Столяров направил свою эскадрилью на указанные цели. Бомбы сыпались прямо на головы гитлеровских пушкарей. С первого захода замолчали два орудия...
Комэск быстро сориентировался на местности. Он приметил, что немцы не только слева, но и справа от дороги. А по проселку вперед мчались наши танки. Одна из «тридцатьчетверок» уже горела. И вдруг Столяров обнаружил в кустах еще две вражеские пушки. Все внимание ведущего было направлено на вспышки орудий, стрелявших по танкам. Еще минута, и Столяров поймал орудие в прицел. Выходя из пике, успел увидеть, что разбитая пушка лежит вверх колесами.
...Снова и снова штурмовики проносились над самой землей, поражая цели, указанные генералом Рязановым. Третий заход... Четвертый... Пятый... Уже двадцать минут эскадрилья на огневом рубеже, а Столяров опять увлекал в атаку своих ведомых. Стремительный бег земли утомлял глаза. Выручали безошибочный расчет, выдержка и хладнокровие. Летчики эскадрильи били по огневым точкам и пехоте врага из пушек и пулеметов. Эскадрилья не должна уходить из района боя до тех пор, пока не пришла смена. Таков приказ генерала Рязанова.
И вот показалась новая группа «илов».
— Столяров! Объявляю тебе и твоим летчикам благодарность. Ударили отлично, — послышался в шлемофоне бодрый голос генерала.
Опытные летчики 9-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии генерала Агальцова, мастера штурмовых ударов, по нескольку раз в день вылетали в район колтувского коридора.
...Гитлеровцы бросили в сражение новые части. Напряжение боя еще более возросло. Но генерал Рязанов продолжал наращивать мощь штурмового удара, поднимая в воздух новые группы «летающих танков».
— Товарищ генерал, «рама»! — встревожено крикнул капитан Крассий, показывая на самолет-корректировщик ФВ-189, повисший над лесом.
Рязанов потянулся к телефонной трубке.
— Поднимите «маленьких», — коротко отдал он приказ генерал-майору Парвову.
А взрывы вражеских снарядов уже заухали на склоне, выворачивая с корнем деревья, вздымая в воздух груды земли... И вдруг все смолкло. Василий Георгиевич глянул вверх. «Рама» беспорядочно падала, оставляя дымный след. В небе были наши «ястребки».
Танки Рыбалко, поддерживаемые летчиками 1-го гвардейского штурмового авиакорпуса, беспрепятственно шли по узкому колтувскому коридору в тыл гитлеровцам. Вслед за 3-й танковой в прорыв была введена 4-я танковая армия генерала Лелюшенко Фашисты опасаясь окружения, начали отходить, но поздно. Бродская мышеловка захлопнулась.
Танковые армии, выйдя на оперативный простор, обошли Львов с флангов... Потом, спустя годы военные историки запишут: «Ввод в сражение двух танковых армий в такой узкой полосе при одновременном отражении сильных контратак противника на флангах является единственным примером в истории Великой Отечественной войны. Он свидетельствует о высоком искусстве советских генералов и офицеров, об их железной воле, их умении добиваться поставленной цели в самой сложной обстановке».
За образцовое выполнение заданий командования во время Львовской операции корпус был награжден орденом Красного Знамени, а грудь его командира украсил орден Богдана Хмельницкого I степени.
В чужом небе
Заканчивался второй месяц лета. На Львовщине стояли туманы. Небо затянуло тучами. Часто шли дожди. В окно двухэтажного каменного особняка, где разместился штаб корпуса, при порывах ветра надоедливо стучала ветка граба. Метеорологи предвещали несколько дней нелетной погоды, и Рязанов, воспользовавшись этим, решил собрать командиров и ведущих групп на очередную военно-тактическую конференцию.
Но поздним вечером 30 июля его вызвал Конев. «Что-то случилось, — подумал Василий Георгиевич. — Командующий по пустякам тревожить не станет».
Пришлось от «виллиса» отказаться и залезть в бронеавтомобиль: в лесах прятались бандеровцы. Вскоре Рязанов входил в приземистую хату. Маршал прохаживался по горнице, то и дело поглядывая на расстеленную на столе карту. Он был без кителя, в одной рубашке, галифе вправлены в толстые шерстяные носки ручной вязки.
— Значит, прибыл, — оглянувшись, удовлетворенно сказал Конев. — Войска Пухова только что форсировали Вислу. Уже несколько полков переправились на плацдарм у Сандомира. Это ворота в Польшу. Не исключено, что на рассвете противник постарается столкнуть нас в реку. Надо твоему корпусу прикрыть окапывающиеся войска.
Прямо из штаба фронта Рязанов приказал Парвову срочно доставить радиостанцию в штаб 13-й армии на правый берег Вислы.
Когда он добрался до переднего края, над сумрачной рекой брезжил рассвет. Дождь давно перестал, и в разрывах облаков проглядывало небо.
В эти утренние часы немцы двинули танки на неуспевшую окопаться пехоту.
— «Ожерелье-1», я — «Ожерелье-2». Держу курс на вас. — Рязанов услышал хорошо знакомый голос Героя Советского Союза Николая Столярова, одного из асов корпуса.
— «Ожерелье-2». На подходе к плацдарму танки. Приказываю уничтожить!
— Вас понял. Цель вижу.
Первая девятка «илов» обрушилась на выползшие из укрытий фашистские машины. Четыре захода — и танки остановлены. А автоматчики, скрывавшиеся за стальными коробками, были уничтожены кинжальным огнем пулеметов и пушек «ильюшиных».
Но вскоре «тигры» вновь двинулись вперед. Рязанов приказал поднять в воздух еще 18 «илов».
— «Ожерелье-1», я — «Ожерелье-3». Иду на смену «Ожерелью-2». — Над станцией наведения шла группа Героя Советского Союза Василия Андрианова.
Глядя в бинокль на разгорающийся бой, генерал был спокоен. Он знал, что «ильюшины» не подкачают...
В течение всего дня корпус Рязанова помогал пехоте отбивать яростные атаки гитлеровцев. Немцы послали на перехват штурмовиков более двух десятков «мессершмиттов» и «фокке-вульфов», но истребители прикрытия из дивизии Баранчука накрепко связали их боем и не позволили приблизиться к «илам».
Первые танковые атаки противника были отбиты. Под прикрытием авиации пехоте удалось расширить плацдарм. Однако ожесточенные бои на западном берегу Вислы нарастали с каждым днем. Сдерживать натиск врага стало труднее, и маршал Конев решил создать авиационный кулак из нескольких корпусов. Собрав в штабе фронта командиров, он изложил им свой план.
— Противник поставил на карту все, лишь бы сбросить нас в реку, — сказал Конев. — Он пытается парализовать переправы. Режет плацдарм с флангов у самого основания, бьет в лоб танками. Словом, лезет напролом. Военный совет фронта решил создать ударную группу из четырех авиационных корпусов под командованием гвардии генерал-лейтенанта авиации Рязанова.
Здесь же, в штабе фронта, Василий Георгиевич определил задачи каждому авиасоединению. Сообща были найдены месторасположения трех командных пунктов.
17 августа противник усилил нажим на нашу пехоту в районе Стопницы. На одном из участков его танки, смяв боевые порядки 5-й гвардейской армии, стремительно стали приближаться к КП генерала Жадова. Когда Рязанов заметил это, он немедленно перенацелил находящуюся в воздухе группу штурмовиков... «Илы» ринулись на гитлеровские танки. После первой же атаки задымили две машины, затем еще три. Уцелевшие повернули назад. Наблюдавший за действиями «илов» генерал Жадов объявил летчикам благодарность, а ведущего группы Алексея Компанейца наградил часами.
Утром Василий Георгиевич приказал 155-му и 140-му гвардейским штурмовым авиаполкам нанести удар по танкам, выдвигавшимся в район Кобеляны и Сташув. Девятки «илов», пересекая Вислу, брали курс на северо-запад, туда, где стояла сплошная стена дыма. Противник встречал наши самолеты ожесточенным огнем зениток.
В одном из вылетов группу вел заместитель командира 8-й гвардейской дивизии Герой Советского Союза полковник Володин. При втором заходе на цель «илы» попали под сильный заградительный огонь.
— Рассредоточиться! Выполняем противозенитный маневр, — скомандовал Володин ведомым.
«Илы» тотчас выполнили команду, но ведущий почувствовал, что его машина дважды сильно дрогнула. «Подбит», — понял он.
Самолет начал валиться вправо. «Никак оба снаряда в меня шарахнули», — подумал Володин и, передав командование группой заместителю, стал разворачиваться в сторону наших позиций. Переднее бронестекло забрызгало маслом, и пришлось ориентироваться через боковые форточки. Двигатель, хотя и с перебоями, но работал. А потом стал захлебываться... Штурмовик резко пошел на снижение. Вражеские зенитчики прекратили огонь, считая, по-видимому, что с самолетом все кончено. Но в последнюю минуту мотор «ила» вдруг снова заработал. Он окончательно заглох, когда показалась линия наших траншей. Не выпуская шасси, Володин посадил штурмовик на брюхо и, откинув фонарь, поспешно вынул из кобуры пистолет.
— Товарищ полковник, — послышался радостный голос воздушного стрелка Яковлева. — У своих мы. Прямо к артиллеристам угодили.
Рязанов, узнав, что Володин благополучно приземлился, повеселел. Но его радость была омрачена в эти тяжелые дни невосполнимыми потерями.
...В середине дня по приказу командира корпуса в воздух поднялась девятка «илов» под командованием Героя Советского Союза Николая Евсюкова. В ее составе летели бывалые пилоты: Евгений Алехнович, Николай Пушкин, Иван Драченко и другие. Группу прикрывала четверка истребителей Як-1 во главе с Героем Советского Союза Николаем Буряком. Истребители шли выше штурмовиков. Полет к цели протекал спокойно, но последовал приказ Рязанова изменить курс. Ведя группу, Евсюков пересчитал ведомых и обнаружил в боевом порядке группы десятый штурмовик. Кок его винта был выкрашен в красный цвет. Включив рацию, ведущий запросил:
— «Горбатый» с красным носом, чей ты?
Ответа не последовало, но штурмовик продолжал лететь с группой. «Наверное, новичок, — подумал Евсюков, — оторвался от своих. Пусть летит вместе с нами».
— Внимание, «горбатые»! Приготовиться к перестроению.
Группа пошла на цель. После нескольких заходов загорелось семь вражеских танков. Фашистская пехота, лишившись броневого прикрытия, залегла. Искореженные бронированные корпуса машин, сорванные башни, смрад горящего железа — вот что оставили после себя штурмовики. На седьмом заходе незнакомец — десятый «ил», не обращая внимания на тянувшиеся с земли трассы «эрликонов», нацелился на танк, который, делая резкие повороты, мчался вперед и беспрерывно обстреливал наши позиции.