Правда, для того, чтобы воплотить эту задумку в жизнь, придётся получить добро от начальства сначала на очистку столицы от накипи, а потом и согласовать уйму вопросов по привлечению к этому делу именно осназа. Но это не станет проблемой в случае, если это самое добро даст нарком, а я думаю, что он вряд ли будет против.
В город мне попасть удалось только ближе к обеду, и виноват в этом был Илья, который вознамерился обеспечить меня охраной в пару десятков бойцов. С трудом удалось убедить его, что достаточно будет пары человек. Потом довольно долго пришлось ждать разрешения на мою прогулку от начальства, связаться с которым быстро не получилось ввиду его занятости.
Оказывается, Илье ещё вчера пришлось объясняться с наркомом, и он получил однозначный приказ согласовывать с начальством любой чих.
Я, честно сказать, слегка охренел от подобного расклада, ведь у Берии и без меня дел хватает, и тратить дефицитное время ещё и на какого-то майора для него вряд ли приемлемо. Но факт остаётся фактом, пришлось ждать разрешения на прогулку по городу, и никак иначе.
Из-за этого всего покатался я по Москве всего ничего, и успел обследовать всего один район, прежде чем отправился к Настиному университету. Но даже этого хватило, чтобы охренеть от количества окопавшихся здесь преступников. Похоже, затея с очисткой города может превратиться в нехилый такой геморрой справиться с которым будет непросто.
Я слегка увлекся своим наблюдением за выбранным районом и чуть не опоздал на встречу с Настей, благо хоть цветы купил заранее, но это все в итоге было к лучшему.
Просто, подъезжая к университету, я стал свидетелем неприятной картины своеобразного «ухаживания» за моей девушкой, как я понял, моего конкурента.
За время, пока машина подъезжала к месту действия, я успел неплохо рассмотреть долговязого, довольно крепкого блондинистого парня, который схватил Настю за руку и что-то ей активно втирал, размахивая при этом второй рукой перед её лицом.
Когда машина остановилась, я только коротко бросил двум сопровождавшим меня сержантам сидящим на заднем сидении:
— Не вмешиваться, сам разберусь
Вышел из автомобиля, сделал два шага, приблизившись практически вплотную, и произнес:
— Отпусти девушку.
— Пошёл на… — получил я в ответ, притом этот придурок даже не посмотрел, кто к нему обратился. Зря он это сказал…
Глава 15
Дальше все просто слилось.
— Серёжа? — воскликнула Настя и попыталась вырвать руку, за которую её держал парень, но тот неожиданно потянул ее в обратную сторону, да так, что Настя непроизвольно вскрикнула. Одновременно я после сказанных парнем в мой адрес слов без раздумий зарядил лоу-кик в подколенную впадину опорой ноги и с подшагом пробил согнутыми фалангами пальцев в область гортани противника, который уже потерял равновесие. Последний удар смазал из-за прострелившей в области ранения боли, но этого все равно хватило, чтобы парень в падении отпустил Настю, схватился обеими руками за свое горло и совершенно потерялся в попытке вздохнуть.
Хотелось бы сказать, что на этом все и закончилось, но нет. Упав, этот хрен моржовый тут же сунул одну руку в карман брюк и достал оттуда небольшой пистолет, который попытался направить в мою сторону.
Если до этого я старался дозировать силу ударов, чтобы не покалечить дурачка, а только вывести его из строя, то сейчас церемониться не стал. Сначала по-футбольному зарядил ногой в голову ещё в тот момент, когда парень начал поднимать пистолет, а когда он, потеряв сознание от удара, безвольно уронил руку с оружием на брусчатку, я, чуть подпрыгнув, опустил каблук сапога на пальцы, державшие пистолет. Казалось, что хруст костей услышал не только я, но и окружающие, потому что стоящая неподалёку дородная тётка вдруг визгливо заголосила:
— Убиваюууут!
Да так громко, что у меня на миг уши заложило.
Всё-таки рано мне влезать в такие передряги, сил хватило ещё отфутболить подальше от изуродованной руки пистолет, как на меня неожиданно накатила непреодолимая слабость, в груди начала нарастать боль, и я сам не понял, как оказался лежащим на брусчатке.
Нет, я не свалился без чувств, как можно было подумать, и даже сознание, наверное, до конца не потерял. Один из охранявших меня сержантов успел подхватить мою тушку и аккуратно уложить рядом с поверженным противником. Второй в это время поднял выбитый мной пистолет, что-то рявкнул тётке, которая мгновенно заткнулась, и начал пеленать бесчувственного парня, притом делал это очень сноровисто, не забыв предварительно тщательно его обыскать.
Настя, кстати сказать, как-то очень шустро оказалась возле меня, и когда меня положили, голова моя оказалась у неё на коленках, я даже не понял, как она успела присесть раньше, чем я прилёг. Но это на самом деле неважно, главное, что я, собравшись с силами, спросил:
— Это и есть Леонид?
— Он, — кивнула она. — И он сильно пьян.
— Ну, похмелье я ему обеспечу.
Настя покачала головой и тихо произнесла:
— У него очень влиятельные родители.
— Посмотрим и на родителей тоже. Но это все потом. Ты мне сейчас другое скажи: замуж за меня пойдёшь?
Настя на секунду застыла, глядя на меня широкими глазами, зарделась и тихо ответила: — Да.
Дождавшись этого ответа, я неожиданно почувствовал, что теряю сознание. Так бывает, когда захорошеет и приходит понимание, что все, сейчас вырублюсь. Почему-то мне так обидно стало, что это происходит именно в такой момент, что я непроизвольно перешел в свое бестелесное состояние, секунду подумал и принялся распаковывать свое покрывало. Не для того я делал предложение любимой, чтобы из-за какого-то урода не суметь в полной мере насладиться моментом, а значит, пусть эта падла делится энергией, может, внезапно повзрослев, поумнее станет.
Вот честно, сам не понимаю, как я его не опустошил досуха. Как выяснилось, злость — неслабый помощник в поглощении энергии. Даже эйфория отошла на задний план, я тянул энергию, как никогда до этого, и, наверное, поэтому моего противника так и не смогли привести в чувство.
С трудом прекратил это все и только тогда осмотрелся.
У меня, похоже, открылась рана, и кровь проступила даже через одежду. Обеспокоенные сержанты по-быстрому сдали Леонида подошедшему на шум милиционеру, погрузили в машину мою тушку вместе с Настей, которая так и придерживала мне голову, и помчались в ближайшую больницу.
Что было дальше с моим конкурентом, я не видел, меня неожиданно вернуло в тело, и я пришёл в себя, сразу открыв глаза и встретившись с взглядом любимой. Бывает так, что даже разговаривать не нужно, чтобы понять друг друга без всяких слов. Так случилось и у нас, я видел в глазах Насти беспокойство, радость, толику жалости и безмерную уверенность, что она со мной навсегда. Предполагаю, что она в моем взгляде увидела запредельное обожание и безумную любовь, потому что именно такие чувства в этот момент меня обуревали.
Длился этот наш безмолвный диалог мгновение, до первой неровности на дороге, когда машину тряхнуло, и меня снова вырубило. Но запомнил я его на всю свою жизнь.
Всё-таки перенапрягся я с этой стычкой, не помогло даже немалые объемы выкачанной из Леонида энергии, и в больнице, куда меня по-быстрому притарабанили, мне пришлось провести чуть больше четырех суток.
Честно сказать, уже задумывался, как отсюда можно сбежать, но не пришлось. Дело в том, что меня неожиданно пришли арестовать, и сделать это, как ни странно, попыталась милиция.
Именно попыталась, потому что охрана, которой Илья, узнав о случившемся, нагнал сюда с перебором, не позволила. Более того, в этой больнице нашёлся свой сержант ГБ, которому по моему поводу тоже накрутили хвоста и который не постеснялся позвонить в секретариат Берии и доложить о происходящем.
В общем, все для пришедших меня арестовать получилось как в поговорке, когда шёл стричь, а вернулся стриженым. Получаса не прошло, как в больнице появились с десяток сотрудников (и некоторые — в немалых званиях), и милиционеров куда-то увезли, а меня уведомили, что мне следует собираться и ехать к наркому. Похоже, докладывали ему о моем самочувствии, поэтому он решил в этот раз встретиться со мной у себя.
В управлении я попал в кабинет наркома вообще практически без задержки, пара минут ожидания в приёмной не в счёт.
Встретил меня Лаврентий Павлович ехидной усмешкой и словами, сказанными не менее едким тоном:
— Ну что, герой-любовник, допрыгался, что чуть не помер? Ты чем думал, когда полез драться в подобном состоянии, жить надоело? Зачем к тебе охрану приставили, чтобы ты судьбу на прочность испытывал?
Нарком произнес это очень экспрессивно и уставился на меня так, что взгляд из-за отблесков очков казался и вовсе зловещим, как будто говоря «ну давай, оправдывайся».
Мне почему-то оправдываться совсем не хотелось, наверное, поэтому я невольно спросил:
— Важные родители нажаловались?
Нарком даже закашлялся непроизвольно, а потом хмыкнул.
— Горбатого могила исправит, никакого почтения перед начальством и страха перед наказанием, — пробормотал он, а потом уже громче добавил: — Ты бы хоть изобразил раскаяние, что ли?
— Да за что раскаиваться! — возмутился я. — Какой-то урод хватает за руки мою невесту и в ответ на просьбу вести себя прилично посылает меня куда подальше, а потом ещё застрелить пытается, и мне после этого раскаиваться надо?
Нарком, с интересом выслушав мою тираду, парировал:
— Ну, за пистолет он схватился, насколько я знаю, после того, как ты начал его избивать.
Я почему-то воспринял его слова как попытку выгородить этого Леню и ответил уже безразлично:
— Ну раз так, то конечно, если никого не смущает оружие в руках гражданского, которое он готов применить против кого угодно, практически не глядя, и тот факт, что он вообще находился в неадекватном состоянии и приставал к беззащитной девушке, то тогда, конечно же, я во всем виноват. Только вот раскаиваться в содеянном я не буду, и в следующий раз, если представится такая возможность, пристрелю этого дятла не задумываясь, поэтому, наверное, будет разумно изолировать меня от общества и отправить куда подальше от важных людей.