Девчонка весело улыбнулась в ответ:
– Спасибо. Что-то такое я подозревала.
Как я и думал, свободные места остались лишь в хвосте. Пройдя вдоль рядов почти до самого конца, я достал из сумки сменные вещи и закинул ее на верхнюю полку. Затем обернулся к репортерше и кивнул на соседнее кресло, но она, будто не заметив, остановилась напротив, через проход.
– Вы, ребята, уверены, что не превышаете допустимую шкалу веса пассажиров на борту? – с усмешкой поинтересовалась она, снимая шапку с курткой и передавая их мне.
Я безразлично пожал плечами:
– Если что, бросим жребий, выдадим проигравшему парашют и…
Договорить не успел, уставившись на то, что обнаружилось под ее красным пуховиком. Похоже, кто-то совершил набег на гардероб своей бабули. Мэдди, словно мумия, завернулась в безразмерный вязаный свитер, из-под которого выглядывали нелепые клетчатые штаны. Все это висело на ней, как на вешалке, даже мой скелет будет толще. Завершали образ медно-каштановые волосы, собранные в высокий растрепанный хвост, мило сочетавшийся с ее забавной неуклюжестью.
Мило? Забавно? Этих слов раньше не было в моем словаре. Но они как нельзя точно описывали стоящую передо мной девушку.
– Твой свитер… – Мне пришлось приложить все усилия, чтобы не рассмеяться. – Он надет наизнанку.
– Вот черт, – ахнула она и неловко обняла себя руками. – Мне нужно срочно переодеться.
– Как взлетим, сможешь посетить туалетную кабинку.
Стащив с себя парку и пиджак, я занял свободное кресло, расслабил галстук, пристегнулся, уперся макушкой в спинку и закрыл глаза. Полет займет около трех часов. Обычно я старался убить время, играя с парнями в «Уно», читая свежую прессу, слушая музыку или подкасты, но единственное, чего мне сейчас хотелось, – это спать. Видимо, сказалось испытанное волнение.
Самолет покатился по бетонным плитам взлетной полосы. Гул турбин перекрыл шум на борту, но я все равно уловил раздавшийся справа то ли всхлип, то ли стон. Повернул голову и увидел, что Мэдди сидела, вжавшись в кресло и крепко зажмурившись. Челюсти сжаты. Тоненькие пальцы побелели, впиваясь в подлокотники. Похоже, она боялась летать. Или делала это впервые.
Вот идиот. Мог бы поинтересоваться перед взлетом. Совесть, на которую обычно я старался не обращать внимания, неприятно заворочалась, поедая меня изнутри.
Окей, и что мне делать? Отвлечь ее разговором?
Впрочем, я знал способ получше:
– Не хочешь выпить? Я закажу тебе шампанское.
Она распахнула глаза, медленно выдохнула, будто пытаясь выровнять сердцебиение, и хитро прищурилась:
– Это что, уловка, чтобы напоить меня и воспользоваться моим состоянием в коварных целях?
Я усмехнулся. Эта маленькая устрица не давала мне передышки. Несмотря на очевидный страх, у нее все еще оставались силы меня дразнить.
– Не знаю, о каких таких целях идет речь, но если ты напьешься, я не потащу тебя на себе. Да и как можно напиться шампанским? Оно же из винограда. Я уверен, это даже полезно.
Видимо, разговор ей помогал. Плечи Мэдди заметно расслабились. Пальцы уже не так сильно сжимали подлокотник. Самолет успел набрать высоту. На экране загорелось зеленое табло. В салон вошла стюардесса с подносом. Я подозвал ее и сделал заказ. Затем взял свои вещи и направился в туалетную кабинку, чтобы переодеться. Обычно я делал это в салоне, но мне не хотелось смущать Мэдисон.
Когда я вернулся, картина изменилась кардинально. Место рядом с моим занял Бес. За его спиной расположились Майкл, Мейсон и Ник. Все они о чем-то оживленно болтали с репортершей, которая элегантно попивала заказанное мною шампанское. На ее коленях лежала коробка с шоколадными кексами, наполовину опустевшая благодаря усилиям парней. Кажется, я уже видел похожие в соцсетях на одном из ее фото с домашней выпечкой.
От аппетитного запаха рот тут же наполнился слюной. Грудь пронзило странное чувство. Если бы это было порно, я бы играл роль разносчика пиццы, которого оставили без чаевых. Молча заняв свое кресло, я закрыл глаза, откинулся на спинку и прислушался к разговору.
– …ученые зря пренебрегают наукой, которая существует тысячи лет, – деловито трепалась девчонка, судя по расслабленному голосу, успевшая позабыть о пережитом ужасе. – Ведь если вдуматься, человечество еще не изобрело туалетную бумагу, а древние астрологи уже изучали небо, помогая другим людям лучше разбираться в себе.
– Неужели кто-то в наше время еще верит в гороскопы? – с сомнением поинтересовался Майкл.
– По статистике, около тридцати процентов американцев, – тут же поделилась знаниями Вудс.
– Срань господня, так много? – В голосе Ника слышалось неподдельное удивление.
– Следи за словами, придурок, – осадил его Мейсон. – Среди нас дама.
– И все равно, это какая-то чушь, – не сдавался Гризли. – Вы предлагаете мне поверить, что, если бы мой папаша оприходовал мою мать месяцем позже, мой характер оказался другим?
– Я могу это доказать. – В голосе Мэдди звучал такой азарт, что я едва сдержался, чтобы не обернуться к ней.
Я не видел ее глаз, но был готов отдать на отсечение руку – они сейчас сияли.
– Попробуй, – заинтересовался Ник.
– Я изучала психологию знаков зодиака. Уверена, что ты – Телец. Родился в апреле-мае.
На мгновение воцарилась тишина.
– Какого дьявола? – пораженно выдохнул Гризли. – Как ты узнала?
– Проще простого: ты такой же упрямый, как и все Тельцы.
– А что насчет Львов? – спросил Бес, бросив веселый взгляд на Коннора, который продолжал читать свою газету и делать вид, что живет на этой планете один.
– Любят роскошь и лучи славы.
– А Скорпионы? – толкнул он меня локтем в бок, вынуждая ответить не менее болезненным тычком. – Какие у них отличительные черты?
– Скорпионы хуже всего переносят, когда им говорят правду, – чуть помедлив, ответила Мэдди. – Так что я промолчу.
– Нормальный у меня характер, – не сдержался я. – Легкий и покладистый.
– Ничего себе! – воскликнула нахальная девчонка. – Кажется, появилось новое определение легкого и покладистого характера, которое я еще не знаю.
Парни дружно расхохотались, после чего продолжили закидывать репортершу просьбами описать их знаки зодиака. Это было даже весело. Она никого не обходила вниманием, отвечала всем по порядку, никому не грубила, а если пыталась шутить, то делала это по-доброму.
С гороскопов разговор плавно перетек на место работы Мэдди, пока Ник вдруг не спросил:
– А откуда ты родом?
– Из Маунтин-Бэй.
Я вздрогнул и тут же оглянулся в надежде, что она не заметила моей реакции.
Может, ослышался?
Черта с два. Девчонка, продолжая болтать, еще несколько раз упомянула название треклятого города – моего персонального кладбища – где были погребены не только мои родители, но и мое детство, мечты, лучшие и худшие воспоминания…
Я не мог изменить прошлое. Но и отпустить его тоже не мог. Какой бы прекрасной ни была моя новая семья, я никогда не вписывался в их правильный и размеренный образ жизни. Меня раздражало практически все, даже гребаный субтропический климат Лос-Анджелеса. И всегда тянуло домой. В Колорадо. Приемные родители поддержали меня, когда я перешел в профессиональную лигу, и поддерживают до сих пор, за что я охренительно им благодарен. Но мое место здесь, а не в Калифорнии. Или где-либо еще.
За эти годы я объездил Столетний штат вдоль и поперек, но никогда не возвращался в Маунтин-Бэй. И вряд ли когда-нибудь вернусь.
Невеселые мысли прервал звонкий голос:
– Кому еще кексиков?
Глава 14Мэдди
– То есть пока мы будем идти в здание, нас станут фотографировать, как настоящих звезд? – шепотом спросила я, практически подпрыгивая на месте от волнения. – Как Тейлор Свифт и Трэвиса Келси? Как Кайли Дженнер и Тимоти Шаламе?
Харди что-то тихо проворчал себе под нос, откидываясь на подголовник, и закрыл глаза. Мы сидели рядом в хвосте автобуса, который вез команду из аэропорта в отель: я – у окна, а Рид – на соседнем сиденье. С каждой милей, которую мы проезжали, мое сердце стучало все сильнее, потому что каждое мгновение, проведенное рядом с Харди, казалось настоящим приключением.
Хоккеисты в автобусе вели себя как толпа учеников средней школы – мужчины дразнились, смеялись, подшучивали друг над другом, обсуждали женщин, предстоящую игру и местную кухню. Некоторые залипали в свои телефоны, смотрели фильмы или слушали музыку в наушниках, кое-кто даже пытался вздремнуть, надев маску для глаз. Рид сказал, что этот автобус везет только «Дьяволов», штаб команды едет в другом автобусе сразу за нами.
– Слушай, а ты не мог бы немного сутулиться? Ну, чтобы я не выглядела слишком низкой на твоем фоне?
– Нет, – фыркнул сварливый бог, вытягивая перед собой ноги, чтобы занять более удобную позу в кресле.
– Ну почему? Просто чуть-чуть опустишь плечи, наклонишь голову…
– Мэдди…
Я прикусила губу, приказывая себе перестать болтать, чтобы дать Риду возможность немного отдохнуть в дороге, но мое молчание продлилось недолго:
– А ты возьмешь меня за руку?
– Если хочешь.
– Хочу. – Пауза. – Боже, а если у меня вспотеет ладошка? Знаешь, это постоянно происходит, когда я волнуюсь, а я чертовски волнуюсь, и…
Рид наклонился и прервал меня. Почти неуловимым поцелуем. Легкое касание мягких губ, от которого у меня перехватило дыхание. Я широко распахнула глаза и на миг перестала дышать, пока мой мозг лихорадочно пытался осмыслить произошедшее. Но поскольку мое воображение работало сверхурочно, скорее всего, мне это привиделось.
Рид Харди не мог меня поцеловать.
Это просто безумие.
Безумнее безумия.
Не осмеливаясь посмотреть в его сторону, я повернулась к окну, пытаясь подавить маленькую искорку надежды, которая внезапно вспыхнула в груди. И весь оставшийся путь мы ехали молча, оба погруженные в свои мысли.
Мы подъехали к отелю. Все начали выгружаться. Я вышла из автобуса последней и тут же спряталась за широкую спину Рида, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.