным соотношение сил смерти подобно. Но и уходить просто так, имея рядом подготовленную минную ловушку, я посчитал неприемлемым. Тем более, в моей больной голове возникла идея, в свою очередь, попробовать потрепать этих ещё не пуганных «победителей» и самим устроить на них засаду. Благо, что почти все силы батальона, как на заказ, находятся рядом. Две другие наши колонны, работавшие по аэродромам, идут практически параллельно с нами, только по проселочным дорогам.
Собственно, вышли они раньше нас и двигались с осторожностью, поэтому остались не обнаруженными. Мы их, по сути, догнали, вот и захотелось мне маленько похулиганить.
Спровоцировать немцев на погоню и предугадать действия немецкого командования потом было не сложно.