— Да, все верно, царапина, потому как жив остался и не калека, а что касается того, с кем связывать судьбу, это вы правильно подметили, с военными делать это — большой риск. Гораздо безопаснее и разумнее найти какого-нибудь бесхребетного бездельника, нарожать ему таких же амеб, а потом когда-нибудь задаться вопросом, «а нахрена?».
Во время этого моего монолога лица папы с мамой смурнели, а Настя неожиданно приложила пальчики к моим губам, не позволяя продолжить, и сказала как отрезала:
— Не слушай их, я сразу как тебя встретила, поняла, кто моя судьба.
Приятно было это услышать, чего уж тут скрывать, даже начавшая было подниматься внутри холодная ярость, как это бывает в моменты, когда я действительно сильно разозлюсь куда-то исчезла.
Так себе прошла эта встреча и я не раз пожалел, что воздействовал на капитана, чтобы он пустил в палату всех родственников.
Нет, на самом деле мелким я был рад, и мы нормально пообщались, но вот замечания от старшего поколения достали. Ещё ее мама в какой-то момент озадачилась, что это за госпиталь такой странный и почему медсестры здесь не как везде, и отец Насти удивил, ответив, что это больничка не для простых смертных, и удивительно, что меня в неё приняли.
Вроде говорили они без задней мысли, просто обсуждая очевидный факт, а все равно вот эти слова «удивительно, что приняли» как-то задели моё самолюбие, и я с трудом сдержался, чтобы не сказать в ответ что-нибудь резкое. Вообще обидно было, раньше я подобного не замечал, вроде все ровно было и все всех устраивало, а тут как с цепи сорвались. Непонятно это, а все непонятное поневоле напрягает.
Выяснилось все во время расставания, когда нас с Настей оставили вдвоём на несколько минут, и она после затяжного поцелуя прошипела тихонько:
— Узнаю, что ухлестываешь за этими красотками, — тут кивнула она на дверь, — оборву даже то, что не обрывается, — и выразительно посмотрела мне ниже пояса.
«Фига себе страсти, а с виду вроде скромная», — подумал я, но спросил про другое.
— Чего это твои сегодня такие неласковые?
— Не обращай внимания, жениха они мне присмотрели, по их мнению, подходящего, вот и ведут осаду, пытаясь внушить, как мне будет хорошо с этим, как ты говоришь, бесхребетным. Несмотря на как бы легкомысленность ответа Насти, я напрягся и, серьёзно глядя ей в глаза, произнес:
— Если этот претендент слишком настойчив, просто передай ему мои слова: выйду из госпиталя, найду и сделаю инвалидом.
Настя, из взгляда которой исчезла вся веселость, только кивнула в ответ.
В общем, не такой получилась встреча с любимой, как я себе представлял. Нет, никакой фальши в Настином поведении я не увидел, с этой стороны все нормально, а вот родители её напрягли и заставили задуматься, не зря ли я, пусть и невольно, но оттягиваю естественный ход событий. Может, стоит уже плюнуть на все, брать этот комок счастья в охапку и тащить в ЗАГС?
Даже головой непроизвольно покачал от подобных мыслей, а потом сам себе так же мысленно задал вопрос: ' а, собственно, чего ждать? Нет, понятно, что пока не встану на ноги, об этом и думать не следует, но и оттягивать все на потом — ну его нафиг'.
Вот как-то так вот и решил для себя вопрос со своей будущей половинкой.
Размышлял я об этом, находясь уже в своём бестелесном виде, наблюдая, как Настя с семейством усаживались в машину (кстати, незнакомой мне марки, явно, что-то импортное), и попутно нагло подслушивая их разговор.
Правда, он сводился по большей части к обсуждению госпиталя и меня касался только краешком. Настин отец объяснял родным, что слышал об этом месте от своего товарища из министерства и акцентировал ещё раз внимание на том, что простым людям сюда не попасть ни при каких обстоятельствах, даже за большие деньги. Тем удивительнее, говорил он, что я оказался здесь.
В какой-то момент он даже высказался, что может, я и не самый плохой кандидат в спутники жизни для их дочери, на что его жена даже зашипела, как кобра, и ответила, что я не иду ни в какое сравнение с каким-то Леней.
Когда они уехали, я от нечего делать решил осмотреть особняк, в котором проходил лечение. Здание старинное, вдруг найду какой-нибудь тайник или еще что интересное.
Нашёл, но не тайник — совершенно случайно обнаружил комнату, в которой известный капитан активно охаживал местную медсестринскую звезду Любочку, которая своей статью и красотой выделялась даже среди собранного здесь цветника.
Заинтересовал меня не сам процесс, тем более что застал я его, так сказать, в финальной стадии, а разговор между этими любовниками.
Любочка, дождавшись, когда партнер отдышится, спросила:
— Саш, а может, этот странный майор подойдёт? Время идёт, а подходящего человека мы так и не подыскали.
— Что, понравился тебе этот парень, молодого тела захотелось? — с какой-то даже злостью спросил капитан.
— Ну что ты такое говоришь? Мне кроме тебя никого не надо. Но ты же не хочешь разводиться с женой, а у меня скоро живот расти начнёт, и кому я тогда нужна буду? — начала она всхлипывать, на что капитан, досадливо поморщившись, ответил:
— Да не той ты уже, сказал, что-нибудь придумаем, значит, решим вопрос. Но майор не подойдет, очень уж покровитель у него серьезный, как бы чего не вышло. Да и невеста у него не хуже тебя, поэтому нет, про него забудь.
Он немного подумал и добавил:
— А вот дружок его, который лежит этажом ниже, мне кажется, подойдёт, да и глаз он с тебя не сводит, легко будет увлечь.
— Ну не знаю, — протянула Любочка. — Какой-то он слишком серьезный, такой и догадаться может.
— Что он там догадается? Подлечится и обратно на фронт, а там не до подсчётов, да и сама знаешь, что ребёнок может быть недоношенный. В общем, подумай, если нет, на следующей неделе должны положить подходящего кандидата, хоть старенький уже, но ещё бодрый. Будешь как Ленка нос задирать.
— Ага, с тобой другое задирается, а не нос. Ленка уже скоро второго рожать будет от твоих задираний.
— Ты язык-то прикусил, думай, что говоришь, — очень резко и со злостью ответил капитан. Любочка снова начала ластиться, пытаясь загладить вину, я же, вернувшись в тело, задумался.
«Капитан здесь очень неплохо устроился, прям на зависть, но и подставился нехило. Как мне сейчас поступить: просто не заметить это все или всё-таки вербануть его на будущее? Госпиталь — или больница, не суть важно, как это заведение назвать, — действительно не для простых людей, и такой кадр со временем может пригодиться, мало ли, понадобится лечение или, может, рычажок давления на кого-нибудь из будущих пациентов. Стоит над этим подумать поплотнее. Так-то идея с вербовкой мне нравится, какой-никакой, а актив, вот только сложно предугадать реакцию капитана на это. Вдруг он решит, что ему проще меня придушить по-тихому, пользуясь моей беспомощностью, чем подчиниться, мало ли что у него в голове. Дилемма, однако, и хочется и колется и мама не велит».
Размышляя подобным образом, сам не понял, как уснул, а проснувшись и решив глянуть краем глаза, как там мой начштаба, понял, что выбора-то у меня и нет. Любочка успела оседлать товарища и как раз в этот момент изображала неземную страсть, доставляя ему, судя по его счастливой роже, уйму незабываемых ощущений.
Как там говорят? Сам погибай, а товарища выручай?
Погибать не пришлось, а вот выручать — да, без моего вмешательства Кухлянских точно будет растить кукушонка, поэтому по-любому пришлось вмешиваться.
Нет, понятно, я не кинулся стаскивать с него Любочку, наоборот, порадовался за товарища, что ему повезло снять стресс, а вот капитана без вариантов решил брать за мягкое место, тем более что мне маленько повезло, и я стал очень даже не беззащитным.
Дело в том, что, пока Кухлянских развлекался, а я обдумывал свой будущий разговор с капитаном, в палате у меня нарисовался Илья Старинов, притом пришёл он совсем не с пустыми руками.
Глава 13
Старинов, после того как мы поздоровались, сразу насел на меня с предложением, от которого я, по его мнению, не мог отказаться. Хотел он ни много ни мало, а забрать к себе Остапенко. Дескать, сработались они, и ему такой командир нужен как воздух.
На моё замечание, что Остапенко не диверсант и заточен на выполнение совершенно других задач, Старинов только скривился и произнес:
— У меня за время совместной с ним работы сложилось другое мнение, у тебя там все из старого состава диверсанты, каких поискать, притом подготовленные получше моих ребят. Так что, может, всё-таки отдашь? Я тебе взамен готов пару лейтенантов отдать на выбор.
— Илья, скажи откровенно, тебе ведь не столько Остапенко нужен, как его батальон или, на крайний случай, ребята из остатков его прошлой роты?
Тот хитро на меня посмотрел, ухмыльнулся и произнес:
— Два лейтенантов и сотню осназовцев из центра подготовки на выбор, взамен на Остапенко и его подразделение, с начальством сам договорюсь.
— Два лейтенанта, которых я выберу лично, и полторы сотни осназовцев, а еще помощь в их оснащении всем необходимым, включая технику.
Старинов надолго задумался и в конце концов произнес:
— В принципе, наверное, приемлемо, но мне, прежде чем ударить по рукам, надо кое с кем переговорить.
— Скажи, если, конечно, не секрет, нахрена тебе этот батальон? У тебя же специфика другая, заточенная на действия небольшими диверсионными группами.
Тот с подозрением на меня посмотрел, потом ухмыльнулся и начал неторопливо говорить.
— Понимаешь, Сергей, работая с Остапенко, в командование которого я, как и обещал, не вмешивался, я неожиданно для себя пришёл к выводу, что для выполнения некоторых задач мне просто край как надо иметь под рукой такое подразделение. У меня уже есть для твоего Остапенко несколько подходящих целей, отработать которые небольшими группами диверсантов попросту невозможно.
— Илья, ну смотри, как я это вижу. Бардак, который сейчас у немцев в тылу, — ненадолго. Как только они разберутся у себя в тылах, этот батальон очень быстро уничтожат. Остапенко уже, по-хорошему, надо как можно быстрее двигать в сторону линии фронта, иначе его вычислят. И трофейная техника не поможет.