После недолгих размышлений сначала я определился с лейтенантом.
— Поступим мы с вами, товарищ лейтенант, следующим образом. Вы со своими красноармейцами в первую очередь готовите для подразделения двадцать снайперских пар и только потом занимаетесь своей группой. Но принципиально важно получить снайперские пары для роты не позже весны следующего года.
Лейтенант тут же согласился, но только при условии, что у него будет возможность самому отобрать людей. Более того, он уверил, что к весне сорок первого успеет и свою группу подготовить, все дело в подходящих людях.
С комодом осназовцев опять же получилось проще, тот ответил, что кого отдадут в его распоряжение, тех он и подготовит. Вообще он мне показался этаким пофигистом, живущим по принципу «скажут копать, буду копать, скажут не копать, буду не копать». Спокойняк полный, чуть ли не флегматичный. Похоже, из тех, кого если не пнешь, не перевернётся.
В общем, ему в отличие от лейтенанта пришлось ставить конкретную задачу: выбрать из красноармейцев подразделения три десятка подходящих людей и начать с ними заниматься по программе принятой в осназе. Результат нужен тот же: к весне следующего года в моем распоряжении должно быть сорок подготовленных осназовцев.
Разобравшись с новоприбывшими, я поговорил со старшиной и попросил его по возможности быстрее закончить с бумагами, необходимыми для утверждения структуры подразделения и штатного расписания. Объяснил ему, что сейчас есть возможность все сделать, как нам надо, без особых проблем и рисков.
Пока с ним разговаривал, обратил внимание на звучавшие время от времени ниже по реке за кустарником крики и веселый смех. Естественно, я заинтересовался, что там происходит, и пошёл посмотреть.
Оказывается, там на уютном поросшем густой травой берегу реки мои ремонтники во главе с командиром устроили себе пляж и во всю развлекались, пока все остальное подразделение было занято делами.
Первым порывом было прекратить эти безобразия и напомнить бездельникам о строевой подготовке, но я вовремя одумался. Мне ведь и предъявить-то им нечего. Нет пока у нас ни техники, ни оборудования, да ничего нет, соответственно, и заняться людям помимо физической подготовки нечем.
Минуту понаблюдал за всем этим безобразием, а потом позвал командира к себе.
Когда тот подбежал, даже не одевшись, сверкая на всю округу своими очками, я произнес:
— Одевайся и пойдём поговорим.
Я дождался, пока воентехник оденется, мы отошли подальше от отдыхающих бойцов, и я начал говорить:
— Вот что, Борисов. Я понимаю, что твоим подчиненным сейчас нечем заняться, и принимаю твоё желание расслабиться с ними и отдохнуть с запасом. Но и ты меня пойми: если вы только то и будете делать, что отдыхать, пока вся рота впахивает не по-детски, добром это не закончится. Нет пока техники, займи людей, к примеру, благоустройством лагеря. Выкопайте и обустройте для себя землянику или придумайте и изготовьте что-нибудь типа бани, народ вам спасибо скажет. В общем, займи людей делом. Не сможешь ничего придумать, скажи, и я помогу, понапридумаю столько, что спать некогда будет. Это так, в качестве замечания. Теперь к делу. Мне нужно, чтобы ты вместе с толковыми и технически грамотными подчиненными, если они есть, подумали над решением вот какой проблемы. Нашему подразделению нужны особые боевые машины типа бронетранспортеров. Но, эти машины должны: первое — быть на гусеничном ходу, то бишь максимально проходимыми. Второе — они должны быть плавающими. Третье — обязательно бронированные хотя бы противопульной броней. Четвёртое — вооружены спаренными крупнокалиберными пулеметами, способными вести огонь как по воздушным, так и по наземным целям.
Борисов хотел перебить и что-то сказать, но я не позволил, остановив его движением руки, и продолжил:
— Я понимаю, что подобной машины нет на вооружении РККА, и также понимаю, что ради одной отдельной роты их не станут проектировать и производить. Но решение этого вопроса найти можно, и я его жду от тебя. Подбери подходящую платформу от какого-нибудь лёгкого танка, отвечающего основным моим требованиям, из тех, которые потребуют как можно меньше усилий для его переделки в нужный нам вариант. Подготовь — не знаю, как это правильно называется, — техническую карту или ещё что, способное помочь мастерам на заводе или в реммастерских выполнить все работы без особых проблем. Желательно, когда подберешь подходящую для переделки технику, уведомить меня, какой завод изготавливает эти изделия, может, получится добыть сами платформы, чтобы упростить задачу переделки. В общем, займись этим всерьёз и не откладывай, как только появятся первые наметки, зови, и мы ещё вместе подумаем, что добавить или убавить в будущий проект машины.
Сказать, что ошарашил Борисова, — это ничего не сказать. И так казавшиеся беззащитными за стеклами очков глаза стали и вовсе жалобными. Он немного подумал и произнес:
— Товарищ старший лейтенант, но я ведь не конструктор и никогда подобным не занимался. Боюсь, я не справлюсь с поставленной задачей.
Глядя на этого растерявшегося пацана, я ответил:
— Ну, я тоже командиром роты не родился, учусь командовать и даже импровизирую. Так что, Борисов, нефиг бояться. Будешь стараться, и все получится, я в тебя верю.
Оставив растерянного воентехника думать над поставленной задачей, я отправился наконец к разведчикам, в подразделение, где я благодаря прошлой жизни хоть что-то понимаю и могу немало передать своим людям. Всё-таки почти два года войны в Афгане не прошли зазря и кое-какой опыт я там приобрел, особенно в части работы в составе разведгруппы.
Изначально, правда, решил поговорить с командиром разведвзвода и послушать его видение работы нашей разведки, а то мало ли, может, наоборот, мне надо здесь поучиться, человек-то тоже с опытом.
Как и предполагал, работали здесь разведчики пока, прямо скажем, так себе, больше надеясь на удачу, а не применяя системные знания. Да и неудивительно это, ведь меня в прошлом мире учили, исходя из опыта и будущей войны тоже.
Как пример, для лейтенанта стало откровением, когда я начал рассказывать о работе разведгруппы во время захвата языка. Он не сразу сообразил, для чего делить группу на две части, собственно, на группу захвата и группу прикрытия. Да многое из моих предложений для него казалось откровением. В общем, после разговора я передумал передавать знания на словах и вместо этого засел за написание методичек. Всё-таки так и мне проще будет в дальнейшем проводить занятия, да и поделиться знаниями, надеюсь, получится не только с моими разведчиками. Найду способ, как это все передать разведчикам хотя бы ближайших частей, а дальше — больше.
Собственно, только разведчиками дело не ограничилось, тем же диверсантам мне тоже есть что предложить, поэтому работы с методичками предстоит дофига и больше. А чтобы не страдать в одиночку, заставил и взводных поработать, перенося на бумагу интересные схемы, разработанные на тактических занятиях, пусть пока и в теории. В планах в ближайшее время перейти и к практике тоже, когда эти наработки либо получат право на жизнь, либо уйдут в утиль. В любом случае буду стараться учить своих людей всеми возможными способами.
На три дня я выпал из жизни, терзая свою память, чтобв вспомнить подзабытые знания. Не успел закончить.
Может, из-за того, что отвлекался и полдня потратил на подготовку и передачу оплаты за сделанную евреями работу. Здесь привлек командира разведчиков с группой бойцов для перетаскивания из схрона необходимого количества продуктов. Заодно и обозначил этот схрон, как пока первую заначку для подразделения.
Потом часто приходилось решать какие-то постоянно возникающие нескончаемые вопросы и проблемы, касающиеся как быта, так и учёбы подразделения. В общем, спокойно сидеть над бумагами не очень получалось, и к появлению в лагере внука Аарона Моисеевича работы в этом направлении оставалось дофига и больше. Внука в этот раз привёл ко мне сопровождающий, и он принёс записку, в которой старый еврей уведомил, что завтра можно работать по интенданту, и указал места, куда желательно уже сегодня ночью доставить группы захвата.
Честно сказать, он меня этим застал врасплох, потому что заработавшийся я совершенно забыл, что нужно подготовить людей.
Пришлось заниматься этим в экстренном порядке, благо хоть привлечь к этому есть кого, даже с избытком.
Группы сформировал достаточно быстро. По большому счету, много людей привлекать не стоило, и я изрядно страховался, решив в каждую из групп привлечь, если учитывать и командиров, по семь человек: три осназовца, три разведчика и командир. Двумя группами будут командовать командиры разведвзвода и осназовцев, а третью я решил возглавлять сам.
Когда ставил задачи командирам групп, не раз и не два мысленно обматерил себя за безалаберность: упустил время и не потренировал заранее эти, по сути, группы захвата. Поэтому я старался проинструктировать подчинённых на все случаи жизни, что, естественно, невозможно. Только и успокаивает, что брать будем не диверсантов каких-нибудь, так что особого сопротивления не предвидится. Но, как известно, все в жизни бывает, поэтому душа и не на месте.
Уже поздно вечером, глядя, как красноармейцы загружаются в кузов полуторки, с тоской подумал «сколько же ещё сделать предстоит, чтобы мои бойцы приобрели приемлемый в моем понимании внешний вид, ну и умения тоже». Даже слегка не по себе стало от понимания, сколько всего ещё предстоит сделать. Только осназовцы на фоне остальных выглядели более-менее приемлемо, но и им до идеала далеко.
Сам себя успокаивая, прошептал тихонько:
— Ничего, времени ещё достаточно, чтобы удивить здесь народ и показать, как все может быть на самом деле.
В городе сначала заехали к Аарону Моисеевичу, который ждал на вместе с четырьмя молодыми парнями, которых он представил по именам. Он уведомил, что именно эти ребята покажут, где укрыться группам захвата, и в нужное время выведут эти группы к месту встречи. На мой вопрос, почему парней четыре, если группы только три, он ответил, что одно из предполагаемых мест встречи очень уж неудобно для наблюдения. Поэтому там будут работать два его родственника. При этих словах я почему-то сразу же решил, что именно моя группа пойдёт на это неудобное место.