Из него выйдет замечательный отец, подумала Виктория, но тут же отогнала от себя эту коварную мысль.
В конце концов разговор зашел о причине, приведшей Роберта и Викторию на остров.
Муж с женой переглянулись, потом Дейв сказал:
– Я слышал, что вчера на острове появился какой-то незнакомец, но не турист. Мы его не видели, но, говорят, это молодой парень лет двадцати или чуть постарше.
Роберт нахмурился, очевидно обдумывая услышанное, а Сара повернулась к Виктории.
– Остров у нас маленький и малонаселенный, поэтому каждый приезжий на виду. Да и новости распространяются с фермы на ферму очень быстро. – Хозяйка улыбнулась гостье. – Событий у нас тут особо никаких не бывает, поэтому каждый чужак вызывает вполне естественное любопытство. – Сара снова повернулась к Роберту. – Если этот парень каким-то образом причастен к «Золотому дождю» и если он привез ожерелье сюда, то уверена, что вы его непременно найдете.
Но было уже поздно, и поиски пришлось отложить до следующего утра. Сара пошла укладывать детей спать, а когда вернулась, все четверо уютно расположились у камина, чтобы выпить по чашечке кофе и немного поболтать. Вскоре Роберт дипломатично поднялся.
– Думаю, нам всем пора отправляться на боковую. – Он лукаво подмигнул Виктории. – Наши радушные хозяева поднялись чуть свет и завтра им снова вставать в такую же рань. Они, конечно, слишком вежливы, чтобы жаловаться на усталость, но того и гляди начнут клевать носами.
– Роберт Шеридан, ты совершенно невозможен! – Сара шутливо погрозила ему пальцем. – Как ты можешь так говорить? Тори может подумать, что мы не гостеприимные и не рады вашему приезду, а это совсем не так.
Когда она поднялась, Роберт по-дружески обнял ее за плечи.
– Конечно же рады, никто и не думает в этом сомневаться. Просто я знаю, что у вас полно работы и вы устали. Да и у нас сегодня был довольно суматошный день.
– Ну что ж, если уж на то пошло, то ты прав. Спать действительно хочется. – Она вопросительно взглянула на Роберта. – Как всегда, в коттедже?
– Да, конечно, – отозвался Роберт.
Коттедж оказался небольшой бревенчатой постройкой, предназначенной для сезонных работников. Сейчас, по словам хозяйки, он был пуст. Сара проводила их туда с фонарем.
– Ну вот, дальше о вас позаботится Роберт, – сказала она Виктории. Отдавая ей ключ, миссис Макдугл улыбнулась. – Он всегда ночует здесь, когда бывает у нас.
В домике было две маленькие комнаты, теплые и идеально чистые. Кроме того, к радости Виктории, имелась и крошечная ванная.
– Вы устраивайтесь вон в той спальне, – сказал ей Роберт, когда они вошли, – а я здесь, поближе к двери. Буду охранять ваш сон.
– Хорошо, – пробормотала Виктория, не глядя на него. Она ужасно нервничала из-за того, что они будут спать так близко друг от друга, всего в нескольких шагах.
Уже направившись в предназначенную для нее комнату, она услышала позади себя вкрадчивый голос Роберта:
– Если, конечно, вам не захочется составить мне компанию.
Она приостановилась, пораженная своей реакцией на его слова: сердце заколотилось, в горле пересохло, ноги стали ватными.
– Не захочется, – выдавила она и поспешила скрыться за дверью своей комнаты.
Вслед ей полетел смех Роберта.
Виктория вынуждена была признать, что боялась не Роберта, ведь до сих пор он вел себя как джентльмен, за исключением того поцелуя в разрушенной часовне, за который, впрочем, нельзя винить его одного. Нет, она боялась себя, своих растущих чувств к нему. Боялась, что, если он прикоснется к ней, она не сможет устоять.
Приняв душ, Виктория переоделась в трикотажную ночную рубашку, которую привезла с собой, и белый махровый халат, который Сара принесла в коттедж специально для нее, и села на кровати, слушая, как в душе льется вода. Вопреки всем доводам разума ее воображение снова разыгралось – она представила крепкое обнаженное тело Роберта, по которому стекает вода. Картина была такой живой и такой возбуждающей, что ей пришлось тряхнуть головой и больно ущипнуть себя за руку, чтобы избавиться от наваждения. Злясь на себя, она схватила расческу и стала энергично, почти с остервенением, расчесывать волосы. Шум льющейся воды прекратился, и через пару минут за дверью раздались шаги, после чего послышался легкий стук в дверь.
– Тори? Можно войти? – услышала она голос Роберта.
Ее рука с расческой застыла в воздухе. О господи, что ему нужно?
– Да, войдите, – отозвалась она внезапно охрипшим голосом, затем откашлялась.
Дверь открылась, и на пороге показался Роберт, словно ожившее видение – в одних джинсах, с голой мускулистой грудью, такой невозможно красивый, что у Виктории захватило дух. Он сделал шаг вперед, и ей показалось, что комната как-то внезапно катастрофически сильно уменьшилась в размерах, стало трудно дышать, словно он заполнил собой все пространство, вобрал в себя весь воздух.
– Ч-то вы хотите? – Виктория вскочила с кровати.
Он внимательно посмотрел на нее, и в глубине его глаз вспыхнули золотистые искорки.
– Прошу прощения, Тори, что беспокою вас, но не могли бы вы мне помочь?
Она недоуменно заморгала.
– Помочь?
В ответ он слегка повернулся, чтобы она могла видеть его раненое плечо.
– Повязка, которую доктор наложил на рану, под душем намокла и отклеилась. – Он через плечо взглянул на Викторию. – Не могли бы вы приклеить ее на место?
Виктория сразу же позабыла обо всех своих опасениях и подскочила к нему, чтобы осмотреть рану.
– В самом деле, вам надо быть осторожнее, – принялась она выговаривать ему, но потом с облегчением заметила, что отклеился только один угол повязки. Очень осторожно, с нежностью, которой не сумела сдержать, она приклеила пластырь на прежнее место. – Разве врач не предупредил вас, что повязку нельзя мочить?
– Предупредил, сестра. – Он повернулся к ней с лукавой, поддразнивающей улыбкой на лице, но мгновение спустя выражение его лица изменилось: оно стало мягким, нежным, зовущим.
– Спасибо, Тори.
Не отрывая взгляда от ее глаз, Роберт взял ее руку в свою и, поднеся к губам, прикоснулся к ней легким поцелуем, от которого у Виктории в животе затрепетали сотни крошечных бабочек, а по руке, от того места, где он прикоснулся губами, побежали горячие токи.
– У вас удивительно ласковые, нежные руки, Тори. Из вас получилась бы прекрасная медсестра. Или доктор. Пациенты выздоравливали бы от одних только ваших прикосновений.
Виктория тонула в глубинах его бездонных глаз и чувствовала, как дрожь охватывает все ее тело, ноги подкашиваются и перестают держать ее, дыхание учащается.
С трудом взяв себя в руки, она натужно сглотнула и пробормотала:
– Я поправила повязку. Что-нибудь еще?
– Ну раз уж вы спрашиваете, Тори, то да, есть еще кое-что.
По крайней мере у нее хватило ума не спрашивать, что он имеет в виду. Но в этом и не было необходимости. Она уже догадалась. Когда он, по-прежнему не шевелясь, смотрел на нее своими ставшими почти черными глазами, она почувствовала, как напряглось и зазвенело словно натянутая струна все ее тело. И когда он наклонился, она вся растворилась во внезапной вспышке возбуждения.
Одной рукой он нежно обнял ее за талию, отчего у Тори перехватило дыхание, а другой провел по ее распущенным волосам, мягко соскользнув с затылка на шею.
Она могла оттолкнуть его, могла сказать «нет», но хотела ли она этого? Нет. Напротив, она жаждала вновь ощутить силу его объятий, вкус его поцелуя, ласковую настойчивость рук и губ. С того самого момента, когда они впервые встретились, Виктория чувствовала, что их влечет друг к другу вопреки всем доводам рассудка. Она пыталась противиться этому влечению, бороться с ним, но невидимая нить, связывающая их, становилась все короче и крепче. Затаив дыхание, закрыв глаза и трепеща всем телом, она замерла в его объятиях и ждала, что будет дальше.
Когда его губы коснулись губ Виктории, ее сердце взорвалось, разлетевшись на тысячи осколков. Все внутри нее задрожало мелкой дрожью, а из груди невольно вырвался стон. Тело словно зажило собственной жизнью, тянулось и льнуло к нему, охваченное неукротимым огнем желания.
Обволакивая, окутывая ее своим теплом, Роберт припал к ее губам, как в знойной пустыне припадает к роднику усталый путник, жадно боясь потерять хоть каплю драгоценной влаги. Обнимавшая талию рука скользнула вверх, легла на грудь и стала горячо ласкать ее изнывающую от страсти, жаждущую его прикосновений плоть.
Все было так, как мечталось Виктории. Не осталось ни мыслей, ни сомнений, ни страхов. Только голод ее тела и неистовый огонь желания, который, казалось, обжигал изнутри. Она еще никогда не испытывала ничего подобного и не представляла, каким сильным может быть это чувство. Как будто прорвало плотину и бурный поток страсти нахлынул, захлестнул, закружил в водовороте. Его мощи невозможно было сопротивляться.
Виктория хотела, жаждала слиться с ним. Она беспомощно вздрогнула от наслаждения, когда одним молниеносным движением Роберт сорвал с нее халат, затем спустил вниз бретельку ночной сорочки и жадно обхватил ее обнажившуюся грудь.
Под его горячими требовательными пальцами соски превратились в твердые торчащие пики. Сгорая от желания, она прижималась к нему, чувствуя, как волна неизъяснимого наслаждения охватывает ее.
Виктория полностью отдалась сладостным ощущениям от пылких прикосновений Роберта. Его руки, казалось, были везде: нежно ласкали шею, пробегали по напряженной спине, охватывали и гладили грудь, спускались ниже.
Забыв обо всем, она уже не сдерживала тихих стонов. Сердце глухо стучало, губы горели от поцелуев. Ласки Роберта разожгли в ней нестерпимое желание, хотелось касаться его так же, как он касался ее.
Она позволила своим пальцам пробежаться по его теплым твердым плечам и подняться к влажным, чуть спутанным после душа волосам. Обнаженной грудью она прижалась к его груди, и, почувствовав прохладное прикосновение ее нежных, как лепестки, сосков, он глухо застонал.