Убедившись в правильном положении многочисленных тумблеров и рычажков, Олег снова взялся за управление. Над аэродромом вытянулась в гигантский круг стая «мессершмиттов», что заставило невольно поёжится. Если сейчас кто-либо начнёт поиски исчезнувшего пилота и свяжет это с улетевшим Ю-52, то можно начинать петь похоронный гимн. У древнего самолётика смешная скорость, скороподъёмность тоже на уровне раритетов Первой мировой.
После томительных минут подъёма с ожиданием вопросов с КП Олег добрался до нижней кромки облаков и перешёл в горизонтальный полёт. До линии фронта осталось два с половиной часа, а там можно плюхнуться на землю и связаться со штабом фронта. Постепенно ухоженные поля с ровными рядами домиков Южной Польши сменились пепелищами в окружении многочисленных воронок. Внизу что-то горело, иногда показывались танки или грузовики, но кто это и куда направляется, было непонятно.
Нижняя кромка облаков устойчиво держалась на двух тысячах, и Олег на всякий случай нырнул в непроглядную муть. О потере пространственной ориентации он слышал много раз, но сам никогда не испытывал ничего подобного. Лететь действительно было неприятно, чудились приближающиеся тени с опасностью лобового столкновения. Но спрятаться необходимо, заднего обзора нет, а отправлять Адольфа к нижнему люку нет ни малейшего смысла. Для наблюдения нужен опыт, а парень увлечётся разглядыванием земли и проворонит атаку истребителя.
За час до расчётного времени прилёта Олег начал выныривать из облаков, надеясь обнаружить приметный ориентир. Увы, извилины рек и дорог никак не желали совпасть с нарисованными на карте линиями. Наконец показался Днепр, затем железнодорожная ветка с речушкой, и он позвал Адольфа:
– Садись в правое кресло, доставай ракетницы и готовь ракеты.
– Устроим салют? – обрадовался парень.
– Подадим сигнал «свой-чужой», иначе собьют, а парашюты здесь не предусмотрены.
Почти непрерывно выстреливая серии из трёх красных, трёх зелёных и двух белых ракет, самолёт вывалился из облаков и спикировал на чистое поле. Выровнявшись у самой земли, они пролетели вдоль городской окраины, затем прошли над охраняющей аэродром зенитной батареей и плюхнулись на лётное поле. Долетели!
5ОСНАЗ ГРУ[22]
Самолёт ещё не закончил пробег, а отбывающие арест пилоты уже мчались навстречу. Олегу так и не дали зарулить на стоянку, требовательные удары по фюзеляжу заставили заглушить двигатели.
– Открой дверь и выброси трупы, в салон никого не пускать! – распорядился он.
Адольф с точностью выполнил приказ и, важничая, грудью закрыл вход.
– Вы угнали личный самолёт Гитлера? – спросил кто-то из пилотов.
– А то! Охрану перестреляли, а фюрер успел спрятаться в кустах. Зато поймали личного секретаря с охапкой самых наисекретнейших документов.
Над полем разнеслось дружное «ура», а Олег хохотал до слёз. На фюзеляже нарисована эмблема в виде орла с венком в когтях и буквами «AH» в центре. На самом деле это аббревиатура подотдела Люфтганзы, занимающегося доставкой почты и багажа. Впрочем, никого разочаровывать он не собирался, для фронтовиков важно верить в успех боевых товарищей. Взяв под руку пленного, он подошёл к двери:
– Вот он, главный приз, а это, – он поднял кофр, – подписанные фюрером приказы. Свеженькие, с сегодняшним числом!
Повторное громогласное «ура» прервал требовательный сигнал легковушки. Машина подкатила к трапу, и начальник разведки потребовал:
– В машину! Конев ждёт со штабом и военным советом.
– Быстро вы собрались, – спрыгивая на землю, заметил Олег.
– Сами сбежались! Адъютанты с обеда высматривают твой самолёт, как ракеты увидели, так наперегонки бросились докладывать.
У Конева в кабинете не протолкнуться, генералы сидели даже на подоконниках. Начальник разведки фронта сделал положенные по уставу три шага и доложил:
– Товарищ генерал армии, разведчики выполнили задание! – Затем усмехнулся и добавил: – Попутно угнали личный самолёт Гитлера с бортовым номером ноль один и бригадефюрера СД[23].
– Ну-ка покажи нам фашистскую мразь, – привстав, приказал Хрущёв.
Начальник разведки открыл дверь, и шофер протолкнул пленного в кабинет. Немец неловко дёрнул правой рукой и понуро уставился в пол. Де-юре СС, СД и гестапо относятся к гражданским негосударственным объединениям, и их сотрудники не могут отдавать честь, вместо этого они вытягивают правую руку в партийном приветствии. Генералы самодовольно заулыбались: не часто попадают в плен столь высокие чины, тем более из политического ведомства Гиммлера.
– Налюбовались, и хватит, – слегка хлопнул ладонью по столу Конев, – пленного допросить и сообщить в Москву.
Тем временем Олег насчитал двадцать пять генералов. Собрались серьёзные люди, а он мог перехватить пустышку с инструкцией по составлению продотчётов или приказ о вакцинации лошадей. Заметив пустующий стул, Олег без разрешения втиснул его рядом с командующим фронтом. Затем развернул кофр таким образом, чтобы все смогли увидеть нетронутую контрольную печать из пластилина. Мысленно перекрестившись, сорвал охранное кольцо и принялся открывать никелированные замочки.
– Не тяни кота за хвост, показывай документы, – простонал начальник штаба.
Кофр оказался разделённым на секции с индивидуальными застёжками и бронзовыми табличками. Олег открыл клапан «Erich von Manstein» и достал пакет в клеёнчатом чехольчике.
– Читай по порядку, как уложены, – предупредил Конев.
– Настоящим ставлю в известность, что личному танковому резерву фюрера приказано выдвинуться на юг в район Раздельная – Берёзовка – Петровка, – начал переводить Олег. – Вам надлежит обеспечить их железнодорожными вагонами…»
– Достаточно, – прервал Конев.
– Почему железная дорога, если до Одессы всего двести километров? – глянув на оперативную карту, спросил один из генералов.
– Немецкие танки и штурмовые орудия меняют на траках пальцы через каждые пятьсот километров, – пояснил Ротмистров.
– Заранее готовятся драпать! – под всеобщий хохот констатировал генерал.
В кабинете царило приподнятое настроение, и военачальники принялись наперебой обыгрывать шутку.
Лишь Олег не принимал участия во всеобщем веселье. Папка приказов в адрес фельдмаршала слишком тонкая, что не вселяло уверенности в наличии действительно важных документов.
– Сами себе выкопали яму. Читай следующий приказ, – отсмеявшись, приказал Конев.
– «Из районов, которые мы оставляем, должны быть вывезены все запасы, хозяйственное имущество, машины и оборудование. В первую очередь должно быть вывезено то, что может использоваться для военного производства на территории Рейха. На вас лично возлагается ответственность за вывоз цветных металлов, зерна, а также лошадей и скота. Всё население в возрасте от четырнадцати до шестидесяти подлежит безоговорочной эвакуации или расстрелу. Перечень подлежащих демонтажу заводов указан в приложении…»
– Вот сволочи! – не сдержался Хрущёв. – Авиация должна разбить мосты и перепахать дороги!
– Железнодорожные узлы Ковеля, Ровно и Тарнополя уже разбиты, – заметил командующий фронтом.
– Сегодня позвоню Сталину, пусть пришлёт АДД.
Конев недовольно поморщился и приказал Олегу:
– Без нас разберутся, следующий читай.
– «Настоящим ставлю в известность, что из личного танкового резерва фюрера вам выделена дивизия «Штандарт». Остальные девять дивизий передислоцируются в район Ясс для укрепления румынской границы…»
Раздался громовой хохот с язвительными репликами:
– Чтобы отдать два противоречивых приказа, надо обладать особым талантом!
– Студент, глянь даты, – приказал Конев.
– Число сегодняшнее, здесь время три шестнадцать, а там, – он пододвинул бумаги, – час восемнадцать.
– Четырнадцать часов! – воскликнул начальник штаба. – Гитлеру доложили о нашем прорыве через четырнадцать часов!
– Студент, доставай следующий приказ, – распорядился Конев.
– «По данным воздушной разведки, наши войсковые части бегут от отдельных танков русских. Поддавшись паническим настроениям, командиры полков и дивизий отдают приказ об отступлении, а вы отводите назад всю линию фронта…»
Снова раздался хохот, а Конев жестом показал на стопку непрочитанных приказов.
– «Требую незамедлительных разъяснений причин, по которым полностью укомплектованная Четвёртая танковая армия была разгромлена противником, насчитывающим всего двести танков…»
На этот раз хохот грозил перейти в истерический, и командующий фронтом указал адъютанту на шкафчик за спиной. В мгновение ока на столе появилась «Столичная» в окружении подноса гранёных стаканов. Первый тост «За победу!» почти без перерыва сменился торжественным поминанием: «За товарищей!» Выпив, генералы понюхали хлеб, помолчали, после чего Конев снова махнул рукой.
– «Настоящим ставлю в известность, что с сегодняшнего дня Венгрия считается оккупированной Рейхом территорией. Для обеспечения порядка и безопасности личному танковому резерву фюрера приказано занять город Будапешт…»
На этот раз радостно закричал даже командующий фронтом. Манштейн не получит подкреплений, что означает окончательный разгром его северного фланга и выход Красной Армии на польскую границу.
– Давай, Студент, читай последний приказ, – распорядился Конев.
– «Первое, за упущения и ошибки в руководстве войсками фельдмаршала Манштейна отстранить от командования группой армий Юг и вывести за штат. Второе, вверенные ему войска сосредоточить у города-крепости Лемберг и переименовать в группу армий Северная Украина. Третье, командование войсками и защиту границ Рейха возложить на генерал-полковника Клейста. Подпись:. Адольф Гитлер».
Последний приказ встретили гробовым молчанием. Казалось бы, более радостного известия не может быть, Гитлер признал разгром Южной группы войск и бросил Румынию на произвол судьбы, но генералы сидели, опустив головы.