– Купили, – догадался Олег.
– В прошлом году в Рейхе произведено почти двести тысяч тонн боевых отравляющих веществ, а он главный специалист в этом деле.
Женевскую конвенцию о неприменении химического и бактериологического оружия подписали все страны, но ни одна не прекратила их производство. Среди последних приказов Верховного главнокомандования Олег запомнил как раз «химический». В действующей армии снова ввели штат химической разведки, а войска обязали носить противогазы.
– Не зря Гитлер создал из ветеранов Империалистической войны дивизии «народных гренадёров», – пошутил Олег.
– Не думаю, что полки из солдат от пятидесяти пяти и старше смогут исправить положение.
– Но они пережили не одну химическую атаку.
– Газы прошлой войны хорошо изучены. Беда в том, что никто не знает современных отравляющих веществ Рейха.
– Где-то слышал о «Циклоне», – задумчиво сказал Олег.
– И что? Твой «Циклон» может быть нервно-паралитического действия или удушающего. Химикам нужна формула и боевые свойства!
– Понял, что я должен сделать?
– Для начала научиться мимикрировать. Полиция вылавливает всех инвалидов и вывозит в особые лагеря.
– С чего это вдруг?
– Совсем безнадёжных отправляют на эвтаназию, трудоспособные идут на принудительные работы.
– Мне теперь бабкой одеваться? – сварливо спросил Олег.
– Не поможет! В Третьем рейхе работать должны все! Для нетрудоспособных прямая дорога на кладбище.
– Совсем нацики охренели, у нас миллионы расстреляли, теперь взялись за собственных граждан.
– Кстати, совсем забыл, держи похвальное письмо от Special Operations Executive[37].
– Снова зовут? – тревожно спросил Олег.
– Хвалят за безупречно проведенную операцию, – усмехнулся Василий Васильевич. – В Эрфурте у них свой агент.
– В ГРУ отказались от секретности?
– Ты у нас единственный «засвеченный», поэтому под все «шумные» операции подставляется имя «Студент».
– Зачем?
– Ну ты даёшь! Кто у нас идет учиться в Академию Наркомата иностранных дел? Тебе в Лондоне цены не будет!
– Из меня посол как из зайца волкодав! – возмутился Олег.
– Не шуми, послом тебе никогда не стать, это политическая должность. Зато военный атташе получится всем на зависть.
– Я баран в военных делах!
– Ты станешь не просто ветераном войны с британским орденом на груди, а соратником многих заслуженных офицеров Империи!
– Мир, дружба?
– Правильно понял, именно дружба, а не ползание на животе вокруг военных баз! Мы навоевались и новых миллионов похоронок не хотим!
Тут не поспоришь, Европа в руинах, и ни один здравомыслящий человек не подаст голос во славу нового кровопролития. Но идея мирового господства существовала до Александра Македонского и не умрёт вместе с Гитлером.
Подготовку к химической атаке скрыть невозможно. Необходимо оборудовать особые склады, разослать артиллеристам специальные таблицы, бомбардировщики должны получить поправки к своим прицелам. Все три разведки практически одновременно доложили руководству о надвигающейся угрозе, и три лидера единодушно решили дать суровый ответ.
Ни Сталин, ни Рузвельт, ни Черчилль даже не думали о превентивной атаке, они озаботились отражением вражеской. Для этого надо узнать формулу и боевые свойства отравляющих веществ Рейха. Поэтому желанию немецкого генерала перебраться в СССР никто не собирался препятствовать. Более того, союзники взяли на себя обязательства сделать всё возможное для оказания помощи ГРУ СССР в подготовке к заданию и возвращению обратно.
Олег много слышал о «Летающей крепости», а сейчас, оказавшись на месте второго пилота, понял принципиальную разницу с Пе-8. «Крепость» можно сравнить с летающим сараем, по которому легко пройти от кабины пилота до кормового стрелка. На Пе-8 подобное невозможно, надо согнуться, а после бомболюка ползти на четвереньках, и ширина фюзеляжа несравнима. Он пришёл к выводу, что крепость тащит по небу самое себя, а наш самолёт несёт бомбы.
– Ну как, понравилось? – после взлёта спросил командир корабля.
– Шикарно, здесь можно танцевать!
– Ещё бы! – воскликнул капитан и похвастался: – Всё самое большое и лучшее изготавливается в Америке!
Олег вспомнил анекдот о ковбое в Австралии и расхохотался. Увы, смех смехом, а после полёта пассажиром в Италию ему предстоит освоить высотный истребитель «Junkers 88», который перелетел к союзникам. Будь он один, отправился бы на пятачок в Словакии, контролируемый войсками НКВД. Но возрастной генерал не выдержит длительных физических нагрузок, а тащить его на себе равносильно провалу.
Разгром с последующей ликвидацией Южной группы войск аукнулся немцам чредой суровых постановлений. Населению Третьего рейха запретили покидать места постоянного проживания. Дороги и вокзалы перекрыты патрулями СД с правом расстрела самовольных беженцев.
– Почему не «Шторьх»? Прошлый раз мы спокойненько перелетели линию фронта? – недовольно спросил Олег.
– Всё, отлетался, – с тем же недовольством ответил шеф. – Всякие курьеры с посыльными в сторону Восточного фронта и обратно запрещены.
– Это как?
– Операции разрабатываются в ставке, затем фюрер лично вручает своим фельдмаршалам.
– С чего это вдруг? – удивился Олег.
– Сам не догадываешься? Коллеги перехватывают более половины секретных пакетов.
От аэродрома под Полтавой до точки сброса «крепость» летела на автопилоте. Командир перешёл на ручное управление лишь на подходе к цели, причём бомбы бросали по команде ведущего без индивидуального прицеливания. Затем самолёты разошлись веером, чтобы случайно не столкнуться в кромешной мгле, и капитан снова похвастался:
– Каждую ночь дарим румынам по тысяче тонн бомб.
– Я не заметил разрывов зенитных снарядов и света прожекторов, – заметил Олег.
– Разбежались мамалыжники, – засмеялся командир корабля, – через пару недель подпишут капитуляцию и объявят войну бошам.
– Конец войне или налёты на Третий рейх? – поинтересовался Олег.
– Как прикажут, – уклончиво ответил капитан. – Хотелось бы улететь на Тихий океан.
Налёты на Германию дорого обходились союзникам. Мощная лобовая броня позволяла «фоккерам» подходить почти вплотную, а один залп пушек гарантированно отправлял «крепость» к негостеприимной земле. Союзники додумались поставить в хвостовой части РЛС блок с сигнализацией о приближающемся сзади противнике. Немцы немедленно отреагировали и оборудовали двухмоторные истребители стреляющими вверх пушками.
Как бы то ни было, но в войне за небо Третьего рейха союзники побеждали за счёт численности. Если в начале сороковых в налётах принимали участие до сотни бомбардировщиков, то сейчас по вечерам с аэродромов взлетали уже тысячи. Но потери оставались большими, и основные удары наносились по авиационной промышленности. В результате ежемесячный выпуск самолётов упал с четырёх тысяч до пятисот. Досталось и бронетанковым заводам, производство штурмовых орудий и танков сократилось от тридцати тысяч единиц в год до тысячи в месяц.
На востоке обозначился горизонт, и вскоре самолёт окутался солнечными лучами. Кабина заполнилась ароматом кофе, а через несколько минут борттехник поставил между креслами пилотов маленький поднос с кофейником, двумя чашками, тарелочкой намазанных маслом галет и маленькими плиточками шоколада. Капитан сонно потянулся и посмотрел на часы:
– Хватит спать, секонд[38], выключай автопилот и потихоньку спускайся до трёх тысяч.
– Я? – удивился Олег, – Не смогу, сегодня впервые увидел «летающую крепость».
– Мне сказали, что ты лётчик со стажем, управлял истребителями и пассажирским «Юнкерсом».
– Кроме того, умею ездить на мотоцикле и автомобиле, – последовало язвительное дополнение.
– Не дрейфь, меня на Б-17 пересадили из кабины «Piper J-3»[39], и ты справишься.
Олег демонстративно перекрестился и выключил автопилот, самолёт даже не качнулся, продолжив прямолинейный полёт.
– Здесь бустерное[40] управление.
Для пологого снижения хватило незначительного отклонения штурвала, но капитан поторопил:
– Больше, больше. Италия рядом, улетим, придётся разворачиваться обратно.
– Кофе разольётся, – заметил Олег.
– Отлично! Чашку в правую руку, а левой управляй! Видишь Мессинский пролив? Пикируй прямо в него.
Вообще-то это пикированием не назвать, изменение положения рулей высоты ненамного увеличило угол снижения. Освоившись с управлением, Олег пристроился в хвост впереди идущей машины и занялся завтраком. Через час командир взял управление самолётом на себя, и после посадки указал на стоящий у КП «Додж»:
– Это твой, садись и гони на аэродром Форли.
– Вот так сел и поехал? – не поверил Олег.
– Ну да, итальяшек нечего бояться, бензина тебе хватит, а гостиницы и рестораны для освободителей бесплатны.
Самодовольное заявление заставило усмехнуться. Дело в том, что после оккупации Италии генерал Эйзенхауэр, или проще Айк, установил обменный курс лиры к доллару собственным приказом. Как следствие, в магазинах или ресторанах попросту не хватало наличности для сдачи, а центы оккупационные кассы не принимали.
Деньги как раз не проблема, в кармане было предостаточно наличности всех воюющих держав, включая греческие драхмы. Проблема во времени, в Москве атташе союзников обещал доставить Олега на аэродром Форли, и никто не подумал, что это может быть автотранспорт. Соответственно никаких задержек в плане не предусмотрено, а путешествие с юга на север займёт не менее трёх дней.
Сокращать количество учебно-тренировочных вылетов Олег не собирался и решительно направился в штаб. Увидев советского офицера, полковник по-дружески поздоровался и предложил сесть: