«Тварь» потянула влажными ноздрями, а потом быстро лизнула Виктора в лицо и принялась трепать «обезьяну» возле себя, как тряпичную куклу. Сын коменданта понял, что это подкрепление, почувствовал, как сила и напряжение в прямом смысле вытекают из него. Он осел на землю.
– Ахромеев? – донеслось откуда-то сверху.
– Так точно, – прошептал Витя.
– Цел?
– Так точно.
– Ну ты и мудак, Ахромеев.
Это были последние слова, которые услышал сын коменданта перед тем, как вырубился.
Очнулся Виктор в госпитале, в Зелёном Городе. Ему и всей его команде вкололи успокоительное и прямым рейсом на «Икарусе» доставили в столицу Колонии. Первое, что спросил Виктор, придя в себя: когда придёт отец.
Не потому, что боялся… вернее, боялся и хотел как можно быстрее пережить неизбежное.
– Александр Михайлович вас ждёт в приёмной, – ответила медсестра и удалилась.
Отец пришёл в палату очень сосредоточенный. Его лицо не выражало никаких эмоций, а это могло означать только одно: он был очень, ну очень сильно разозлён. Виктор ощутил знакомый холод в животе и учащение пульса, прямо как во время стычки в лесу.
– Значит, у тебя никаких серьёзных травм нет? – спросил он.
– Как видишь.
– Хорошо.
И от души заехал сыну по лицу открытой ладонью. Не врезал пощёчину, а именно ударил. А когда ты всю жизнь занимаешься единоборствами и ребром ладони можешь доску сломать, такой удар может быть очень сильным.
Виктора бросило на скрипучую кровать и отправило в нокдаун. Отец поднял его за грудки пижамы и оторвал от земли.
– Ты понимаешь, что ты сделал? – спросил отец страшным от гнева голосом.
Виктор не смог ответить, даже если бы и хотел. Зажмурился, ожидая продолжения и чувствуя, как наливается жаром вся левая сторона головы.
– Молчишь? – спросил Александр, сын ничего не ответил, и Хром отправил его обратно на койку. Через некоторое время спросил: – И как щека, горит?
– Не только щека горит, – честно признался Виктор, глядя снизу вверх.
– Ну вот и хорошо, будешь думать в следующий раз. Сестра получила и ты тоже, за дело.
– Я понимаю… И как остальные?
Хром хмыкнул:
– С Денисом и Юлей всё нормально, лёгкие царапины. Юля, между прочим, сняла того лешака или что там вас заманило.
– А Костя?
– Костя тоже жив, сейчас над ним маги колдуют. Повезло вам. Как можно быть таким безалаберным?!
– Я поступил, как ты меня учил.
– Я учил тебя думать головой, а не… ладно. Лика, заходи.
– Витька! – крикнула сестра, бросаясь в палату, заключила брата в объятия. – Витька, Витенька, дурак, я так боялась, что с тобой что-то случится. Ну что ж ты так…
Лика зарыдала на плече у брата.
– Ну всё, Лика, перестань, всё уже нормально, – успокаивал её Виктор, гладя по голове.
– Хватит. Виктор, собирайся, поедем домой, – сказал Александр детям.
– Я бы хотел с друзьями пообщаться.
– Твои друзья на перевязках после твоего долбаного командования. Всё, поехали.
– Ага, поедем домой, – сказала Лика, отстраняя мокрое от слёз лицо. – Ты отдохнёшь. Тебе отдыхать надо.
– Как скажете.
На следующий день Хром встретился с Сэнсэем в привычном баре в подвале «Спирали». Заказали чай.
– Ты так и не узнал с помощью своего… магического предвидения, что нас ждёт дальше? – спросил Александр, после того как опустошил свою пиалу.
Губы Сэнсэя тронула улыбка:
– Я не провидец и… Если коротко: нет, не узнал.
– Виктор сказал, что нашёл свой штык в теле нечисти после второго нападения. Значит, за ним следили. Тогда и первое, и второе нападения могли быть неслучайными.
– Может, демон, напавший на группу, просто взял под контроль нечисть, оставшуюся от прайда?
– Ты сам-то в это веришь?
– Нет, конечно, лишь выдвигаю версию.
– То есть ты согласен, что целью этих нападений был мой сын?
– Всё возможно.
– К этому может иметь отношение Вирус? – наливаясь гневом, спросил Хром.
Ему начинал надоедать этот разговор без ответов и эта безучастно-равнодушная манера Сэнсэя говорить так, будто его это тема не касается.
– Прости, Саша, – извинился Сэнсэй, поняв настроение друга, – устал. Ты многого от меня требуешь, но конкретно присутствия Вируса я не почувствовал. Правда, он мог действовать через посредника, этого самого демона, которого удачно ранила молодая снайперша. А демон мог проявить инициативу. Они ведь, вся эта нечисть и прочее, почти разумны. То есть разумны, но по-своему. Возможно, демон как-то узнал про тебя, почувствовал твою кровь в Викторе и решил действовать. Зачем, почему – я не знаю, но Вирус ему напрямую не помогал.
– Раз так, то извини, – Александр сам смутился: обвинить Ярослава в равнодушии, это ж надо додуматься. – Сам на нервах, понимаешь. Старею.
– Будет тебе… Если бы ты не нервничал, было бы намного хуже. Виктор – твой сын.
– Это да, и теперь над ним нависла постоянная угроза неизвестно от кого.
– За частоколом Города Виктора всё равно теперь не удержишь – твоя кровь.
– Ты и сам помнишь: частокол от всей опасности не убережёт.
Оба друга погрузились в молчание и воспоминания.
– Знаешь, Слава, – первым сказал Хром, – я до сих пор думаю: правильно ли мы сделали, что не стали говорить правду о том… как погибли наши друзья?
– У нас не было иного выхода. Ты ведь видел, что может дать человеку симбиоз с Вирусом. А магу? Представь, что Борисову – а я уверен, что он обо всём догадывается, – предложат возможность вечной жизни и почти абсолютную силу? Да любому простому человеку? Большая часть из них с радостью согласится.
– Да, я всё понимаю. Просто… неправильно это как-то. Хм… что-то часто я эту фразу стал произносить в последнее время.
Хром закрыл глаза и вспомнил, как начиналась вся эта история, не дающая ему покоя вот уже десяток лет.
ЭпилогНастоящее зло
Бондарь вышел на крыльцо, потянулся, почесал объёмистое пузо, но легко, как и был – в одних штанах, спрыгнул с порога и побежал к частоколу своего городка. Быстро взбежал на самую верхушку и уже оттуда пустил струю. Одновременно с этим важным делом занялся обзором окрестностей. Ограждения возделанных полей были не тронуты – ни туры, ни кабаны, ни нечисть их не потревожили. Совсем рядом зеленела кромка леса. Часовые и рабочие на полях на своих местах и заняты делом. Словом, картина, радующая глаза любого командира. День нежаркий, хоть и лето, ветерок приятно обдувает, дождик поутру был. Красота.
Бондарь хоть и не был комендантом столицы Колонии, как Александр Михайлович, но в своём городке, Смоляном, работу организовал по совести. И её тоже было немало. Его друг и сподвижник Еремей сейчас наверняка проверял секреты на опушке – тоже важная задача. Бондарь застегнул штаны, сбежал вниз, добродушно раскланиваясь со своими людьми. Ему навстречу вышел мужик с чёрной бородой и волосами, собранными в короткий хвост, с ещё большим, чем у Бондаря, животом, туго обтянутым чёрной майкой, в потёртых джинсах.
– Здрав будь, Бондарь! – поздоровался он.
– И тебе привет, Батя. Рубанёмся сегодня в покер у меня?
– Если только на спички, – Батя басисто рассмеялся.
– А то. Давай подгребай, Батя, мне на сегодня должны хар-рошую настойку из Зелёного Города привезти.
– Буду-буду, – ответил тот и гордо двинулся дальше.
Батя был настоятелям церкви Смоляного и, по мнению Бондаря, был самым правильным священником: простым, весёлым, не занудным, не учившим как жить, а наоборот – с пониманием того, что в жизни правильно. Он и в глаз мог зарядить при случае, и песню за столом затянуть. Он даже пару раз Бондаря перепил, что мало кому удавалось. Батя почти не матерился, чем ещё больше заслужил уважение Бондаря, потому как, чтобы не материться в том паскудном месте, куда они провалились вместе с прочими жителями, надо ой какую силу воли иметь.
– Бондарь! – крикнули с частокола.
– Чего тебе?
– Кажись, от Еремея посыльный бежит. Один.
– Ну и ладно, впускай.
Минут через десять калитка в воротах отворилась, в неё вошёл худой подтянутый мужик в кепке по кличке Жак. Рядовой боец, бегает небыстро, если его послали, значит, ничего опасного не случилось. Батя ушёл к себе, так что проверили, как водится, только собаки. Те никакой реакции не выдали, понюхали и тут же ушли к себе в конуры.
– Ну что там у тебя? – привычно почёсывая живот, пошёл к вестовому Бондарь.
И вдруг идти ему расхотелось. Вроде всё нормально: солнышко светит, куры кудахчут рядышком, а идти не хочется. Бондарь хоть и ходил полуголый, а на поясе у него всегда в кобуре висел безотказный родной «Глок». Комендант Смоляного никак не мог понять, что его в Жаке раздражает. И сообразил – то что козырёк кепки у него надвинут почти на глаза.
Рядом с вестовым, словно угадав мысли командира, появилась пара отличных бойцов: Саймон и Комар. Взяли с боков, как конвой.
– Жак, ну так что у вас там с Еремеем стряслось? – ласково так поинтересовался Саймон и положил руку на плечо.
Бондарь не успел предостеречь товарищей. Саймон согнулся, как от удара в живот, хотя его никто не трогал. Жак взмахнул руками, полыхнуло синим, и двое колонистов возле него отлетели в стороны. Крутнулся на месте, опять сделал быстрое движение рукой – и дозорный на стене с криком рухнул вниз. Снова моментально обернулся – только что был затылок, и раз… опять его рожа, наполовину прикрытая козырьком кепки. Выставил руки.
Бондарь почувствовал ледяной ветер, проходящий сквозь него. А за спиной – крики, стрельба, хлопки и треск дерева. Жак прыгнул с места, без разбега, и оказался рядом с Бондарем, взял его за плечи (пальцы, как железные, впились в мышцы) и оторвал от земли. И тут комендант Смоляного разглядел лицо Жака и его глаза. Он увидел, что в них нет ни зрачков, ни радужки – только до боли неприятный ярко-белый свет. Бондарь был храбрым человеком, многое повидал в жизни, а уж в Мире Колоний и подавно, но от такого зрелища не выдержал – обмочился.